Фениксова песнь (СИ) - Мария Крайнова

- Как ты можешь так говорить, чадо? - подал голос Шейн. - Отрекись от людских удовольствий, перестань думать, что мир тебе что-то должен, и на тебя снизойдет чувство абсолютной свободы.

- Ага, - подтвердила Лефранса, которая болезненно морщилась с каждым новым словом повелителя-храмовника. - Снизойдет, и тебе станет уже все равно, где спать и что есть.

- Не говори о еде, - окончательно расстроилась Сима. - Я сейчас съела бы и Медведя из Леса Духов, если бы встретила.

- Ты посмотри, он уходит, - с осуждением в голосе сказала вампирша, показывая на Тинхарта. Граф успел отойти шагов на двадцать, так что обе повелительницы, плюнув на разговор, бросились за ним.

- А ты чего стоишь? - поинтересовался я у Шейна.

- Не люблю дриад, - поморщился тот. - Они такие... самоуверенные и надменные. Даже эльфы, по-моему, лучше.

***

Чтобы попасть в центр дриадской долины, нам пришлось выйти из леса и долго идти через болото. Вел нас Тинхарт, который, как оказалось, прекрасно здесь ориентировался. Однако с расстоянием он ничего поделать не мог. Можно было попасть в ЭнНорд с помощью рун, но выйти из него или переместиться из одного места в другое тем же способом - нет. Долина глушила магию, которую творили непосредственно в ней. То есть передышки не наступило, дар по-прежнему едва тлел. Возможности связаться с Шаиром не было - серьга осталась в особняке Тинхарта, как и все остальные мои вещи.

Однако я скорбел по ним не так усердно, как скорбели о своих вещах Сима и Лефранса. Если мой парадный наряд еще кое-как перенес путь через болота, то платья обеих девушек испытания не выдержали. И если вампирша, хмуро пробирающаяся вперед, не вызывала во мне никаких эмоций, то Симу, вновь принявшую свой истинный облик, было очень жаль. Если раньше она напоминала мне птицу, то сейчас была похожа только на саму себя - измотанную и одетую в яркие рваные тряпки.

Ближе к рассвету Лефранса начала нервничать. Она то и дело бросала обеспокоенные взгляды на светлеющее небо, хотя я всегда думал, что солнце не причиняет наровертам никаких неудобств. Однако стоило первому лучу выглянуть из-за горизонта, как на шее вампирши вспыхнул кроваво-красный кулон. Когда он погас, она вновь была облачена в тяжелые доспехи, которые, увы, не способствовали быстрому продвижению вперед.

Стоило отдать Лефрансе должное - ни один рыцарь не выдержал бы такого пути без остановок, а девушка продолжала упрямо идти. Из-под опущенного забрала порой доносились исполненные ненависти ругательства, но в целом вампирша держалась молодцом. Поэтому общим вниманием очень скоро завладела Сима, которая начала спотыкаться и дважды едва не ухнула в трясину. Мы бы вряд ли сумели ее вытащить, если бы не внимательность Шейна. Повелитель вовремя оказывался рядом. Очень вовремя.

Болота закончились ближе к полудню, когда я уже тоже был согласен сожрать легендарного Медведя. Мы все повалились на благословенно твердую почву, и Тинхарт, снова запустивший пальцы в траву, сказал:

- Еще час, и мы будем в центральном лесу. Там в какой-то мере доступна магия, так что будет полегче.

Сима тоскливо вздохнула, но от комментариев воздержалась.

Я лежал на спине, провожая взглядом плывущие по небу облака. Ветер, налетевший на верхушки деревьев, ворошил светлую листву, и она снова показалась мне посыпанной серебром. На душе стало спокойно, будто я находился за пазухой у ангела. Ну еще бы: существам, чуждым этому миру, не было пути в долину дриад. То есть демон вполне мог стоять на мосту, скрежетать зубами и посылать в наш адрес проклятия, но и только. И сейчас меня это почти не волновало.

Правда, в том, что я открыто ему противостоял, было мало хорошего. Если до праздника в доме Зарата Ладора я оставался тенью, о которой никому ничего не известно, то после него демон вполне мог начать ориентироваться на меня. Это куда выгоднее, чем если бы он обратил взор на Тинхарта: найти меня по следам моей магии вряд ли будет сложно.

- Я как-то слышал легенду, - невесть с чего сказал Шейн, - О вампире Вильяре Вэйде, который прошел через семь миров ради того, чтобы создать собственный.

- Я тоже слышала, - согласилась Лефранса, которую, видимо, задевал тот факт, что бывают вампиры более легендарные, чем она сама. - О его мире и расе агонитов, которую он создал. Знающие люди считают, что создатель, которому принадлежит наш мир, перенес эту расу и сюда. И что горцев, которые куют агшелы, охраняют именно агониты. Поэтому в их пещеры не могут пройти даже эльфы со своими артефактами.

- Об этом я не слышал, - подумав, произнес Шейн. - Но мне кажется, что вампиры наиболее устойчивы к дороге через миры. В их сознание с самого начала заложена мысль, что они бессмертны, что их не так просто убить. Человеку в этом смысле сложнее. Ступив на путь через семь великих миров, он будет бояться умереть в одном из них. Умереть, не достигнув цели, - закончил повелитель, и в его голосе прозвучало что-то вроде печали.

- Какая жизнеутверждающая тема для разговора, - вмешался Тинхарт. - Только из болота вылез, а уже собирается хоронить себя под каменной плитой тоски по минувшим дням. Тебе лучше не думать об этом, Шейн. Ни один повелитель не сможет пройти через Мосты Одиночества.

- Что за Мосты? - поинтересовался я, чувствуя себя полным дураком. Отчасти из-за вопроса, а отчасти потому, что никогда этих историй не слышал.

- Пути, которые соединяют миры между собой. Такой Мост есть в каждом мире, каждых Вратах. В нашем тоже. Но никто не знает, где, - пояснил граф.

- А почему повелитель не сможет пройти через него?

- Потому, - тон Тинхарта стал поучительным, - Что мы созданы для этого мира, а не для других. И мы, в отличие от большинства других существ, нужны здесь. Повелители ветров не могут даже по-настоящему умереть - они почти сразу возвращаются. Возвращаются обычными детьми, растут, развиваются, как все, но через какое-то время понимают, кто они такие на самом деле. А потом и вовсе вспоминают свои прошлые жизни. Кстати, ходят слухи - тебе это должно быть интересно, как некроманту, - что повелителей ветров раньше воскрешали. Что были какие-то ритуалы на магии крови, с помощью которых их возвращали в прежние тела. И после таких ритуалов повелителей оставляло старение, они оставались вечно молодыми.

- Напоминает вампиров, - пробормотал я и поежился. Земля резко стала очень холодной, а жара отступила на задний план.

- Верно, - согласилась Лефранса. - Но есть одно отличие. Вампиры сами определяют возраст, в котором хотят остаться. Можно вечность прожить в теле ребенка, а можно сделаться дряхлым стариком. Только на это уйдет очень много времени, - уточнила она. - От нескольких сотен лет до двух-трех тысячелетий, это зависит от состояния души.