Система Кудрина. История ключевого экономиста путинской России - Евгения Письменная

Тут началась уже другая история. Возникла реальная угроза для устойчивости самого ВТБ. Дело в том, что при проведении дополнительного размещения акций ВТБ было оговорено, что если у банка начнутся серьезные проблемы, то акции ВТБ могут быть предъявлены банку для обратного выкупа. На похожих условиях ВТБ получил ряд займов на Западе: кредиторы могли досрочно потребовать назад несколько миллиардов долларов.

Вот так покупка! И оптимального решения уже было не найти. Расторгнуть сделку? Тогда «Банк Москвы» ждало бы неминуемое банкротство, Собянин получал дырку от бублика, в банке «зависали» бы деньги государственных унитарных предприятий. Другие варианты были еще хуже. На кого вешать убыток, если не на ВТБ?

Глава Центробанка Сергей Игнатьев долго сомневался, но потом согласился, что единственный вариант — сохранение капитала «Банка Москвы» за счет льготного кредита ЦБ. 150 млрд рублей — такой подарок в 2011 году получил «Банк Москвы».

Похожая схема применялась раньше к обанкротившимся банкам. Правда, с условием, что право собственности на них переходит к государству. Но «Банк Москвы» оставался в собственности ВТБ.

Кудрин вышел из машины. Мысли не давали ему покоя. Позвонил Костину: «Раз не была проведена полноценная проверка, в результате которой выявилась бы вина прежнего менеджмента „Банка Москвы“, вина лежит на нас». Тот согласился. Вечером Кудрин поехал к Путину, рассказать, как развиваются события.

— Мы готовы понести любую ответственность за неэффективные действия.

— Хорошо, Алексей, я принял к сведению.

Путин сказал, что об отставке Кудрина речи идти не может. Сошлись на том, что Костину будет дано жесткое поручение о консолидации активов «Банка Москвы», о том, чтобы он вернул все кредиты, взятые структурами Бородина, даже если для этого придется вести судебное преследование, в том числе за рубежом. «Костин должен чувствовать личную ответственность за сделку», — сказал Путин.

Покупка «Банка Москвы» — большой промах Кудрина. Отвратительная сделка: госбанк на государственные же деньги купил плохой актив. Но все смирились с таким положением дел. Прежние владельцы «Банка Москвы» живы, здоровы и богаты. Нынешние — тоже.

Глава 9

Отставка

Минфин не дает денег на армию. — Кудрин против Медведева. — Не время для отставки. — Пресс-конференция в Вашингтоне. — Разговор с Путиным. — Кудрин уходит

2010, ноябрь — Медведев объявляет о программе модернизации армии на 20 трлн рублей

2011, февраль — Кудрин ставит перед Путиным вопрос об отставке

2011, сентябрь — выдвижение кандидатуры Путина на выборах 2012 года

2011, сентябрь — отставка Кудрина с поста министра финансов

2011, октябрь — Кудрин уходит со всех государственных постов

2011, декабрь — выборы в Госдуму; масштабные протестные митинги в Москве и по всей стране

«2010–2011 годы — годы „отскока“ и послекризисного роста. ВВП России к концу 2011 года восстановился на уровне 2008 года. Три года роста были потеряны. Это также повлияло на то, что доходы бюджета не могли расти, а расходы росли. Естественно, все программы и планы должны были быть пересмотрены. В кризис уровень ненефтегазового дефицита вырос с 6,5 % ВВП до 12 % ВВП, а в 2010 году опустился до 11 %. Это означало, что сбалансированность бюджета по цене на нефть поднялась с 65 долларов за баррель до 110 долларов.

Несмотря на это пришлось снижать финансирование всех федеральных целевых программ. Ежегодное недофинансирование ФЦП доходило до 500 млрд рублей. Естественно, говорить о достижении плановых результатов не приходилось. При этом стали приниматься незапланированые программы (причем плохо проработанные) практически по всем направлениям. Ясность в стратегию и приоритеты никто вносить не собирался. Возобладало ручное управление, ориентированное на среднесрочные задачи. Программа повышения эффективности бюджетных расходов забуксовала. Ее ядром были как раз отработка стратегии, приоритетов, сбалансированных по ресурсам, упор не на расширение расходов, а на эффективность и качество.

Апофеозом стало принятие программы оснащения вооруженных сил на 20 трлн рублей до 2020 года. При этом темп увеличения этих расходов превышает возможность оборонно-промышленного комплекса их эффективно потратить. Потребовалась новая программа перевооружения военно-промышленного комплекса еще на 3 трлн руб. Это означает, что внесение государственных средств в АО будет осуществляться через увеличение доли государства в капитале этих компаний. После этого критического решения было повышено денежное довольствие всем военнослужащим в три раза, а пенсии военным в полтора раза. Суммарно это еще 12 трлн рублей до 2020 года.

Все расходы на вооруженные силы и правоохранительные службы к третьему году выполнения этой программы добавляют 2,4 % ВВП расходов в год. Это резко увеличивает риски в будущем: либо эти и другие расходы могут быть сокращены, либо будут повышены налоги (например, НДС на 6–7 %). Другие программы, такие как инфраструктура и образование, будут стагнировать. Такие решения и выделение таких средств не было предусмотрено в „Стратегии-2020“, которая по-простому называлась „планом Путина“.

Можно констатировать, что к этому времени система госуправления разрегулировалась. Значит, проблемы определяются спонтанно, и выделение ресурсов не решает более стратегические задачи страны».

ПЕРВАЯ ЗАЯВКА ОТ МИНОБОРОНЫ с громадным списком на финансирование пришла не вовремя — сразу после конфликта с Грузией, перед самым разгаром кризиса. И у Кудрина эта заявка ничего, кроме улыбки, не вызвала. Казалось, что только сумасшедший может затребовать финансирование на 28 трлн рублей.

Но зять первого вице-премьера Виктора Зубкова министр обороны Анатолий Сердюков сумасшедшим не был. Выходец из торговли, побывавший главным сборщиком налогов во время дела ЮКОСа, деньги умел считать очень хорошо. Он понимал, что маленькая победоносная война — отличный повод повысить финансирование армии.

Военные не признавали Сердюкова своим из-за его невоенного происхождения. Мнение о нем могло перемениться только в том случае, если наладится их жизнь. До сих пор что бы ни предпринимала власть, армии от этого было только хуже. Военные нищали, престиж защитников отечества за 20 лет, прошедшие после распада Советского Союза, сильно упал. Сердюков действовал правильно, представив заявку на финансирование армии сразу после войны, только с моментом не угадал. Правительство лихорадочно заливало кризис деньгами и выделять много армии было не готово. Заявка ушла под сукно. «Ничего, подождем», — решил Сердюков.

Спустя год оборонная заявка Сердюкова вынырнула снова. И в 2009 году ее восприняли уже иначе: Медведев поручил всем заинтересованным ведомствам отнестись к ней серьезно.

К весне 2009 года появились три заявки: от Министерства обороны — на 28 трлн рублей, от Министерства экономического развития — на 13 и самый скромный от Министерства финансов — на 9 трлн, что было чуть выше финансирования предыдущих пяти лет. Путин собрал совещание, все пришли со своими расчетами и доводами.

Спорили долго. В итоге сошлись на среднем варианте. Он тоже будет тяжелым в исполнении, но налоги повышать не придется, думал Кудрин. Он понимал, что это еще один шаг назад от нормальных экономических реформ. Можно было догадаться, что немалая доля выделенных денег будет пущена на ветер, использована неэффективно. Невозможно модернизировать армию отдельно от всей экономики. К тому же армия и так уже получала немало: с 2006 года объем расходов на раздел бюджета «Национальная оборона» вырос с 686 млрд рублей до почти 2 трлн в год. Не было никаких объективных причин увеличивать финансирование армии быстрее, чем росла экономика страны.

Кудрин упрямый, а Сердюков — еще упрямее. Решение о выделении 13 трлн его не удовлетворило. Он смог убедить президента Медведева, что нужно добавить еще. Медведев собрал еще одно совещание, чтобы обсудить оборонные расходы. В итоге дал поручение: доработать программу.

Когда Кудрин услышал на совещании у президента о новой «компромиссной» цифре в 20 трлн, он остолбенел.

— Это просто невозможно.

Минфин уже почти сверстал бюджет на следующую трехлетку и собирался вносить его в правительство.

Медведев был спокоен:

— Почему невозможно?

— И так из-за армии перекроили бюджет, сократили финансирование на другие программы развития, урезали то же строительство дорог. А теперь вы что хотите? Откуда брать деньги? Повышать налоги?

— Если потребуется, будем повышать налоги.

На этом Медведев счел завещание закрытым. Кудрин просто не верил, что это произошло. Он понимал, что всегда надо стремиться к компромиссу, и нередко сам, поступая собственными принципами, на такие компромиссы шел. Но эти 20 трлн не были компромиссом, выделение этих денег задавило бы все остальное. Бюджет после кризиса и без того трещал по швам.