Скрытая бухта - Мария Орунья
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хана мрачно смотрит на него:
– А на что мы будем жить? И где?
– Как это где! В Комильясе, мы, твою мать, уже сто раз это все обсуждали. У нас дома, с мамой, я же предупреждал тебя, что не оставлю ее одну. А выручки от рыбной ловли более чем хватит. Хана, я мужчина. Я буду приносить в дом деньги и еду. Сардинки, которые ты так любишь. Будем есть то дораду, то хек. – Луис смотрит на нее с надеждой. – Этого разве мало, чтобы быть вместе? Ведь у нас будут пища и кров.
– А я что?
– А что ты?
– Да, а что я буду делать? Убираться, присматривать за твоей матерью, готовить, рожать бог знает сколько детей и шить с утра до вечера, чтобы скопить хоть что-то, чтобы были какие-то сбережения? Этим я буду заниматься? – вызывающе спрашивает Хана, встает и направляется к выходу из амбара, останавливается и смотрит на Луиса, уперев руки в бока.
Луис молчит несколько секунд.
– Не знаю, чего ты хочешь. Чего ждешь. Жизни принцессы? Я от тебя многого не требую. Но да, тебе придется работать по дому.
– Ну конечно. До посинения. Все, что ты мне предлагаешь… у меня уже есть.
Луис холодно смотрит на нее:
– Нет. У тебя нет меня.
Хана отвечает пристальным взглядом, резко разворачивается и быстро выходит из амбара. Каждое движение демонстрирует, в какой девушка ярости. Луис идет за ней. На улице он хватает ее за руку, прижимает к стене. Он целует ее как сумасшедший, а она отвечает на его поцелуи. Любовь – непостижимая борьба между самыми основными и самыми сильными инстинктами.
Хана плачет, урвав напоследок у Луиса еще несколько поцелуев.
– Я люблю тебя. Но больше не могу терпеть все это, эту нищету, – говорит она, глядя на свои туфли, сделанные из обрезков черных ремней, которыми обвязывают пирит для доставки с Астурийского цинкового завода в трюмы кораблей и которые держатся на ногах за счет лент из брезента.
– А мы и не будем жить в нищете, – ласково говорит Луис и снова целует ее. – Мы будем жить счастливо, хотя и скромно. Мы будем вместе. Что может быть лучше.
– Да, но Клара…
– Забудь про Клару! Вечно она пудрит тебе мозги. Знаешь же, чего она добилась? Знаешь? Подтирает задницы отпрыскам всяких богачей да вкалывает от зари до зари.
– Не говори так. Она моя сестра. Зато у нее красивые платья и туфли из Лас Галериас. И вкусная еда на столе. Клара очень умная.
– Разумеется. Еще одна умница, решившая выскочить за принца.
– Луис!
– Прости, но это правда. Давай не будем спорить. Я тебя люблю. – Луис улыбается. – Вот видишь, какая ты красивая, когда сердишься?
– Мне пора.
– А когда мы поговорим с твоим отцом?
– Потом, не теперь.
Луис в последний раз хватает Хану за локоть. Улыбка уже исчезла с его лица.
– Ты пойдешь за меня или нет? Мне ведь тоже могут надоесть все эти игры, Хана, и я больше не стану к тебе ходить.
Ее обдает холодом. Он никогда не намекал, что может перестать ухаживать за ней.
– Дело не в том, что я тебя не люблю. Просто еще слишком рано, – отвечает она, глядя на него нежно.
Луис кивает:
– Тогда я подожду. Но терпение не бесконечно, Хана. Не держи меня за дурака. Если ты меня не любишь или вдруг перестанешь любить – скажи мне, потому что я уже не могу так волочиться за тобой. Я просто уйду, и ты меня больше не увидишь.
Хана улыбается. Для нее яснее ясного, что спор окончен. Вообще-то они уже не раз говорили об этом. Она целует Луиса на прощанье. Оба знают, что пора расходиться.
– Бывают дни, когда я ни капли тебя не люблю. Когда ты начинаешь нудеть про женитьбу. – Она еще раз целует его, в щеку. Луис вздыхает покорно.
– Если ты меня не будешь любить, я стану любить тебя за нас обоих. – Он внимательно глядит на нее.
Хана понимает, что пусть даже разум и мечты влекут ее к несбыточному, но в сердце ее навсегда останется этот спокойный синий взгляд молодого рыбака, провожающего ее домой сегодняшней ночью. Приближается решающий момент выбора. Выбора пути, по которому следовать дальше в единственной жизни, что дана человеку. Путь победителей манит своим блеском, но сложно понять, куда ступить. Однако лишь труґсы перестают бороться за то, что им принадлежит. Знаешь, какие воины опаснее всего?
Те, кто понимают, что им нечего терять.
Ганнибал: Первый принцип, Кларисса. Простота. Почитайте Марка Аврелия. О любой вещи спросите себя: какова ее природа? Чем занимается человек, которого вы ищете?
Кларисса: Убивает женщин.
Ганнибал: Нет, это второстепенно. А что первостепенно, что самое важное? Что он утоляет посредством убийства?
Кларисса: Гнев, жажда социального одобрения… сексуальная фрустрация…
Ганнибал: Нет! Вожделение… вот его суть. А как мы начинаем вожделеть? Мы ищем объект вожделения? Сделайте усилие, подумайте.
Кларисса: Нет, просто…
Ганнибал: Нет! Мы начинаем вожделеть того, что видим каждый день. Вы не чувствуете взглядов вожделения на себе, Кларисса? Вы не ищете сами взглядом того, что вожделеете?
Диалог из фильма “Молчание ягнят” (1991), в котором Ганнибал Лектер (психиатр, осужденный за каннибализм) помогает Клариссе Старлинг (молодой агент ФБР) найти серийного убийцу
Со своей уютной террасы Оливер Гордон наблюдал за бушующим морем. За тем, как волны нарастают, играя необыкновенными переливами зеленых оттенков, такой цвет у моря бывает обычно перед неминуемым штормом. Море больше не было спокойным. Тишина и тяжелый липкий зной, стоявшие накануне, казались чем-то искусственным и зловещим, чуждым самой природе – словно что-то ревело в морских недрах, корчилось где-то в глубине. Оливер подумал, что бурлящие волны – отражение его собственного состояния: до сих пор он лишь притворялся спокойным и безмятежным, хотя на самом деле только и ждал, что чья-то рука распахнет железный ящик, выпустит демонов наружу…
Может, они в итоге раскроют все тайны его семьи, виллы “Марина”, а заодно тайны людей, с которыми он даже не знаком. Младший лейтенант Сабадель должен прибыть с минуты на минуту. Лейтенант Редондо пообещала присоединиться к ним, как только сможет, из разговора по телефону он понял только, что ей срочно нужно ехать в больницу в Сантандере по какому-то вопросу, связанному с его собственным делом. Что это могло быть? Когда он позвонил ей, полный оптимизма и настроенный раскрыть одну из загадок, то лишь наткнулся на новую
