Нефритовый тигр - Сутямова Александра

– Я не знаю, во что верить. Сначала верила в одно, но то, что оказалось… Я представить не могла, что такое существует.

– Ты пришла спросить у меня, делать тебе что-то или нет? Любой, что человек, что мы, находясь на перепутье, уже знает верное для себя решение. А главное, если кто-то и решит оказать нам свою помощь и дать совет, то в его же интересах, чтобы рекомендуемое совпадало с нашим мнением. Иначе мы последуем его совету, но обязательно выполним так, чтобы в результате ничего не вышло или стало хуже, чтобы таким образом его наказать: «Вот, посмотри, из-за тебя!» Потому что человек знает решение, но не принимает его, боясь последствий, и ждёт лишь одного – чтобы его уговорили поступить именно так, как он и хотел изначально. Тогда его не будут грызть муки совести. Ты пришла спросить, верить ли тому незнакомцу? Однако ты уже это делаешь. По своим причинам, но делаешь.

– Я хочу знать, хороший ли он человек?

– Хороших людей нет. Как и плохих. Каждый живёт так, как ему нужно в определённый период времени. Если бы на тебя напал тот или тот, – он указал на прихожан, – и ты воспользовалась бы ножом, который всегда носишь с собой, ты была бы плохим человеком? А если у него семья? Или он напал, потому что ты для него ты монстр, а он хочет жить?

– Я понимаю, к чему ты клонишь. Нужно смотреть на обстоятельства. И я спрошу: для меня они плохие или хорошие?

– Ты забыла мой урок с нитями. Зачем я распинался?! Как ты повернёшь, так и будет. Как свои чувства гнева, страха ты можешь обратить себе в пользу, так и людей. Они могут стать твоими верными союзниками или остаться ночным кошмаром. И всё же опасайся иллюзий, когда ты считаешь их друзьями, а они тебя – нет.

До разговора с мистическим учителем всё было так сложно, но теперь голова стала ясной! Сона чётко видела предстоящий путь! Так ли Красный бог ненавидит людей, как старается это показать? Скорее всего, он обижен даже не на людей, а на предательство родного ему существа, являющегося идеалом для любого ребёнка. Обиженный несправедливостью, он хотел показать Соне, насколько не честны даже с самими собой люди, которых его отец почему-то ставит выше родственных связей. Или нет, не людей, а свой долг, в который верит. И несмотря на всю черноту человеческой души, даже сейчас, когда Сона пытается использовать и без того помогающее ей существо… Даже зная, что она его использует, Хон Сиан помог. Сона испытала стыд и потому встала перед ним на колени:

– Прости меня. Я знаю, что совершила глупость! – окружающие прихожане вначале обернулись, но позже, приняв её исповедь за покаяние перед Духом, занялись своими делами. – Ты помог мне несмотря на то, что я хотела лишь получить, но не дать. Я виновата перед тобой и искренне прошу меня простить. Надеюсь, ты понимаешь истинную причину моего поступка. Мне страшно. Страшно остаться одной, без защиты! Я хотела лишь удержать тебя рядом!

– Зачем тебе я? – вновь прервал её Хон Сиан. – До этого ты прекрасно справлялась без меня и Кохаса.

– Мне помогали Аи и Жу.

– Помогали. Потому что ты расположила их к себе. Хотя даже они не могли помочь тебе во всём, так как не знают многого. И кто всегда был рядом с тобой и поддерживал тебя?

– Никто…

– Как же? Есть один человек, который пришёл с тобой и уйдёт с тобой. Это ты сама! Я уже говорил, что никто, кроме нас самих, не знает, как нам решить проблему. Какая-то фраза постороннего может помочь нам лишь откопать ответ, уже имеющийся внутри.

– Тогда почему я этого не видела сразу?

– Потому что ты находишься в самой ситуации. Твои чувства не дают тебе увидеть то, что вижу я со стороны. Тебе не обязательно каждый раз обращаться к богам и духам, чтобы что-то прояснить. Достаточно взглянуть на себя со стороны и стать беспристрастным судьёй своей ситуации.

– Знаешь, кажется, я знаю, что такое «быть человеком». Это ощущать боль. Постоянную. Физическую или душевную. Мучиться от вины, страха, стыда. Страдать из-за других… Но так же чувствовать что-то невообразимо прекрасное: тёплый весенний ветерок, поглаживания шерсти любимого питомца, объятия самого близкого. Оценивать прекрасное: природу, искусство, события. Ощущать свою никчёмность и позже доказывать, что можешь невозможное. Любить. Быть любимым. Всё равно в этом мире ты кому-то нужен, только надо найти кому. Быть человеком – это возможность дарить и получать самые искренние чувства.

– Так чем же вы отличаетесь от животных? Они тоже чувствуют боль и радость. И у каждого из них есть свой характер и разум.

– Наверно, гордыней. Есть ли она у кого-то, кроме человека?

– Представь себе, но и в этом вы не особенные.

– Тогда чем?

– Я и сам хочу узнать.

Разговор закончился так же неожиданно, как и начался. Бог войны, как и обещал, оставил её без своей поддержки.

Сона вернулась в комнату, где Ми Лу собирала узелок.

– Госпожа, я правда не могу остаться с Вами? – с глазами, полными слёз, тихо произнесла бывшая рабыня.

– Нет, Ми Лу. Я не знаю, что меня ждёт. Скоро я тоже покину город и лишь могу надеяться, что окажусь среди хороших людей. Я просила Аи, чтобы она выписала «Жэнсю»[189] для Лао и Мэй – они отведут тебя в деревню. Прошу тебя, Ми Лу, будь счастлива! Твори свою судьбу сама! Более не позволяй называть тебя рабыней. Окружи себя теми людьми, которые будут тебя защищать, любить и о тебе заботиться. Награждай их тем же. Я вижу, как сейчас тяжело женщинам, поэтому, если встретишь хорошего человека – не отказывайся от него, пусть он будет твоей опорой. А ты в ответ помогай ему. Однажды в храме я слышала, как Цзисы говорил, что жена и муж должны заботиться друг о друге, уважать друг друга, и то, что все мы должны, подобно Духам, беречь душу человека: свою и чужую. Я хочу передать тебе эту мудрость.

– Госпожа, – девочка обняла Сону.

– Моя душа болит о тебе. Мне неведомо, как ты сложишь свою жизнь, но, прошу, делай всё во благо себя и людей, относящихся к тебе с искренностью. И прости меня, ведь я воспользовалась твоим умением и оставила тебя в опасности.

– Я сделаю для вас всё, что вы мне прикажите, госпожа!

– Не прикажу. Ты свободна, я же говорила. Выполняй лишь просьбы, которые хочешь выполнить. Не передавай свою свободу, обретённую таким трудом, кому-то, другие могут о ней лишь мечтать и довольствоваться малыми её крохами – не забывай себя. – Сона погладила девочку по голове. – И запомни, даже мечом можно нарубить дрова в очаг, дабы согреть замёрзших и накормить голодных. Предназначение наших умений также зависит от того, какой итог мы ждём. Ты показала, что можешь применять свой талант для благой цели. Да, при этом мы взяли монеты того пьяницы… Для него, наверно, оно и к лучшему, и всё же, прошу, пойми, что ты никогда не знаешь, что для человека значат эти деньги. Возможно, они – последнее, что он имеет, а ему ещё нужно кормить семью. Может, он трудился долго, чтобы их заработать, и отправился за вином из радости, которую более не повторит. Я сожалею о том, что не смогла вернуть эти деньги тому человеку: он ушёл раньше. Но поверь, Ми Лу, я бы это сделала. А ты?

– Да, госпожа, – закивала Ми Лу.

– Спасибо, – крепче обняла её Сона.

Приготовления были завершены. После ужина Ми Лу в последний раз налила чай своей спасительнице:

– Госпожа, я много думала о том, как вас утешить. И вспомнила одну историю. Мне было двадцать шесть Лун со дня, когда я научилась считать. Мы уже много дней шли и вот остановились на отдых. В ту ночь я видела, как забрали несколько девушек постарше и женщин. Кто-то из них кричал, потом их вернули всех перепачканных и замученных. Мы боялись, наверно, того, что когда-то так возьмут и нас. Мне было интересно, что происходит там, у шатров, и страшно одновременно. Я хотела и не хотела знать о том, что с ними сделали, как и девочка младше, всюду ходившая за одной из вернувшихся. Не знаю, сестрой она ей была или материю, но точно слышала, что обе они из восточной провинции Западного государства. Я услышала, как старшая, вытираясь сама, рассказывала младшей легенду о богине Матапхан[190], чтобы та не плакала: