Плевать на все с гигантской секвойи - Екатерина Вильмонт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И она не нашла никого, кроме тебя, на роль жилетки?
– Не нашла. Миша, почему ты сердишься?
– Я не сержусь, просто я волновался… Я все время волнуюсь, когда тебя нет рядом… Ну так что ты ей посоветовала, чем смогла помочь?
– Чем тут поможешь? Просто поговорила с ней, дала возможность выплакаться, излить душу, постаралась объяснить, что жизнь с уходом мужа не кончается…
– И она вняла твоим словам?
– Кажется, да.
– Между прочим, парень, похоже, не вовсе подонок, если ушел от такой жены, ведь ее отец страшно богат и влиятелен, а он прожил с ней всего несколько месяцев и вряд ли успел хорошо поживиться… Она очень горюет?
– Это не совсем то… Она говорит, что отчасти даже рада освобождению… Что быстро поняла – они не любят друг друга, но все же его уход был для нее ударом, но, пожалуй, горем это назвать нельзя… Там все сложнее…
– Тогда за каким чертом ты ей понадобилась?
– Миша, девочке одиноко, плохо, уязвлено самолюбие – это главное, а мать, насколько я поняла, ей тут не помощница, даже наоборот… Ну все, я больше не хочу об этом говорить. Ну потратила я на Римму несколько часов, мне их совсем не жалко, потому что если бы не Риммина свадьба…
– Ерунда, я уже объяснял тебе, что мы бы все равно встретились. Лучше поцелуй меня, я тут извелся…
– Погоди, а куда это вы с таким таинственным видом сегодня исчезли? Что затеяли?
– Завтра узнаешь!
– Миша!
– Знаешь, я хотел тебя предупредить… Мишка теперь зовет меня папой. Это была его инициатива.
Марина грустно улыбнулась.
– Ты не возражаешь?
– Нет, если ты действительно хочешь стать ему отцом.
– Да, кстати, завтра мы обедаем у моей мамы!
Мне здорово влетело за то, что я столько времени тебя от нее скрывал.
– Значит, смотрины, – усмехнулась Марина. – Мне надо не ударить в грязь лицом.
– У меня умная мама, она сразу поймет, какое ты золото. А я не спросил, Римма знает о нас с тобой?
– Не имею понятия. Скорее всего, не знает, а я ничего пока говорить не стала, было бы бестактно в этой ситуации хвастаться своим счастьем.
– Значит, ты счастлива, – расплылся в улыбке Михаил Петрович, вполне отдавая себе отчет в том, что улыбка вышла глуповатая.
Несмотря на почтенный возраст, семьдесят два года, Татьяна Григорьевна Максакова была еще красивой, подтянутой, энергичной женщиной.
Всего два года назад она наконец вышла на пенсию и теперь вовсю наслаждалась жизнью. Благодаря помощи детей она ни в чем не нуждалась, ходила по театрам, концертам, выставкам, следила за собой и была в курсе всех культурных новостей и событий.
«Добираю на старости лет то, что упустила в молодости из-за семьи и работы. Это и есть счастливая старость!» – любила говаривать она в кругу своих знакомых. Умение радоваться жизни в полной мере Михаил Петрович унаследовал от нее. Но сейчас Татьяна Григорьевна была озабочена всерьез. Завтра Миша приведет свою новую жену, да еще с ребенком! Нужно достойно ее принять, чтобы не обидеть сына, но как это сделать? Что это вообще должно быть? Семейные посиделки? Светский визит? Надо ли звать еще кого-то или не стоит? Но Лину надо позвать в любом случае! И она позвонила дочери.
– Линуся, свершилось! Завтра Мишка приведет свою…
– Да неужели? – холодно отозвалась дочь. – С чего вдруг?
– Понял, вероятно, что это уже становится неприличным.
– И на том спасибо!
– Надеюсь, ты придешь?
– Можешь не сомневаться! Мне просто невтерпеж увидеть, из-за кого Мишка так спятил, что бросил семью. Вика говорит, что в ней нет ничего особенного, только глаза, как у Сидора! По-моему, это какое-то извращение, сродни зоофилии.
– Лина, что за глупости ты говоришь!
– Я пошутила. И вообще, мне страшно жалко Вику.. Столько лет терпеть все его штучки, баб, приступы тоски, идиотские экспедиции, чтобы на старости лет остаться одной…
– Она тоже не святая, поверь мне!
– Мама, ты что, свечку держала?
– Нет, но я кое-что знаю. К тому же Туська мне сказала, что у нее уже есть претендент, какой-то американец…
– Он не американец, просто работает в Америке.
– О, это уже детали, и вообще, речь сейчас не о Вике…
– Ты тоже считаешь, что она уже пройденный этап?
– К сожалению, так считает Миша, а он все-таки мой сын…
– Ну понятно, мама, а Туську ты позвать не хочешь?
– Туську? Мне это в голову не приходило. Миша про нее ничего не говорил, вероятно, он планирует как-то отдельно это сделать… Он же понимает, что Туська априори настроена недоброжелательно и его девушке будет тяжело…
– Девушке! Ну ты и скажешь, мама!
– Лина, ты прекрасно поняла, что я хотела сказать.
Нет, для начала сами на нее посмотрим, а там уж…
– Значит, это будет семейный обед в узком кругу? Даже Мину не позовешь?
Мина была соседкой и закадычной подругой Татьяны Григорьевны, к тому же непревзойденной кулинаркой.
– Ну какой семейный обед без Мины! Она же добрейшая душа, никого никогда не обидит.
– Чего нельзя сказать обо мне.
– Лина, я тебя прошу! Ведь, судя по всему, нам с этой женщиной придется и дальше иметь дело…
– Мне необязательно!
– Ты же всегда была дружна с братом!
– Да, но он сам все поломал…
Она проецирует на себя эту ситуацию, ее тоже оставили два мужа, и она прекрасно понимает чувства брошенной жены. Не могу ее за это винить, подумала Татьяна Григорьевна.
– И все-таки, Лина, я прошу тебя на первый раз. обойтись без эксцессов, обещай мне! Если она тебе не понравится, промолчи, бога ради, лучше сошлись на какие-то дела и уйди пораньше.
– Ну вот еще, до Мининого торта я ни за что не уйду, и не говори, что дашь мне его на вынос! Кстати, они придут вдвоем или приемыша тоже притащат?
– Лина, как тебе не стыдно! И вообще, если хочешь знать, Миша сказал, что счастлив так, что даже страшно…
– Еще бы не страшно! Ему пятьдесят один, он здорово истаскался по бабам, а она еще довольно молодая, и кто знает, какие у нее сексуальные аппетиты.
Вот Мишка и трясется, что она начнет от него бегать, если он окажется не на высоте.
– Лина, что за цинизм? А вдруг это настоящая любовь?
– Какая любовь? Одинокая баба с ребенком захомутала очень небедного мужичка, вот и вся любовь!
– Линка, нельзя быть такой злой, это женщин старит!
– Ничего, у меня гены хорошие, мне никто моих лет не дает.
– Будешь такой злючкой, через несколько лет все это на морду вылезет.
– Ладно, мама, сейчас не во мне дело. В котором часу завтра состоится эта сакраментальная встреча?
– В три.
Марина проснулась ни свет ни заря с отвратительным ощущением предстоящего экзамена. Но рядом спал Миша, ее Миша, и ради него этот экзамен надо выдержать. И ради маленького Мишки тоже. Ну почему я все время что-то должна? – вздохнула она и тихонько встала. Накинула халат и вышла на крыльцо. А хорошо утром на даче! Она присела на ступеньки, хотя из сада тянуло сыростью.
