Самозванцы - Сантьяго Гамбоа

Его речь произвела впечатление. Некоторые из присутствующих, выслушав перевод, вытирали слезы. Группа людей в первом ряду начала аплодировать.

— Вот так имя Хуана Чоучэня превратилось в легенду в Андских горах. Крестьяне и мелкие торговцы, слыша его, чувствовали себя защищенными. Бабушка рассказывала, что его много раз искали у нас дома, но ему всегда удавалось бежать, прячась в народе, потому что враги не знали его в лицо. А лицо Хуана Чоучэня стало лицом всех притесняемых крестьян, страдавших от жестокой диктатуры, после падения которой, в результате убийства диктатора одним из его же приспешников, народу были возвращены честь и достоинство, за которые сражался мой дед. И что же сделал Хуан Чоучэнь после того, как моя страна обрела вновь свободу? Вместо того чтобы потребовать для себя почетной должности, вместо того чтобы просить привилегий за свое героическое поведение, он скромно вернулся в свою мастерскую и продолжал работать, как и все те простые люди, которых он защищал.

Нельсон допил минеральную воду в ожидании аплодисментов, которые на этот раз были еще сильнее. Эти люди были у него в руках. Он видел в зале слезы, гордо сжатые кулаки, полные решимости лица.

— Теперь благодаря вам я узнал, что мой дед делал то же самое здесь, в Китае, перед тем как эмигрировать, что он сражался, защищая слабых, что он осаждал врага до тех пор, пока не сводил его с ума, и что его имя, так же как и в Андских горах, превратилось в легенду. Я, его внук, пришел к вам этой ночью, чтобы сказать, что нужно следовать его примеру, что надо продолжать сражаться за жизнь, зачесть простого человека, задело всемирной солидарности и за то, чтобы человечество стало лучше, искреннее и чище, — за то, за что сражались такие люди, как Хуан Чоучэнь. Большое спасибо.

Зал поднялся в едином порыве. Те, кто сидел впереди, рванулись к столу, чтобы обнять Нельсона, поприветствовать его, дотронуться до него. Вень Чен должен был призвать собравшихся к спокойствию. Потом он сказал что-то, и люди стали расходиться, молча, приветствуя Нельсона почтительными поклонами.

— Поздравляю, ваша речь имела успех, — сказал Вень Чен. — Вы — великий оратор. Вижу, что идеи вашего деда вы сохранили в своей душе. Хочу поблагодарить вас, кроме того, за то, что согласились прийти.

Нельсон просто сиял. В его голове носилось множество грандиозных идей, но самая главная имела отношение к литературной работе. Если он превратился в такого могущественного человека благодаря своим словам, отнюдь не было глупостью с его стороны полагать, что его книги вскоре будут переведены на китайский язык. Он представил, как будет ездить в Пекин, Шанхай, Кантон и Гонконг, рекламируя свои книги, закрепляя свой успех на Востоке. Успех, который немедленно привлечет к нему внимание европейских и американских издателей, и тогда настанет благополучие — то, о чем он так мечтал, что было центральной осью его жизни, по крайней мере вот уже десять лет.

— Теперь нам надо поговорить о будущем, — сказал ему Вень Чен.

— Естественно, — ответил Нельсон. — Один из моментов, которые я хотел бы обсудить с вами, имеет отношение к литературному произведению, которое я хочу написать о жизни моего деда. Я полагаю, здесь оно вызовет большой интерес, если только найдутся хорошие переводчики, как вам кажется?

— Да, да, — сказал Вень Чен. — Однако пойдемте, у нас еще будет время поговорить о книгах.

Вень Чен вместе с двумя другими членами общества проводили почетного гостя в кабинет на четвертом этаже здания. Когда все сели, один из них поставил на стол три чашки, насыпал туда чай и налил кипятка.

— Нам нужно очень серьезно поговорить, — сказали китайцы. — Первое, о чем мы хотим вас попросить, — это что бы вы позволили нам подробно изучить письма вашего деда. Все. Мы можем снять копии, потому что уважаем тот факт, что они представляют для вас семейную ценность. Дело в том, что, хотя они и личные, мы знаем, что они имеют отношение к действиям нашей организации в прошлом, что пре вращает их в документы нашей внутренней истории.

Нельсон почувствовал, как опускается с небес на землю. Все вокруг, казалось, стали более серьезными. Что-то менялось.

— Нет проблем, — легко согласился он. — Письма в вашем распоряжении, можете снять копии.

— Во-вторых, — продолжал Вень Чен, — сейчас обсуждается вопрос о том, какое место вы займете внутри нашего секретного общества. Мы уже думали об этом, и здесь есть разные варианты. Некоторые считают, что вы должны принять верховное руководство, разумеется, после некоторой подготовки. Другие говорят, что, по культурным и языковым причинам, вы не сможете стать руководителем, но должны стать кем-то вроде почетного председателя, в чьи обязанности будет входить управление внешними связями общества, главным образом с Соединенными Штатами. У нас много сторонников среди членов диаспоры, особенно в Нью-Йорке и Сан-Франциско. Как я уже сказал, мы еще думаем над этим вопросом, и как только примем решение, вы можете быть уверены, что первым узнаете новость.

Нельсон почувствовал смутное беспокойство.

— Учту ваши предложения, дорогие друзья, — сказал он, — и можете быть уверены, что мое решение будет наилучшим для всех.

— Решение? — переспросил Вень Чен. — Мне кажется, господин Чоучэнь, вы не поняли. Боюсь, вы не сможете принять никакого решения.

— Ну ладно, ладно, — поправился тот, немного нервничая. — Я положусь на ваше решение. Несомненно, оно будет самым правильным.

В кабинете было два окна. В глубине, позади линии крыш, виднелся кусочек неба, а чуть дальше — верхушка современного небоскреба в форме пагоды.

— Что вы можете решать, сеньор Чоучэнь, — продолжал Вень Чен, — это хотите ли вы остаться в гостинице или предпочитаете переехать в частный дом.

— Мне удобно в гостинице, спасибо. Немного далеко от центра, но я уже привык. Нет необходимости беспокоить вас.

Вень Чен выдвинул ящик письменного стола и вынул несколько книг. На корешках Нельсон прочел имя одного и того же автора: Ван Мин.

— Для вас, — сказал Чен. — Прочитайте. Так вы для начала узнаете кое-что о нас.

— Это тот поэт, которого вы упомянули сегодня утром? — спросил Нельсон.

— Он самый.

— А что вы собираетесь делать, чтобы найти знаменитую рукопись?

— Мы ее ищем, но возникла некоторая проблема. Французы сами потеряли ее. Мы знаем, что ее прятал один священник, но, видимо, он пропал.

— А откуда вы все это знаете? — спросил Нельсон. Ему было любопытно.

— У нас очень длинные уши, друг мой, очень длинные. Едва ли в Пекине может произойти что-то, о чем мы не узнаем.

— И вам будет легко вернуть рукопись, разве нет?

— Увидим. — Вень Чен нахмурил лоб, закурил сигарету и продолжил: — Нас беспокоит вероятность того, что рукопись попала к представителям одной из наших группировок. Очень радикальной группировки, с которой у меня много раз были конфликты и которая не относится к организации. Там мало людей, не наберется и тысячи, но они используют насильственные методы. Ими руководит из Гонконга бывший израильский военный, в действительности они полностью подчинены ему. Эти люди стараются подорвать доверие к нам среди наших братьев, которых несколько сотен тысяч по всей стране. Если рукопись у них, они могут заявить о своих правах в качестве истинных последователей ихэтуаней. Когда рукопись была обнаружена, они пытали служащего архива. По счастью, брат, который видел это, сказал об этом нам.

— В таком случае, что вы собираетесь делать?

— Ну, сейчас у нас есть вы, — сказал Вень Чен. — То, что с нами внук Ху Шоушэня, — гарантия того, что именно мы — главные наследники борцов. А что касается рукописи, полагаю, мы в конце концов найдем и ее. Первое, что нам нужно, — выяснить, у кого она.

— А если не у них, — спросил Нельсон, — у кого еще она может быть?

— У других католических конгрегации, или у правительства, или у каких-нибудь иностранных агентов. У французов, канадцев, немцев, англичан. Кто знает?

— Вы полагаете, что мой друг, немецкий профессор, может быть агентом?

— Лично я в это не верю, хотя нам известно, что он интересуется произведениями Ван Мина. Он расспрашивал о нем одного букиниста. Профессор — знаток китайской культуры. Мы следим за ним.

— А что я могу сделать сейчас?

— Оставаться с нами, — ответил Вень Чен. — Когда мы найдем рукопись, именно вы должны представить ее нашим братьям.

— А, теперь понимаю, — кивнул Нельсон.

— Теперь возвращайтесь в гостиницу, изучите книги, которые я вам дал, и передайте письма моему помощнику. Два человека будут охранять вас. И еще кое-что: если снова захотите увидеть русскую девушку, скажите об этом моему помощнику. Он вам ее приведет.

Из окна автомобиля проспект казался светящейся каруселью, и вскоре я осознал реальность происходящего. Что я натворил? Я ехал в свой отель с незнакомкой. Или лучше сказать, с кем-то, о ком у меня была туманная и второстепенная информация — что на ней голубые трусики, что она использует крем «Вагизил» и что, несмотря на то что я ошибся номером, эта женщина все еще не свободна от подозрений.