Она дана ему свыше - Энжи Вэс

Это была настоящая семья. Миранда даже не может вообразить, как ей повезло с двумя братьями. Просто иметь их уже было счастьем. Теперь и Джек с ними и, кажется, даже радуется этому. Они лишились обоих родителей, зато это сплотило их еще больше, и вернуло Джека домой с войны. Кто знает, что бы с ним стало… Мадлен дернула головой. Она и думать не хотела, что бы с ним могло быть, какую боль он мог бы перенести, не будь он сейчас дома.

«А где-то там у меня тоже есть брат» — напевала ей совесть.

Да, у нее был Саймон. Вернее, мог быть. Ее абсолютно родной брат по крови сейчас и не подозревает о ней. Мадлен достала листок из кармана и преподнесла к глазам. Она прочитала его в тысячный раз за три года. Письмо всегда погружало ее в море печали, а сейчас всего лишь навеяло на нее легкую тоску. Вдруг ее жизнь круто изменится, если Мадлен напишет им письмо? Мадлен вздохнула со скрипичной грустью. А что могло перемениться? Ничего, потому что она незаконнорожденная.

Самое интересное, что и Саймон был рожден вне брака, но четырехлистный клевер удачи нашел его первым. Он остался официальным сыном Лендского, а она не являлась его дочерью по закону. Пораскинув умом, аналогично Саймон не был сыном для Фелиции. Он ее даже не знал ровно так же, как и она Сэмюэла. Однако кровное родство оставалось неизменным. Никто и никогда не исправит этого, кровь нельзя было полностью перелить и наполниться новой. Невозможно оторваться от их общих корней и стать новым человеком без семьи и прошлого.

— Мадлен? — Джек поднялся к ней. — Почему ты так рассеянно вздыхаешь? — Опустив глаза, он заметил краешек листка в ее руках. — Тебе грустно?

— Я вздыхала по своему брату Саймону. Наверное, это замечательно, когда у тебя есть кто-то вроде старшего друга, причем если между вами есть кровные узы. — Мадлен опустила голову на смятую бумагу в ладонях. — В детстве я очень просила маму родить мне брата. Хотя тогда я и понятия не имела, что он у меня уже есть. Откуда ребенку знать это? Ему не объяснить эти препятствия и сложности, которые не позволяют с кем-то быть вместе.

Джек подошел ближе, приподнял руками ее голову, обращая к себе. В его глазах толстым почерком было высечено сострадание.

— Ты уже не ребенок, и ты знаешь правду. Так почему бы тебе не позволить узнать ее Саймону? Он имеет право знать о том, что у него есть сестра. Немного нечестно поступать так с ним и скрываться. Прямо сейчас сходи и напиши ему письмо.

Мадлен бросило в сомнения. Может быть, Джек прав? Написать, если уж не отцу, то хотя бы Саймону, и все это закончится. Ее сердце перестанет разрывать от неизвестности.

Если верить словам мамы о том, какой хороший Сэмюэл, значит, и Саймон был таким же. Мадлен не могла представить сына своей доброй и ласковой матери злым и нахальным. Если Саймон решится приехать сюда, то он начнет предлагать деньги, которые Мадлен ни за что не примет. Хотя, глядя на ее нынешнюю жизнь при Херефорд-хаусе, Мадлен вряд ли стала бы думать, что ей нужна помощь или что она нуждается в деньгах. Пусть она обычная компаньонка, зато пока у нее стабильный и неплохой доход. Таки решено!

Мадлен погладила его по руке, и ее сердце ударила искра.

— Спасибо, — прошептала она.

Джек наклонился к ней и хотел поцеловать, но Мадлен прислонила пальцы к его губам, напомнив, что они не одни. Он негодующе чертыхнулся.

В своей комнате Мадлен приготовила для письма все: чернила, чистый лист бумаги и… Перо! Она трясущимися руками достала забытое перо из ящика.

Мадлен собрала всю свою смелость и решительность в кисть, нависающую над чистым листом, и начала писать:

«Доброе утро, дорогой Саймон!»

А если он прочтет его не в утреннее время? Мадлен с поджатыми губами зачеркнула написанное.

«Дорогой Саймон!»

Почему «дорогой»? Мадлен нахмурилась. Она размашисто перечеркнула все и нервно смяла бумагу в один круглый комок. Мадлен достала новый лист из стола и окаменела в нерешительности черкнуть хотя бы пару слов. Она медленно сделала вдох и выдох. Это напомнило ей, как она утешала Джека, и как он успокаивал ее, целуя ее шею в тускло освещенном коридоре. В блаженной улыбке ее лицо растаяло, она успокоилась.

Мадлен взялась за письмо:

«Здравствуйте, Саймон! Наверняка вы не знаете о существовании того, кто пишет вам это письмо. Меня зовут Мадлен. Я являюсь внебрачной дочерью Фелиции Ривз и Сэмюэла Смита и, соответственно, вашей сестрой. Я понимаю, как трудно вам будет поверить в это. Я пишу об этом, даже не зная, рассказал ли Сэмюэл вам о вашей настоящей матери. К сожалению, она умерла вот уже три года назад. Перед кончиной мама взяла с меня обещание, что я найду вас. Я исполнила свой долг. Если вы захотите увидеться, я буду очень рада.

С наилучшими пожеланиями,

Ваша сестра Мадлен».

Мадлен выдохнула и расслабилась. Перо выскользнуло из ее влажных пальцев на стол. Она спустилась и отдала письмо дворецкому, указав адрес получателя. Он обомлел, когда он увидел имя того, для кого предназначался конверт. Легкость, с какой она рассталась с письмом, переросла в ликование. Отголоски прошлого перестали тяготить ее, ей больше не придется оглядываться назад. Мадлен посмотрела на записку, написанную от руки ее матерью. Прижав ее к груди, она отнесла ее наверх и положила в сундук среди своих вещей. Теперь она свободна от обещания!

Джек не мог поверить, что он выспался. Впервые за долгие месяцы он спал до утра беспробудно. Что его окончательно ошарашило, так это прекращение кошмаров. Демоны не приходили к нему в сны вот уже два дня подряд. Джек чувствовал в себе прежнюю силу: он бодр, здоров и готов действовать! Он полагал, что такие перемены были как-то неразрывно связаны с Мадлен.

С ее приходом Джек ощущал небывалый ранее покой в душе. Когда она просто стояла рядом, когда говорила и смеялась, от блаженства внутри все переворачивалось. Джек хотел увидеть ее сегодня. К чему обманывать себя? Помимо сладкой встречи, он надеялся тайком утянуть ее за собой в ближайшую комнату и целовать до тех пор, пока она не попросит его о большем. Каждую нить ее черных волос