1974: Сезон в аду - Дэвид Пис

— Это важно, Гэз.

— Связанное с Полом Келли и их Полой?

— Нет. Слушай, я знаю, что это — где-то в Сандале…

— Ага, Вуд-лейн.

— А номер дома?

— У них на Вуд-лейн нет никаких номеров. Дом называется Тринити Тауэрс или что-то в этом роде.

— Спасибо, Гэз, ты настоящий друг.

— Да? Смотри только — я тебе ничего не говорил.

— Так и есть, — сказал я, вешая трубку и думая: интересно, трахает ли он Кэтрин?

Еще монета — еще звонок.

— Мне надо поговорить с Би-Джеем.

Бормотание на другом конце провода, как на другом конце земного шара.

— А когда вы его увидите? Это важно.

Вздох с края света.

— Передайте ему, что Эдди звонил по срочному делу.

Я вернулся в бар и взял свою пинту.

— Ваш мешок? — спросил хозяин заведения, кивнув на пакет из универмага Хилларде, лежавший под телефоном.

— Да, спасибо, — ответил я и осушил бокал.

— Вы тут свои чертовы кульки по барам не разбрасывайте.

— Извините, — сказал я и вернулся к телефону, думая: пошел ты на хер.

— А то я думаю, может, там бомба какая.

— Да-да, извините, — пробормотал я, поднимая с пола альбом Майкла Джона Мышкина и фотографии советника Уильяма Шоу и Барри Джеймса Андерсона, думая: это и есть бомба, придурок ты …баный.

Я поставил машину на тротуаре у Тринити-Вью, Вуд-лейн, Сандал.

Засунув пакет вместе с «Путеводителем по северным каналам» обратно под водительское сиденье, я затушил сигарету, съел две таблетки и вышел из машины.

В переулке было темно и тихо.

Я прошел по длинной дорожке, ведущей ко входу в Тринити-Вью, от чего перед домом автоматически включились прожектора. У крыльца стоял «ровер». На втором этаже горел свет. Интересно, это — тоже проект Джона Доусона?

Я нажал на кнопку звонка и услышал, как звон разлился по всему дому.

— Да? Кто там? — сказала женщина из-за псевдо-антикварной двери.

— «Йоркшир пост».

Через некоторое время замок щелкнул, и дверь открылась.

— Что вам нужно?

Женщине было чуть за сорок. Темные волосы, дорогая завивка, черные брюки, с ними в тон шелковая блузка и ортопедический воротник.

Я поднял свою перевязанную правую руку:

— Похоже, мы оба побывали на поле боя.

— Что вам нужно, я вас спрашиваю?

— Джонни Келли, — сказал мистер Маловероятные-Предположения-Накрывшиеся-Медным-Тазом.

— Что — Джонни Келли? — слишком быстро спросила миссис Патриция Фостер.

— Я думал, вы или ваш муж можете располагать какой-нибудь информацией о нем.

— С какой это стати мы должны располагать такой информацией? — сказала миссис Фостер, держась одной рукой за дверь, другой — за ортопедический воротник.

— Ну, он же играет в клубе вашего мужа и…

— Это не клуб моего мужа. Он всего лишь его председатель.

— Прошу прощения. Значит, вы ничего от него не слышали?

— Нет.

— И вы не знаете, где он может находиться?

— Нет. Послушайте, мистер..?

— Гэннон.

— Гэннон? — медленно переспросила миссис Патриция Фостер. Ее темные глаза и длинный нос делали ее похожей на парящего орла. Я сглотнул и сказал:

— А нельзя ли войти и переговорить с вашим мужем?

— Нет. Его нет дома, а мне больше нечего вам сказать, — ответила миссис Фостер, закрывая дверь. Я попытался помешать ей захлопнуть дверь перед моим носом:

— Миссис Фостер, как вы думаете, что с ним могло случиться?

— Мистер Гэннон, я сейчас позвоню в полицию, а потом — своему очень хорошему другу Биллу Хаддену, вашему начальнику, — сказала она из-за двери, запирая ее на замок.

— Смотрите, не забудьте позвонить своему мужу, — крикнул я, повернувшись и побежав по залитой светом дорожке, думая: чума на оба ваши дома.

В телефонной будке на Барнсли-роуд Эдвард Данфорд, спецкорреспондент по криминальной хронике Северной Англии, бьет по земле, распугивая змей.

Дохлый номер:

— Будьте добры, телефон городской администрации Уэйкфилда.

— 361 234.

Я посмотрел на отцовские часы, думая: пятьдесят на пятьдесят.

— Советника Шоу, будьте любезны.

— К сожалению, советник Шоу на заседании.

— С его родственником произошел несчастный случай.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Друг семьи. Это очень важно и срочно.

Я смотрел через дорогу на теплые, залитые желтым светом гостиные с новогодними елками.

Другой голос сказал:

— Советник Шоу в областной администрации. Телефон: 361 236.

— Спасибо.

— Надеюсь, ничего серьезного?

Я положил трубку, снова снял и набрал номер.

— Советника Шоу, будьте любезны.

— Мне очень жаль, но советник Шоу на заседании.

— Я знаю. Я звоню, чтобы сообщить, что с его родственником произошел несчастный случай. Этот номер мне дали в его секретариате.

В одном из домов на противоположной стороне у окна на втором этаже стоял ребенок и смотрел из темной комнаты прямо на меня. Внизу, в темной гостиной, мужчина и женщина смотрели телевизор.

— Советник Шоу слушает.

— Мистер Шоу, вы меня не знаете, но нам с вами очень нужно встретиться.

— Кто это? — спросил взволнованный и рассерженный голос.

— Нам надо поговорить, сэр.

— С какой это стати я должен с вами разговаривать? Кто вы такой?

— Мне кажется, кое-кто собирается вас шантажировать.

— Кто? — взмолился испуганный голос.

— Мистер Шоу, нам надо встретиться.

— Как?

— Вы сами знаете как.

— Нет, не знаю. — Голос дрожал.

— У вас есть шрам от аппендицита, и вы любите, чтобы его целовал наш общий рыжеволосый приятель.

— Что вам нужно?

— Какая у вас машина?

— «Ровер». А что?

— Цвет?

— Сиреневый, ну, фиолетовый.

— Будьте на долгосрочной стоянке у Уэстгейтского вокзала завтра, в девять утра. Без сопровождающих.

— Я не могу.

— Сможете.

Я повесил трубку, сердце летело со скоростью девяносто миль в час.

Я посмотрел на окно в доме напротив — ребенок исчез.

Эдвард Данфорд, спецкорреспондент по криминальной хронике Северной Англии, нес чуму во все дома, кроме одного.

— Где ты был?

— Где я только не был.

— Ты его видел?

— Можно мне войти?

Миссис Пола Гарланд пропустила меня через красную входную дверь. Она стояла, крепко обхватив себя руками.

В тяжелой стеклянной пепельнице горела сигарета, по телевизору шел попсовый хит-парад, звук был приглушен.

— Как он выглядит?

— Закрой дверь, любовь моя. Холодно.

Пола Гарланд закрыла красную входную дверь и молча уставилась на меня. По телевизору Пол да Винчи пел «Твой бэби — больше не твой». Из ее левого глаза на молочно-белую щеку скатилась слеза.

— Значит, она мертва.

Я подошел к ней и обнял, нащупав позвоночник под тонкой красной кофтой.

Я стоял спиной к телевизору и слышал аплодисменты и вступление к песенке «Дед Мороз, не тронь меня!».

Пола подняла голову, я поцеловал ее в угол глаза, чувствуя вкус соли на влажной покрасневшей коже.

Она улыбалась телевизору.

Я повернулся в пол-оборота и стал смотреть на танцующих вокруг подарков девчонок из танцевальной группы «Пэнз пипл», наряженных как сексапильные Санта-Клаусы, с новогодней мишурой в развевающихся волосах.

Я приподнял Полу, поставил ее маленькими ступнями на свои туфли, и мы стали танцевать, задевая ногами за мебель, до тех пор, пока она не засмеялась, не заплакала и не обняла меня крепко-крепко.

Я вскочил с ее постели.

В гостиной на первом этаже стояла тишина и старый запах сигарет.

Не включая свет, я, в трусах и майке, сел на диван и снял телефонную трубку.

— Би-Джея можно? Это Эдди, — прошептал я. Комната наполнилась тиканьем часов.

— Какое счастье. Давненько тебя не было слышно, — прошептал Би-Джей в ответ.

— Ты знаком с Дереком Боксом?

— К сожалению, это удовольствие мне еще только предстоит испытать.

— Он знает тебя и знал Барри.

— Мир тесен.

— Да уж, и он вовсе не сказочный. Он дал мне пару фотографий.

— Замечательно.

— Не выделывайся, Би-Джей. На этих фотографиях ты сосешь у советника Уильяма Шоу.

Тишина. Только голос Боуи доносится с другого края света.

— Советник Шоу — третий персонаж Барри, правильно? — спросил я.

— Приз в студию.

— Пошел ты на фиг.

В комнате загорелся свет.

Пола Гарланд стояла у подножия лестницы, красная кофта едва прикрывала ее тело.

Я улыбнулся и беззвучно извинился. Телефонная трубка в моей руке была мокрой.

— И что ты собираешься делать? — спросил Би-Джей на другом конце провода.

— Я задам советнику Шоу те вопросы, которые ему не успел задать Барри.