Дело об отравленных шоколадках - Энтони Беркли

Мисс Дэммерс выдержала паузу, ожидая комментариев.

Мистер Брэдли воспользовался паузой.

— Негодяй должен получить по заслугам, — изрек он многозначительно.

— Я уже говорила, что не рассматриваю это убийство как плод высокоразвитого интеллекта, — снова заговорила мисс Дэммерс. — Теперь я подхожу к детальному рассмотрению своей версии. Сэр Юстас решает убрать с дороги препятствие и придумывает, как это сделать самым безопасным для себя образом. В отличие от мистера Брэдли я не придаю такого значения нитробензолу, считая, что его достать не так сложно. В качестве инструмента для убийства сэр Юстас избирает шоколадные конфеты, лучше всего с ликером. (Мейсоновские шоколадки с ликерной начинкой — любимые его конфеты, он их покупает в больших количествах, и недавно, что весьма важно для дела, он запасся несколькими коробками.) Затем он приступает к поискам яда, вкус которого мог бы незаметно смешаться со вкусом ликера в шоколадках. Наверное, он прочел в книге про масло горького миндаля, которое употребляется как примесь в кондитерских изделиях, что навело его на мысль о нитробензоле, который широко употребляют как его заменитель. И он остановился на нитробензоле, поскольку его легче достать, он дешевле, как яд — не очень известен, а потому установить, что причиной отравления был нитробензол, практически невозможно. Дальше он назначает миссис Бендикс свидание за обедом, во время которого собирается подарить ей коробку конфет, полученных им в то утро в клубе по почте. Все очень просто. Тогда у него будет свидетельство швейцара, что он вполне невинно получил коробку по почте. Но в последнюю минуту он понимает, что тут что-то не сходится. Если он отдаст коробку в руки миссис Бендикс за обедом в отеле Феллоуза, то его связь с ней станет всем известна. Он лихорадочно соображает, что делать, и придумывает другой план, гораздо лучше первого. Он звонит миссис Бендикс и рассказывает ей о ее муже и Вере Делорм. Миссис Бендикс немедленно забывает о бревне в собственном глазу, что для нее очень характерно, и приходит в ярость при мысли, что ее муж оказался таким распутным. И тут же соглашается с сэром Юстасом, что его надо вывести на чистую воду. Сэр Юстас советует ей позвонить мужу от лица Веры Делорм (конечно, изменив голос) и самой проверить, как он откликнется на предложение дамы пообедать в интимной обстановке, например, завтра. «И скажи, что позвонишь ему в „Радугу“ завтра утром между десятью тридцатью и одиннадцатью, — небрежно прибавляет сэр Юстас. — Если он побежит в „Радугу“, значит, он готов плясать вокруг ее юбки с утра до ночи». Она поступает, как он ей говорит. Так сэр Юстас устраивает, чтобы Бендикс появился в клубе на следующее утро в половине одиннадцатого. Кто может потом утверждать, что, когда сэр Юстас громогласно бранился, разглядывая содержимое пакета, Бендикс очутился там не по чистой случайности? Что касается пари, из-за которого шоколадки попали к миссис Бендикс, то я не думаю, что в этом случае сама удача плыла в руки сэру Юстасу. В это трудно поверить. Уверена, что скорее всего он как-то заранее пари подстроил. Но это всего лишь моя догадка. И не думайте, что я стараюсь обелить миссис Бендикс. Если мое предположение соответствует действительности, то факт этот не противоречит моему первоначальному утверждению, что миссис Бендикс и вовсе не была такой честной и порядочной, какой хотела казаться, потому что, было пари подстроено сэром Юстасом или нет, сам факт, что человек держит пари, заранее зная на него ответ, говорит о том, что этот человек нечестный. И в заключение, уж коли повелось у нас ссылаться на параллели с другими делами, я хочу напомнить вам дело Джона Тейвелла, который впрыснул цианистый калий в бутылку с пивом и угостил им свою любовницу Сару Харт, когда она ему надоела.

Клуб смотрел на нее с восхищением. Вот когда они наконец добрались до самых потаенных глубин доверенного им дела.

Сэр Чарлз решил высказать чувства, которые вместе с ним разделяли все члены Клуба.

— Если у вас к тому же имеются веские доказательства, мисс Дэммерс… — Он имел в виду, что в таком случае можно было бы считать, что веревка уже почти обвилась вокруг толстой красной шеи сэра Юстаса.

— Вы хотите сказать, что для представителя закона приведенных мною доказательств недостаточно? — спросила мисс Дэммерс, сохраняя полное спокойствие.

— Пси… Психологические выкладки обычно в глазах закона веса не имеют. — Сэр Чарлз все свалил на закон.

— Но мне удалось установить, как сэр Юстас добыл мейсоновский бланк, — возразила мисс Дэммерс.

— Боюсь, что этого недостаточно для доказательства вины сэра Юстаса. — Сэр Чарлз, очевидно, демонстрировал неискушенность в психологии тех, кто будет слушать дело.

— Я обосновала серьезнейший мотив, и мне удалось выявить связь между сэром Юстасом и книжкой с описанием аналогичных уголовных дел и со справочником ядов.

— Да, это так, все верно. Но я вот что имею в виду: нет ли у вас точных фактов, удостоверяющих, что сэр Юстас имеет прямое отношение к письму, шоколадкам или пакету, в котором они были доставлены?

— Он пользуется ониксовской ручкой, у него в библиотеке есть чернильница с хартфилдскими чернилами, — сказала мисс Дэммерс с улыбкой. — Уверена, что до сих пор ничего в этом смысле там не изменилось. Весь вечер накануне убийства он должен был провести в «Радуге», но я выяснила, что он отсутствовал целых полчаса, между девятью и девятью тридцатью, и никто в этом промежутке времени его не видел. В девять часов он вышел из столовой, а в девять тридцать официант принес ему в гостиную виски с содовой. Где он был это время, никто не знает. В гостиной его не было. Так где же он был? Швейцар говорит, что он не видел, как сэр Юстас выходил, но и как входил обратно, тоже не видел. Однако в клубе есть запасной ход, которым сэр Юстас мог воспользоваться, чтобы не быть замеченным, и он, конечно, так и сделал. Я сама его спросила об этом, и он сказал, что после ужина он поднялся в библиотеку посмотреть в справочнике кое-что про охоту на крупную дичь. Мог ли он вспомнить, кто, кроме него, был еще в библиотеке? Он сказал, что, кроме него, никого больше в библиотеке не было; за все время, что он является членом клуба, он ни разу в библиотеке никого не видел. Я поблагодарила и положила трубку. Иными словами, он сказал, что был в библиотеке, потому что знает, что там никого быть не могло, а следовательно, никто из членов «Радуги» не сможет засвидетельствовать, что его там не было. На самом деле вот что он делал в эти полчаса; выскользнул из клуба через запасной ход, поспешил в Стрэнд на почту (в точности, как рассказывает мистер Шерингэм, только о мистере Бендиксе), вернулся, проскользнул в библиотеку, удостоверился, что там по-прежнему никого нет, спустился в гостиную и заказал виски с содовой, чтобы тем подтвердить свое присутствие в клубе. По-моему, это более правдоподобно, чем ваша версия с мистером Бендиксом, не правда ли, мистер Шерингэм?

— Признаюсь, не менее правдоподобная, — вынужден был согласиться Роджер.

— Ну неужели у вас совсем нет серьезных доказательств? — взмолился сэр Чарлз. — Ничего такого, что могло бы потрясти следствие?

— Да, есть, — спокойно произнесла мисс Дэммерс. — Я придерживала одну ценную улику до конца, потому что хотела доказать свою версию (что, по-моему, мне удалось) и без нее. Но она последняя. Я прошу всех взглянуть на это.

Мисс Дэммерс извлекла из сумочки конверт из коричневой бумаги. Вскрыв его, она достала фотографию и листок бумаги размером в четверть листа, который выглядел как напечатанное на машинке письмо.

— Фотографию я получила у старшего инспектора Морсби, — объяснила она. — Я не говорила, с какой целью она мне понадобилась. Это копия того фальшивого письма в настоящую величину. Мне хотелось бы, чтобы каждый сравнил ее с этой копией. Мистер Шерингэм, вам не трудно взглянуть на них, а затем передать остальным? Особо обратите внимание на искривленную букву «т» и усеченную заглавную «Н».

В мертвой тишине Роджер склонился над обеими копиями. Он разглядывал их целых две минуты, которые остальным показались двумя часами. Затем он передал их сэру Чарлзу, который сидел от него по правую руку.

— Нет никаких сомнений в том, что оба письма были напечатаны на одной и той же машинке, — произнес Роджер очень значительно.

Мисс Дэммерс, как всегда, сохраняла полную невозмутимость. Ее голос звучал ровно, без эмоций, как будто речь шла о двух лоскутах, которые очень подходили друг другу по рисунку. И уж никак нельзя было вообразить, что ее слова, произнесенные ровным, мелодичным голосом, выносят человеку смертный приговор через повешение.

— Пишущую машинку вы в любой момент найдете в квартире сэра Юстаса, — сказала она.

Даже мистер Брэдли был потрясен.

— Я тогда правильно сказал, что негодяй должен получить по заслугам, — произнес он, изображая равнодушие, и даже попытался зевнуть. — Ужас что за кретин.