Обитель Варн - Райдо Витич

— Люция?

— Уехала домой. Жаль, я б ее потряс, но… дело уже закрыто. Она выкинула

гильзы в кусты у лазарета. Паршивая у тебя подруга, Лиса. Советую на будущее

друзей тщательнее отбирать. Ладно, отдыхай, а завтра прощайся с дивизионом. Ужин

тебе из офицерской столовой пришлют. И вот еще, — Игнат подал ей маленькую

золотистую трубку телефона. — На всякий случай. Мало ли, передумаешь к утру

здесь париться, звякнешь мне, вытащу и умчу в теплую сказочную страну. Номерок

мой вбит. Мамаше, кстати, отрапортовать не мешает, волнуется, наверное,

родственница, а там еще подруженька твоя явится и что от большого сердца

наплетет, сама понимаешь. Можешь смело ставить мать в известность, что отныне

являешься курсанткой СВОН.

— Конкретнее суть службы объяснишь? На что я подписалась?

Капитан хитро прищурился:

— На честную службу нашему Великому Отечеству.

— Подробности? — Игнат лениво повернул голову к Алисе. Они оба сидели в

шезлонгах на берегу океана, нежились на солнышке, потягивали коктейли и

наслаждались уединением и тишиной.

— Да. Через три дня сказка закончится и мне хотелось бы знать, к чему

готовиться. Ты ведь до сих пор ничего не объяснил мне, — Алиса не скрывала

любопытства. В принципе оно мучило ее давно, но те тепличные условия, что после

жесткой дрессуры в ОНВ показались ей Эдемом, расслабили ее, размягчили готовое

зацементироваться в своей ожесточенности сердце и отодвинули на второй, а потом

и третий план недавнее прошлое, мысли о казавшемся таким же далеким — будущем.

Игнат немало способствовал тому: был очарователен, галантен, мягок и обходителен,

обворожителен в своем остроумии и нежен в постели. С ним Алиса поняла что

потеряла, что значит наслаждение. Игорь, предавший ее в самый трудный час, уже

не взывал к мести, не вспоминался злым словом и не тревожил по ночам во сне. Он

превратился в быль. Те дни и ночи, что она проводила с ним, та детская

привязанность казалась теперь настолько незрелой и оттого ненастоящей, что

сейчас Алиса готова была позвонить Игорю и искренне сказать спасибо за то, что

он ее бросил.

Игнат улыбнулся ей:

— Я ждал, когда ты отдохнешь. Это ведь тоже наука — отдыхать. Одному достаточно

часа полноценного сна, другому и полгода таких райских условий мало. Релаксации

тебя тоже будут учить, как и многому, многому другому. Через год, если наука

пойдет на пользу, ты станешь супер классным специалистом, и цены тебе не будет.

— Хочешь сказать, мне будут хорошо платить?

— Настолько хорошо, что ты и представить не можешь. Уже сейчас на твой счет

упала энная сумма. Еще столько же упадет, если ты оправдаешь мои ожидания, и к

концу года будешь готова к выполнению первого задания. За каждое дело капает

отдельная сумма, а также звание и прочее.

— А конкретно?

— Пока ты со мной, ты прикрыта со всех сторон и фактически неприкосновенна,

потому что тебя в принципе нет.

— Человек-невидимка?

— Для общества. Корочки, пластиковую карту и карту страхования получишь вместе

с обмундированием и личным номером на месте. Курировать тебя будет мой человек —

сержант Тропич. Он со странностями, но подчиняться ему будешь, как мне —

безоговорочно. Не вздумай ему устраивать `рождественские подарки', как Стокман.

Во-первых — не пройдет, во-вторых — чревато. Он берет на обучение не больше

десяти человек в год. Проводит огранку с мастерством ювелира и выдает такие

алмазы, что равных нет. Он научит тебя тому, что ты не получишь и в практикуме

по самым навороченным программам.

— Сколько я буду под его началом? Год?

— Если управишься раньше, соответственно раньше выйдешь из-под его контроля.

— И буду получать энные суммы?

— О-о, ты так меркантильна?

— Расчетлива. Можно как-то оформить счет на маму, чтоб не я, а она получала?

Мне в принципе много не надо, СВОН обеспечит, правильно?

Игнат внимательно посмотрел на девушку:

— Тяжело матери?

Алиса вздохнула:

— Да, как сказать, лишней энная сумма не будет, — подозрительно посмотрела на

капитана. — Притворяешься, что ничего не знаешь? Наверняка уже все грязное

белье Сталеску до седьмого колена через высокочастотную аппаратуру пропустил.

Игнат хмыкнул:

— Почти в точку. А что делать? Работа такая, и потом, ты ведь в СВОН зачислена,

а к нам абы кого не берут. Не просто в СВОН, Лиса, в отдельный спецдивизион,

бригаду по особым поручениям.

— Это как?

— Так. Всему свое время. Оправдаешь мое ожидание, пройдешь спецкурс, тогда и

узнаешь. Ну, а нет…Посмотрим.

— Я пройду, Игнат.

— О, слышу нотки тщеславия! А мне нравится. Человек должен стремиться к самым

высоким целям, по низинам оно лягушкам хорошо, а мы — венец природы, человеко-царь.

Алиса пожала плечами:

— Да, мне сейчас, собственно, однородно — человеко-царь, человеко-зверь, мне

маме помочь надо, трудно ей одной. Четверо нас у нее. Папка очень детей любил… —

Алиса с тоской вспомнила отца и себя, глупую эгоистку, что не ведала печалей, —

его нашли мертвым у дома. Никто не мог сказать, отчего он умер. Как-то все в тот

год словно в пропасть сорвалось. Мама плакала по ночам, а днем ровная, спокойная

— нас поддерживала. Я не понимала этого, считала лицемерием. А она за нас

боялась, о нас думала. Младшие-то еще слушались, а меня понесло.

— И несло до трибунала, — хмыкнул Гнездевский, но тут же поцеловал ей руку,

извиняясь за насмешку.

— У тебя семья есть? — задала Алиса самый банальный в мире мужчин и женщин

вопрос. Эту тему она не задевала, но очень хотела узнать хоть что-то о капитане,

то ли в надежде, навеянной неотжившей еще наивности, то ли в желании упокоить

разыгравшееся воображение почти влюбленной женщины. Но скорей всего, чтоб

поставить точку, не ждать, не надеяться, а значит, не болеть, не множить раны и

обиды, не добавлять себе сложностей.

— Жена Агнешка, — кивнул Игнат и отвернулся.

— А дети?

— Сто пятьдесят человек, — капитан резко поднялся и пошел к бунгало. Алиса