Затмение - Уинстон Грэм

— Спасибо, что напомнил. Но почему ты так решил?

— Потому что в прошлые их встречи он не проявлял подобного интереса. А теперь они впервые увиделись, с тех пор как у мальчика появилась гувернантка.

Элизабет поднялась с места и, погруженная в свои мысли, направилась к окну. Она отдернула тюль и уставилась на фермера, бредущего шаткой походкой по мостовой.

— Я думаю, что Морвенне не очень понравилась бы эта идея.

— Не понравилась, если бы ее насильно заставляли. К тому же довольно заманчивая перспектива стать леди Тревонанс. Прошу заметить, я понятия не имею о его намерениях, однако если на приеме он не скрывал своего отношения к ней, думаю, будет вполне уместно, если он сделает ей предложение. Он не обрадуется, если все его имущество достанется расточительному брату, а она смогла бы родить ему сына. Он, конечно, добрый человек, но жадный до денег. После неудачи в медеплавильном предприятии его дела шли не особо хорошо. На свадьбу он денег не пожалеет. И разумеется, идея взять в жены восемнадцатилетнюю девушку прельщает старика.

Элизабет вздрогнула.

— Есть еще какие-нибудь соображения?

— Еще я рассматривал кандидатуру Хью Бодругана, он на год моложе сэра Джона, но я не в большом восторге от мысли, что наши семьи породнятся, к тому же ты вряд ли захочешь, чтобы твоя кузина связала свою судьбу с таким распутником.

— Конечно же нет!

— Еще есть его племянник, Роберт Бодруган, наступит день, и он станет наследником всего состояния. Но пока он гол как сокол, и никто не знает, сколько денег вообще осталось. Констанс Бодруган еще весьма молода.

— Продолжай, — сказала Элизабет, опустив шторы.

— Наверное, я тебя утомил.

— Как раз наоборот.

— Что ж, кто знает, что может проистечь от праздных размышлений. Есть еще Фредерик Тренеглос. Ему двадцать три, и на прошлом приеме он уделил немало времени твоей кузине. Он из хорошей семьи, почти такой же старинной как твоя, но младший сын, а на флот в плане денег надеяться не приходится. Немногим удается захватить ценный трофей, но большинство остается бедняками.

— Думаю, я бы предпочла именно его. Он молод и полон энергии и рвения.

— На том приеме я также заметил, что он уделил немало времени тебе, — сказал Джордж.

— Что ж... он хорошо воспитан. Что редко можно сказать о молодежи. Да, он мне нравится. В твоем списке есть еще кто-нибудь?

— Ты по-прежнему принимаешь всё это в шутку?

— Вовсе нет. Но меня заботит счастье Морвенны. Это тоже нужно принимать во внимание.

— Счастье Морвенны должно быть нашей главной заботой. Двое оставшихся, о которых я думал, вдовцы. Один из них — Эфраим Хик...

— То есть Уильям Хик?

— Нет, Эфраим, отец. Уильям женат.

— Но он же пропойца! Ни дня в своей жизни не был трезв после полудня!

— Но он богат. И мне не нравится Уильям Хик. Будет приятно, если его отец заведет другую семью и лишит Уильяма всех надежд. А Эфраим долго не протянет. Как богатая вдова, Морвенна станет куда более ценной добычей, чем сегодня.

Элизабет посмотрела на мужа. Как обычно, задумавшись, он сидел спокойно, слегка ссутулив плечи и стиснув крупные ладони. Элизабет гадала, почему он ее не пугает.

— А последний?

— О, могут найтись и другие. Ты можешь предложить и других. Последний в моем списке — Осборн Уитворт. Он молод, священник, и это может понравиться твоей кузине.

— Но он женат, у него двое малолетних детей!

— Его жена умерла на прошлой неделе. Ты увидишь, что я вписал его имя в список гостей. К концу месяца он может уже снять траур и сопровождать свою матушку. Кажется, ему только тридцать, и, как ты знаешь, недавно он получил место в церкви святой Маргариты в Труро. С двумя детьми и значительными долгами он наверняка скоро начнет искать новую жену. Думаю, предложение в жены дочери декана и прощение некоторых долгов его привлечет.

— Но что именно привлекает тебя? — с любопытством спросила Элизабет.

Джордж поднялся и немного постоял, неторопливо вытаскивая деньги из кармана.

— Уитворты — пустое место, сэр Августус — совершенно бестолковый судья. Но леди Уитворт из семьи Годолфин.

Так вот в чем дело. Союз с семьей, находящейся в упадке, но при этом в родстве с полудюжиной знатных семей Англии, в особенности с Марлборо.

— Да, — сказала Элизабет. — Да, — она вернулась к окну и, проходя мимо Джорджа, слегка похлопала его по плечу. — Всё это — весьма интересные предположения, дорогой, и я не перестаю удивляться, что ты зашел так далеко в своих размышлениях. Со своей стороны, я по-прежнему считаю Морвенну ребенком, еще не доросшим до брака. Мне кажется, это преждевременно. Уверена, что она очень счастлива с нами и хотела бы, чтобы это длилось еще какое-то время. Давай не будем слишком спешить, Джордж?

— Нет никакой спешки, — ответил Джордж. — Но не думаю, что этот вопрос стоит откладывать в долгий ящик.

Глава вторая

В Канун Рождества начались заморозки. До этого месяц стояла теплая и слякотная погода. Непрекращающийся дождь слил воедино границы моря, земли и дыма, идущего из шахт. В полях образовались ручьи, Меллинджи превратился в бурлящий поток, а дороги и тропы — в непроходимые топи. Джордж отправил карету за старшими Чайноветами, и пять раз на пути туда, и пять — на пути обратно карета застревала в грязи, и ее приходилось вытаскивать. Когда стало посуше, чтобы уменьшить нагрузку кареты, Морвенна и Джеффри Чарльз выехали следом верхом.

Росс и Демельза хотели устроить крестины Клоуэнс на рождественской неделе, но с гостями возникли проблемы. Они пригласили Верити и Эндрю Блейми, но, как написала Верити, у маленького Эндрю начали резаться зубки, и при всем желании они не могли отважиться на эту поездку. Кэролайн пообещала погостить несколько дней, но оказалось, что кроме нее из близких пригласить было некого. И Росс, и Демельза сразу отказались от двойных крестин, как было у Джулии, и не собирались впредь устраивать подобного. Это оказалось плохим предзнаменованием для девочки.

Двадцать третьего числа дождь прекратился, и после обеда, когда приехала Кэролайн, ярко светило солнце. Но свет этот был каким-то странным, зловещим и увядающим, словно струился из уходящего мира, оставляющего всех позади. День потихоньку клонился к вечеру, и солнце уже не грело, превратившись в медный диск, отбрасывающий на море металлические отблески и одевающий прибрежные скалы и пески в синевато-серые тени. Неутомимый ветер наконец стих, ни единого шороха не слышалось в ветвях и траве.

— Полагаю, наконец-то распогодилось, — сказала Кэролайн, спускаясь с лошади. Она поцеловала Демельзу и выжидающе подставила щеку Россу для поцелуя. — Мы в Киллуоррене утопаем в грязи со времен похорон.

— Да, погода переменилась, — ответил Росс, наслаждаясь вкусом ее кожи. — Но, сдается мне, это к холодам.

— Демельза, да ты совсем худая! Я-то думала, что несколько месяцев после родов женщина остается в теле!

— Я и была толстухой. И не все еще ушло, как мне кажется.

— Ушло достаточно, — сказал Росс. — Да и худоба тебе не к лицу. — Он собирался было сказать, что худоба не к лицу женщине, но вовремя остановился.

Они направились к дому. Слуга, прибывший с Кэролайн, снял седельную сумку со своей лошади, а Гимлетт принял у Кэролайн плащ с меховой накидкой и хлыст. Вскоре она уже сидела в гостиной и потягивала чай, Росс пытался оживить огонь в камине, Демельза повязывала Джереми нагрудничек, а Эна Дэниэл внесла горячие булочки.

— Когда я смогу повидать свою крестницу? Нехорошо держать ее в неведении о моем присутствии. Ей рассказали?

— Скоро, — ответила Демельза. — Ты скоро увидишь ее, как только она проснется. Обычно это происходит в семь часов. Как ты чудесно выглядишь, Кэролайн!

— Благодарю. Мне уже лучше. Благодаря вот этому человеку… Не то чтобы я перестала просыпаться ночами в мыслях о своем пропавшем женихе, переживая о том, на чем он спит, есть ли у него в лагере хоть какие-то удобства, думает ли он вообще обо мне, и когда его освободят… Но я уже не одинока в этом мире… Понимаете? Вы понимаете, что я имею в виду? Даже потеряв дядюшку, я теперь все же не чувствую себя одиноко.

— Да, мы понимаем, — ответила Демельза.

— После смерти дяди Рэя у меня не было ни минуты свободной, я пыталась навести хоть какой-то порядок в его имении. Но сразу после Рождества я поеду в Лондон, в Адмиралтейство, и узнаю, есть ли шанс выкупить Дуайта. Если французы перестали обменивать пленных, то наверняка не отвернутся от денег.

Ужинали поздно. Демельза немного поиграла, а когда в гостиную проникла вечерняя прохлада, все разошлись спать пораньше. Следующее утро выдалось ясным и таким же безветренным, но стало холоднее. Ночью еще не было морозно, однако с каждым часом температура медленно опускалась. К полудню трава уже похрустывала под ногами, и Дрейку, ремонтирующему библиотеку с двумя другими работниками, приходилось отогревать руки дыханием. В три Росс распустил их по домам и направился к шахте. Ночные тучи ползли с севера. В здании подъемника все было тихо, только штоки насоса ритмично позвякивали, щелкали клапаны, шипел пар. После зябкого вечернего воздуха внутри моторного отделения было тепло. Свет двух фонарей отражался от огромного латунного цилиндра и блестящего поршневого штока. Перед уходом Росс перекинулся парой слов с младшим Карноу. Когда двое работников открыли шуровочную дверцу котла и закинули туда уголь, яркий свет внезапно разогнал сгущающиеся сумерки. Внутри все дышало жаром, брызгало оранжевым, плавилось. Затем дверцу закрыли, и постепенно вокруг вновь воцарились холодные сумерки.