Курьер: Темная Ночь Души - Алексей Павлович Зорин

Волк сделал шаг в ее сторону. Алена поймала себя на мысли, что ее руки сами собой в темноте шарят по пыльному полу, пытаясь найти хоть что-то, напоминающее оружие. Внизу слышалось копошение зверей и их возбужденные повизгивания — они искали след. И они наверняка слышали их и чуяли.

Снаружи поднялся ветер. Он носился среди мертвых домов и барханов, освещенных бледным светом, и подвывал в такт зверям. Луна вынырнула из-за небоскреба и осветила темную студию. Волк стоял спиной к свету, и Алена не могла видеть его лицо, но в темноте ей показалось что в нем что-то изменилось. Только вот что?

— Волк, они рядом, тише! — промолвила Алена.

— Ты боишься, курьер? Это правильно. Страх это хорошо. Страх — это залог выживания! Именно он заставляет тебя быстрее бежать, сильнее бить, яснее думать! — Волк медленно подходил все ближе, и Алена не могла понять, отчего ее пробирает дрожь — от воя зверей или нечта, исходящего от Волка.

Внизу раздался очередной вой, и в нем Алена уловила нетерпеливое предвкушение добычи. По лестнице послышался цокот множества когтей. Звери вновь взяли след. Алена вскочила и в панике огляделась, но спасения не было. Они с Волком были заперты вдвоем в пустой комнате, снаружи которой подстерегало само зло.

— Весь мир делится на тех, кто боится, и тех, кто чует их страх. Тех, кто им питается. Ты выбрала свою роль в этом мире.

— Мир состоит не только из таких! Есть еще любовь… — прошептала Алена. Этот шепот потонул в вое зверей и смехе Волка.

— И где эта любовь? Сейчас в тебе нет любви! Сейчас в тебе есть только страх!

В дверь ударило что-то тяжелое, и Алена вздрогнула. Послышался скрежет металла, словно кто-то снаружи царапал по двери чем-то очень острым. Волк, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. Он медленно, но неумолимо приближался к Алене, слегка согнув ноги, словно для прыжка. Она готова была поклясться, что его лицо изменилось за последние несколько минут, но в темноте было непонятно как именно. Вся его фигура стала сгорбленной, в ней ощущалось что-то нечеловеческое. Волк потянул носом.

— Страх… я чувствую его в тебе… — его голос дрожал, словно от нетерпения, — Ты знала, что страх имеет запах? Люди слишком неполноценны, слишком ограничены. Не видят в темноте, не чуют такие запахи как кровь, быстро устают, быстро умирают. Мы больше не высшее звено в пищевой цепи, нас сместили! Сместили какие-то первобытные создания! Это они венец творения, а не мы!

Луна вновь вышла из-за тучи. Отраженный свет упал на лицо Волка и Алена отшатнулась. Ей не показалось — лицо охотника быстро теряло человеческие черты. Лоб как будто надвинулся на налитые кровью глаза, верхняя губа подергивалась, из-под нее виднелась пара пока небольших клыков. Казалось, что растительности на лице Волка прибавилось, и Алена с ужасом поняла, что это шерсть. Ногти на пальцах удлинились и стали более темными и острыми. Алена не понимала как это возможно, но одно было ясно — Волк во что-то трансформируется. Алена открыла рот, но не смогла произнести ни звука.

Повизгивания зверей за дверью слились в бесконечный вой. Когти беспрерывно царапали обивку металлической двери, пытаясь пробраться внутрь, туда, где они чувствовали запах двух тел.

Волк подошел к Алене вплотную, прижав к стене. Алена не могла отвести взгляда от его налитых кровью глаз, но пока еще человеческих.

— Ты чувствуешь эту жажду, слышишь этот зов? — хрипло прошипел Волк и повернул голову в сторону луны. Она озаряла его своим мертвенным светом, делая черты изменившегося лица еще более ужасающими. — Чего ради нам не идти за ним?

Когда Волк говорил, его губы приподнимались, и Алена видела острые клыки, с которых капала слюна.

— Скажи мне, курьер, ради чего? — прорычал он ей в лицо, и она зажмурилась. Она чувствовала его горячее дыхание на своей щеке, словно дыхание любовника, готового всадить тебе нож в сердце. На ее шее пульсировала жила, и каким-то образом она знала, что сейчас Волк не может оторвать от нее взгляд, завороженно наблюдая на пульсацию крови под кожей. Вой снаружи становился невыносимым, но еще более невыносимым было понимать, что от клыков Волка до ее шеи остается пара сантиметров.

— Ты превращаешься в зверя! Остановись!

Казалось, Волк не понял ее. Она ощущала его готовность вонзить клыки в ее горло, как если бы сама хотела это сделать.

— Остановись, Тимур! Ты помнишь, как тебя зовут? Ты Тимур!

За дверью раздался новый вой. Волк поднял налитые кровью глаза.

— Тимура больше нет. Есть Волк.

Не в силах смотреть в его гипнотические глаза, обещающие смерть, Алена резко отвернулась и увидела на стене фотографию ангела с охапкой полевых цветов и глазами цвета неба.

— Эля! — воскликнула она словно спасительное заклинание, — Эля!

Она сорвала фотографию со стены и всунула между собой и клыками Волка.

— Помнишь ее? Ты помнишь?

Казалось, что-то промелькнула в глазах Волка. Почти забытое воспоминание, словно падающая звезда, промчавшаяся по ночному небосводу.

— Ее зовут Эля, это ваша студия! Ты любил ее! — прошептала Алена.

На глазах ее навернулись слезы. Она не понимал, откуда они — то-ли от щемящего чувства потерянной Волком любви, которое она вдруг ощутила всем телом, то-ли от осознания того, что если это существо, которое совсем недавно было человеком, не услышит ее, то ее жизнь прервется. Словно тонкая пульсация крови в вене, которую прокусит острый как бритва клык. Жизнь по капле покинет тело Алены вместе с кровью, насыщая нового зверя. Но пока еще не поздно — если еще не поздно — она должна во что бы то ни стало достучаться до замутненного сознания Волка. Помочь ему погрузиться туда, где он еще человек, отделить осознание себя как личности от инстинктов зверя. Она чувствовала, как он балансирует на грани, словно канатоходец над бездной. Но он хочет туда сорваться, сбросить с себя груз морали и несовершенство человеческого тела. Скользнуть в липкую тьму, так манящую своей вседозволенностью.

— Помнишь Тимура и Элю? — прошептала Алена.

Волка начало трясти. На частично покрытом шерстью лице выступил пот. Видно было, что внутри него происходит самая серьезная борьба за всю его жизнь — борьба между зверем и человеком, светом и тьмой. Он закрыл лицо руками и дико заорал. Этот крик срывался то на вой, то на рычание, но Алена слышала в нем и человеческие ноты. Из-за двери ему вторил десяток глоток, яростно воющих и рычащих. Дверь сотрясалась от ударов, но, похоже, они