Стальные посевы. Потерянный двор - Мария Гурова

– Сир, несмотря на всю мою гордость от вашего предложения, я откажусь, но с радостью пришлю себе замену, – со сдержанной улыбкой ответил он.

– Верно, – указал на него Илия. – О цели вашего визита.

– Ваша Истинность, Совет против, – тут же сообщил Первый Советник.

– Пф, – фыркнул Илия и развел руками. – Я, знаете, даже не сомневался. Случись не так – очень бы удивился.

– Сир, решение Совета – не последнее в вопросе королевского брака.

– Ох, как, оказывается, сложно жениться! Вы меня годами уговаривали, а едва я выразил интерес, как тут же возникла масса задач: у Совета спросить разрешения, у матушки – благословения… Может, мне еще позвать горничную Сару? У этой старушки на все найдется свое мнение, она его и тут выскажет!

– Прошу вас не злиться, сир, – сбавил обороты Первый Советник. – Не имел цели вас задеть своим высказыванием. Но позвольте объясниться?

Он скосил глаза на Вельдена, хотя явно не надеялся, что король попросит его выйти. Поэтому дождавшись немого согласия Илии, Первый Советник продолжил:

– Для начала следовало бы уточнить, какую именно леди Сиггскьяти предлагает вам в жены временно уполномоченный секретарь, но смысла в уточнении немного. Обе дамы не годятся на роль вашей невесты, сир. Младшей девушке едва исполнилось тринадцать лет. Ждать еще годы до ее совершеннолетия Эскалот не может себе позволить. А вторая сестра, как вы знаете…

Первый Советник замялся и виновато оскалился. Илия сначала не понял, почему он умолк, а потом сам нахмурился, вспоминая. Король взглянул на Вельдена.

– Хаммер, возникло недопонимание. Дама, которую вы предлагаете мне в жены, – та самая… – На этих словах сам Илия запнулся. – Дочь Сиггскьяти?

Все уставились на Вельдена, чем он ничуть не был смущен, напротив, наслаждался общим вниманием и растерянностью.

– Фаворитка бывшего кесаря? – как ни в чем не бывало спросил он, вскинув брови. – Нет, сир, не она.

Несколько советников заметно выдохнули. Но Первый Советник вцепился в Вельдена взглядом и не намеревался затягивать эти разговоры:

– Тогда уточните, откуда вы возьмете еще одну девицу? Одна еще малышка, вторая – ославленная любовница кесаря Рольфа, что никто даже не пытался скрыть. – Он говорил с явным осуждением. – Союзы со всевозможными кузинами не имеет смысла обсуждать. А у Сиггскьяти две дочери…

– Три, – поправил Вельден, показав на пальцах.

– Старшая мертва, – напомнил ему Первый Советник. – Сир, вы же помните, должно быть, ту варварскую гекатомбу, когда…

Илия действительно вспомнил, о чем речь. Когда ему было семнадцать лет, он и Тристан проходили подготовку на военной кафедре и даже писали о прогремевшей новости эссе. Тогда разразился мировой скандал. В Империи принесли первую жертву, первую человеческую жертву, первую массовую человеческую жертву. Тогда‑то все и заговорили о безумии кесаря Рольфа, но тогда же и укрепилась легенда о возрожденном Кнуде. Потому что подобное варварство не пришло бы в голову ни одному современному человеку в своем уме. После разгрома Пальер-де-Клев на Империю посыпались бедствия природного, но неестественного характера: северные пожары, после – потопы и бури, в конце концов – нашествие москитов. Начались бунты. И фельдъярлы нашли до мурашек древний способ закончить беды – принести ценную жертву. Дикость заключалась в том, что никто так и не понял, кому посвящалось подношение. Весь Абсолют веровал в Истину, кнудцы, как и прочие народы, отринули всяческих богов. Но их славная подвигами в Последнюю войну подлодка «Брида» прошла по Вальтере в открытые воды и была затоплена неподалеку от островов Осколки Материи. В гекатомбу вошли двенадцать юношей и семнадцать девушек знатного происхождения, старшим было примерно двадцать лет, а младшему мальчику – восемь. Событие стало символом деспотизма и жестокости кесаря в пропаганде, но его последующие деяния не заставили себя долго ждать, и на их фоне память о «Бриде» вовсе выцвела.

– Да, я помню. Старшая сестра – как, к слову, ее звали? – тоже была на борту? – спросил Илия.

Ответил Вельден:

– Да, сир. Бона Сиггскьяти не просто была на борту «Бриды». Ее называли «носовой фигурой корабля», потому что она несла самую большую ценность в этом пожертвовании…

– Отвратительно, – выплюнул себе под нос один из советников.

– Бедные дети! – поддержал его Первый Советник. – Ваша нация вовек не расплатится за всю боль, причиненную беззащитным!

– С прискорбием соглашусь, – не стал отпираться Вельден. – Я осуждаю подобные вещи.

– Но тем не менее вы каким‑то образом дослужились до фельдъярла при прошлой власти! – воскликнул кто‑то в зале.

– Чтобы иметь возможность сделать то, что сделал, – ответил Вельден жестче. – Я помог закончить войну, к чему всегда и стремился.

– Теперь все фельдъярлы горазды находить себе оправдания…

– Довольно, – одернул Илия. – Вы не на политических дебатах, а Хаммер Вельден не на скамье подсудимых. Он представляет Кнуд, а потому держите при себе все обвинения. Я слушаю вас, Хаммер.

– Благодарю, сир, – дернув бровью в знак недовольства, произнес Вельден. – Нам всем горько вспоминать те события, но они уже случились. И мы пытаемся исправить все, что натворили. Жертва была принесена не просто так, и место затопления выбрано не вслепую. Моя страна полнилась суевериями, собирала их. Возле дрейфующего острова в скоплении Осколков есть странное место, в котором пропадали корабли.

– Пролив Бланша? – с насмешкой подсказал советник, занимающийся вопросами гражданского флота и торговли.

– Да, советник. Знаменитый пролив Бланша. Понимаю ваш скепсис, я и сам его придерживался до недавнего времени. Сир, я объясню. Мы утратили цвет нашей нации на полях сражений. Но всех, кого теперь можно спасти, я спасаю. Когда народ едва не устроил революцию в тот голодный год, все требовали крови высокопоставленных фельдъярлов. Лишаться опытных полководцев в начале наступления было непозволительно. Тогда кесарю и пришла идея с гекатомбой. Поначалу каждый ужаснулся ей, но, как вы заметили, он умел убеждать и внушать даже самые зверские идеи.

Илия понимающе кивнул. Лжец Пожинающий, как кесаря прозвали агнологи, слыл мастером манипуляций. Вельден, получив одобрение, продолжил:

– Фельдъярлам, крупным магнатам, аристократам приказали отдать по одному ребенку из семьи. Сначала не объясняли зачем, многие думали, что на спортивные игры или на обучение в особых школах… Но когда прошла первая волна паники после официального заявления, в дело вмешался один магнат. Он владел большинством заводов по производству муки и мучных изделий. Его восьмилетнему единственному и долгожданному сыну тоже предстояло попасть на «Бриду». И его отец вошел в составители проекта гекатомбы. Он настаивал на предложенных им координатах для затопления.

– Прошу прощения, сир, – вмешался Первый Советник, спросив дозволения. – Временно уполномоченный секретарь, это печальная и в то же