Система Кудрина. История ключевого экономиста путинской России - Евгения Письменная

Кудрин — догматик. Некоторые его оппоненты жалуются, что он вечно сыплет истинами из учебников. Слова о том, что важно сдерживать инфляцию, он повторяет, как мантру. Когда я брала у него интервью в начале 2000-х, Кудрин признался: «Моя мечта — 3 % инфляции». Он надеялся, что такого показателя можно добиться за три года. Мечта пока не сбылась. Но когда Кудрин приходил на свой пост, цены росли на 20 % в год, а когда ушел — только на 6 %.

«Деревянный» рубль при Кудрине стал конвертируемым. Это он настоял на отмене ограничений на движение капитала. Российские граждане и компании уже привыкли, что могут взять кредит или держать деньги в любом банке мира, инвестировать средства в любой стране. Точно так же и иностранные инвесторы могут беспрепятственно инвестировать в Россию. Может показаться странным, но раньше это было невозможно. А благодаря тому, что курс рубля стал рыночным, выросла и роль нашей валюты в мире, особенно в СНГ.

И это только самые главные и яркие «экспонаты» из наследия Кудрина. Было еще много чего: валютный контроль, международные стандарты финансовой отчетности, работа над вступлением в ВТО и т. д. Главная черта кудринских реформ — их институциональность. Он был инициатором изменений, которые меняли страну и, как правило, в лучшую сторону.

Были ли ошибки? Были. Кудрин как глава Национального банковского совета не смог вывести на качественный уровень банковский надзор. После убийства первого заместителя председателя Центробанка Алексея Козлова финансовые власти как будто испугались, перестали давить на недобросовестные банки. Как следствие, в кризис большие проблемы обнаружились даже у крупных и вроде бы уважаемых банков. Одна из самых крупных ошибок Кудрина — это, пожалуй, история с «Банком Москвы».

Не смог Кудрин предотвратить и растущий вал откатов. За десять лет они выросли с 5 до 70 %, рассказывают люди, знакомые с системой государственного заказа. У этой проблемы точно есть институциональные решения — не только ловить преступников, а оздоровить саму систему государственного заказа.

Парадокс в том, что одна из главных заслуг Кудрина — создание стабфонда и спасение российской экономики от голландской болезни — до сих пор многими экономистами и политиками ставится ему в вину: дескать был у России шанс сделать огромное вливание в хозяйственную жизнь страны, настроить дорог и заводов, а Кудрин не дал, тормозил модернизацию. Одно из достижений многими расценивается как пятно на его репутации. Упрек был бы справедлив, если бы Кудрин действительно не давал денег на развитие. За нулевые годы расходы бюджета на государственные инвестиции выросли многократно, но модернизации не произошло. С начала нулевых импорт товаров и услуг возрос почти в 8 раз. Использование валюты от нефти и газа удешевляло ее покупку для граждан и компаний, а неспособность российского производства быстро удовлетворить растущий спрос прежде всего выливалась в рост импорта. Причем, незначительное изменение номинального курса, к которому за многие годы привыкли граждане, а именно около 30 руб. за доллар (только перед кризисом был около 24 руб. за доллар), приводило к реальному укреплению рубля, так как цены в России росли быстрее, чем в странах, из которых шел импорт. Импорт товаров и услуг вырос с 60 млрд долларов США в 2000 году до примерно 440 млрд долларов в 2012 году. То есть валюта от экспорта поднимает кроме российской экономики еще и экономики других стран. Причем, когда Центробанк пытался сдержать укрепление и импорт, то он начинал скупать валюту на эмиссионные деньги, что не позволяло снизить инфляцию до обещанных 3–4 %, одновременно не снижались и оставались высокими ставки кредитов для промышленности. Как только увеличивались деньги в экономике, сразу начинали расти кредиты на покупку недвижимости, потом — на расширение торговых площадей, затем на строительство (при ценах на цемент выше, чем в Европе в 3 раза). А реальная промышленность оставалась в заложниках у дешевеющего импорта, который вытеснял российские товары и сбивал цены (а значит прибыль), а также не получала доступные кредиты для модернизации. Этот эффект «ресурсного проклятия» до сих пор не вполне осмыслен нашим обществом. После кризиса лишние деньги снова стали уходить в отток. Кудрин всех убеждал, что без реального улучшения условий для бизнеса, то есть инвестклимата, дополнительные деньги, сверх определенного объема, будут искажать экономику и уходить в импорт, инфляцию и отток, уменьшая конкурентоспособность российских предприятий и экономики в целом.

И очевидно другое: власти на нынешнем этапе либералы оказались не нужны. Представителей либерального лагеря в правительстве было много в начале путинской эпохи и совсем не осталось в конце. Они либо уходили, либо меняли свои взгляды вместе с Путиным. Причины исхода либералов разные: от бытовых до концептуальных. Но факт остается фактом — Кудрин стал последним знаковым либералом в период путинского правления и, несмотря на долгие крепкие отношения с Путиным, дальше работать в его команде не смог.

С уходом Кудрина из правительства закончилась эпоха. Какие решения предложит правительство теперь? Мы пока этого не знаем. Главный тренд экономической политики последних двух-трех лет — все проблемы залить деньгами. В правительстве немало хороших специалистов, но где люди, рассматривающие экономическую политику концептуально, где институциональные решения? Без институциональных реформ не решить главные, самые острые проблемы российской экономики и социальной сферы.

Я была очень рада возможности написать книгу об Алексее Кудрине и рассказать читателям о ходе реформ, об экономической политике последнего десятилетия. Вначале Кудрин — старожил российского правительства — казался просто удобным персонажем, чьими глазами интересно увидеть историю реформ. Но, уже работая над книгой, я поняла, что Алексей Кудрин — ключевой герой всей этой истории, центральная фигура российской экономической политики последних лет. Фигура, без которой экономическая история постсоветской России была бы совсем иной.