Стальные посевы. Потерянный двор - Мария Гурова

Илия застегнул последние пуговицы и кивнул.

– Буду сама тактичность, – пообещал он, а потом расплылся в ухмылке и добавил: – Не Оркелуз, конечно, но…

Он увернулся от перчаток Ренары, которыми она попыталась его отхлестать. А вечер они с сестрой провели в приятной компании спасенных девушек. Не все они говорили по-эскалотски, поэтому Илия и Ренара перешли на кнудский. Бона продемонстрировала спокойный, сдержанный нрав. Говорила мало, отвечала на вопросы, а сама никаких не задавала. Но Илия приметил, что для всех прочих девочек она стала авторитетной фигурой: даже малышка Клавдия переставала болтать ногами и перекладывать еду из своей тарелки в соседскую только после замечаний Боны. Стараясь не слишком выделять ее и свой к ней интерес, Илия узнал, что Бона жила в отчем маннгерде, но часто посещала столицу. Она занималась легкой атлетикой – бегом и метанием копья – и часто приезжала в Дроттфорд на соревнования. Тот золотой венок, который описывал Вельден, в день восшествия на борт оказался наградным. Но весь остальной вечер Бона держала язык за зубами, как волевой партизан под пытками. Илия ощутил холодок и недоверие и предположил, что для них война не прошла и не закончилась, как и говорила Ренара. Бона Сиггскьяти умом все понимала, но непроизвольно относилась к монаршим особам как к врагам, с которыми заключено временное перемирие, с которыми ничего не ясно, с которыми ей не хотелось встречаться взглядом. Потому глаза ее всегда были опущены, а лицо отвернуто, насколько позволял этикет при беседе за ужином. Илия чувствовал время и, взвесив его остатки, решил за ужином поведать девушкам о своем пути. Пусть до следующей встречи Бона прокрутит в голове его историю, сравнит со своей, обсудит с подругами. Илия с легкостью очаровал девушек историями о пророчестве, феях, оживших танках и проснувшемся короле древности. Всех, кроме Боны. Она сидела прямая, как копье, которое привыкла запускать в полет. Король почти принял поражение, но вмешалась дипломатичная Ренара. И ее история откликнулась в девушках иначе. В конце концов и Бона Сиггскьяти спросила:

– Госпожа Вильгельмина, но что вас вынудило согласиться приехать во дворец и зажить такой жизнью? Неужели покой безвестности не показался вам милей?

Ренара одарила ее робкой улыбкой, хотя вопрос и прозвучал если не дерзко, то претенциозно.

– Поверьте, госпожа Бона, после пережитого я больше всего желала покоя, так я думала.

– Что же вас переубедило? – Любопытство Боны победило ее надменность.

– Люди, – без сомнений ответила Ренара. – Когда долго живете в обществе тех, кого сложно таковыми назвать – например, среди фей, – то встреча с хорошим человеком может заставить вас передумать и пожелать вместо тишины – разговоров, вместо одиночества – компании, вместо покоя – всего того беспокойства, что делает нас счастливыми.

– Интересные метаморфозы претерпела ваша философия, госпожа. А как же то бремя, которое вам теперь приходится нести как даме и королевской сестре?

– Считаю его малой платой за то, что хороших людей я встретила больше, чем ожидала.

Они улыбнулись друг другу гораздо теплее, чем в начале ужина. Илия выдохнул, но шаркнул ногой, задев носом ботинка каблук сестры. Ренара догадалась мгновенно, что ему требовалось.

– Госпожа Бона, я нахожу наши истории схожими, хотя их различия интересуют меня еще больше. Нам предстоит пробыть здесь некоторое время, обсуждая вопросы внешней политики и посещая общественные заведения. Ваше присутствие скрасило бы эту необходимую рутину. Я вас приглашаю присоединиться к моей компании. Конечно, до тех пор, пока за вами не пришлют из Кнуда.

Кусок форели встал комом в горле Боны. Вид выражал отказ, но она подбирала этичный вариант ответа. Илия разочарованно закусил губу и принялся заворачивать столовыми приборами фасолевую подливу в капустный лист. Местная еда напоминала ему не лучшие дни на Старом фронте. Звонкий голос Клавдии вывел всех из ступора, в котором каждый занимался своими холодными, как рыба на тарелке, мыслями:

– А можно мне тоже присоединиться? Бона, давай вместе поедем!

– Клавдия…

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Не повышай голос за столом, у нас может испортиться аппетит. – Бона одернула ее полушепотом, но девочка тут же повиновалась.

Илия с почтением предположил, что, если Бона переменит свое отношение, построить двор ей не составит труда. И в это мгновение почуял, что она смотрит. Они встретились глазами второй раз за день. У нее больше не было букета ландышей, а у Илии по-прежнему не припаслось слов. Завтра он найдет для нее самые лучшие на всем побережье цветы, если она согласится.

– Госпожа Вильгельмина, провести время с вами – лучшее предложение. Здесь бесконечно скучно, и младшие девочки извелись. Я бы с радостью составила вам компанию и взяла Клавдию проветриться, если вы не против.

– Только за, госпожа Бона, – победно ответила Ренара.

Но последующая совместная поездка по бывшим фронтовым городам не принесла плодов. Бона вежливо общалась и была любезна со всеми, кроме короля. Ренара не сдавалась даже после того, как Бона отказалась принимать руку Илии пусть не в плане предложения брака, а обыкновенного галантного жеста, который бы помог ей безопасно спуститься по крутой лестнице на склоне. Увидев, что она скорее бы упала, чем дотронулась до него лишний раз, Илия отказался от изначального плана Вельдена.

– Илия, дай ей еще один шанс! – взмолилась Ренара.

– Не похоже, что она в нем нуждается. А тебе‑то какой прок? Я понимаю, что маннгерд важен, а матушка приказала меня женить любыми путями…

– Это Джорна, – внезапно созналась Ренара.

– Прошу прощения?

– Я написала ей, спросила совета, а она ответила, цитирую, что «эта девушка будет каноничной эскалотской королевой», – произнесла Ренара извиняющимся тоном. – Еще она прислала подарок. Я позвонила Тристану, он сказал, что подарок прислали в ангар. – Ренара призадумалась. – Он сходит глянуть. – А потом умоляюще посмотрела на Илию. – Прошу, не злись из-за Боны. Давай попробуем решить многие наши проблемы одним ходом, как и планировали. Ты выиграл войну, а тут решил сдаться? – пыталась раззадорить его сестра.

Но Илии ее подначки были нипочем. Он хмыкнул и сказал:

– Никогда не равнял любовь и войну – это какая‑то устаревшая пошлость. Ради тебя, хотя поверить не могу, что ты все еще пытаешься заслужить похвалу Джорны, еще один день.

Ренара в благодарность поцеловала его в щеку. И ради нее Илия действительно старался. Он выжал из себя все очарование, какое смог найти, – и того было избыточно, даже дворовые собаки вместо