Шутки старых дев - Дарья Калинина

«Ну раз ты так, – думала Зоя, пока Воронец доказывал, что билеты есть, а кассир уверял, что все билеты на ближайший поезд проданы, – я тоже не останусь в долгу. Сам, голубчик, виноват. Теперь я просто обязана раскрыть это преступление, чтобы тебе, негодяй, стыдно было за свою профессиональную непригодность».

На поезд Зоя села, но настроение у нее не улучшилось. Так она и сошла в Питере, пылая жаждой мести, и сразу же помчалась к себе на работу, где в ее отсутствие творилось черт знает что: сотрудники исчезали в несанкционированных отпусках, а оставшиеся запарывали графики сдачи работ. Однако Зоя все-таки улучила минутку и позвонила Леше, но там никто не снимал трубку, и она решила отложить разговор с ним до более благоприятного момента. А наступить этот момент должен был после того, как она покончит разбираться с тем, что наворотили ее сотрудники. Это была прямая Зоина обязанность.

У майора Жиркова тоже имелись свои заботы, в том числе неприятный разговор по межгороду с Пензой. Жиркова обвинили в том, что он подтасовывает улики, но все же майор был доволен. Тот факт, что пензенским коллегам не удалось обнаружить причастность ученой дамы к совершенному покушению, его не слишком волновал. Ведь во время ее пребывания в Пензе там было совершено нечто подобное, пусть даже подозреваемую и не схватили за руку и ей каким-то образом удалось ускользнуть. Майор вновь утвердился в своем мнении: виновного искать надо не среди деловых знакомых убитой, а среди ее ближайшего окружения. И мотивом убийства, скорее всего, являются личные чувства, которые у кого-то приобрели настолько негативный характер, что подвигли на убийство. Поэтому майор решил еще раз проверить всех, кто так или иначе общался с покойной вне ее работы, а также копнуть поглубже в окружении этих людей. Чутье ему подсказывало, что тут могут обнаружиться интересные совпадения, которые приведут его в конце концов к убийце.

Примерно так же рассуждали и мы с Инкой. Меня тревожила судьба моей тетки, в которую наша родная милиция почему-то сочла нужным вцепиться, Лешкиного папаши, который из запоя упрямо не желал выходить, и моя собственная судьба, которая приобретала весьма призрачные очертания из-за того, что убийца по-прежнему разгуливал на свободе.

– Сегодня, – сказала Инка за завтраком, который по времени больше напоминал поздний обед, – мы отправляемся к Светке.

Леша подавился яичницей и возмущенно замахал на нее руками. При этом в Инку полетел кусок жареной колбасы, обильно сдобренной кетчупом, а в меня – остальное содержимое бутерброда.

– Вы с ума сошли! – постановил Леша, хотя если судить по его поведению, то подобный диагноз больше бы подошел именно ему. – Как я могу вас тащить к Светлане? Что я ей скажу? Кто вы такие?

– Неужели ты ей ничего не рассказывал про подругу своего детства? – обиделась я. – Ни про то, как мы катались в колясочке, ни про то, как играли в песочнице и охотились на пауков? Ничего этого ты ей не рассказывал?

Глядя на Лешино лицо, можно было с полной уверенностью заключить, что он ничего такого не рассказывал и впредь рассказывать не собирается.

– Она меня не поймет, – взвыл он. – Решит, что я специально от нее сбежал. А теперь набрался наглости и приперся со своими новыми подружками.

– Да она прекрасно знает, что ты не в состоянии и одной-то девушки удержать, где уж тебе найти сразу двоих, – не удержалась от колкости Инка. – Ты бы думал, что говоришь.

– Влюбленная женщина не слушает доводов разума, – с важным видом заявил Леша. Вероятно, эту фразу он где-нибудь вычитал – не могла же подобная мудрость зародиться самостоятельно в его котелке. – Я пойду к своей невесте один, а вы приводите папу в чувство.

– Твой папа, ты и разбирайся, – надулась Инка, но я ткнула ее в бок, чтобы она замолчала – не хватало еще, чтобы Леша вообще решил отложить свой визит к невесте до более спокойных времен.

Итак, мы остались с Лешиным папой. Пока мы завтракали, он успел извлечь из-под себя непочатую бутылку водки, которую мы накануне не заметили, и прикончить ее.

– И что нам теперь с ним делать? осведомилась я, как только углядела возле папаши новую пустую поллитровку, которой вчера там не было. – У нас времени не так уж много, я лично не собираюсь караулить его. А вдруг у него в диване целый водочный склад? Что нам – так и ждать, пока он ее всю прикончит?

– Может быть, его переложить?

Мы с Инкой уставились на Лешкиного папашу и дружно отказались от этой мысли. Он был человеком высоким и весьма упитанным. Нам вдвоем его было даже не поднять, а уж о том, чтобы перенести, и речи не шло.

– Можно его просто скинуть на пол и осмотреть диван, – предложила Инка.

На это я была согласна, и на пол мы Лешкиного папашу скинули почти без проблем, он даже храпеть не перестал. А вот водки в диване не обнаружилось.

– Где же он ее прячет? – удивилась я. – Всю квартиру обыскивать?

– Что ты?! – ужаснулась Инка. – Ты оглядись по сторонам.

В Лешкиной квартире и впрямь было тесновато. То есть комнаты сами по себе были огромными, но в них помещалось столько различной мебели и предметов декора, что найти среди них в обозримом будущем несколько бутылок водки представлялось делом безнадежным.

– Тогда надо вызывать помощь, – погрустнела я. – Но только не с моей работы. Не хочу, чтобы они знали, что я вовсе не у двоюродной бабки в Тюмени.

– А что там в Тюмени?

– Грустная история, – уклончиво ответила я. Грустно же мне главным образом было от того, что за всякую помощь приходится платить, а за Лешкиного папу мне платить совершенно не хотелось.

– Подумаешь, – легкомысленно махнула рукой Инка. – Отдадим им в качестве уплаты какую-нибудь безделушку из серванта. – Вот хотя бы того нефритового слоника.

Слоника я ей не дала, потому что весьма смутно, но все-таки припоминала, как тетка Вера в свое время хвасталась моей тетке, что приобретает коллекцию изделий из нефрита, каждый предмет которой стоит больше, чем вся их квартира. Кто его знает, этого слоника, вдруг он из той коллекции? Поэтому мы сошлись на огромной хрустальной вазе. А если бы ваза нашим спасителям не приглянулась, то имелась еще шеренга разнообразных лоханок для салатов.

Врач-нарколог прибыл очень быстро. Еще бы, он же не знал, в каком виде ему будет предоставлена оплата его труда.

– Что, опять? – спросил он прямо с порога. – Опять, говорю, начал? – повторил он, глядя на наши изумленные лица.

– Спит, – пожаловалась Инка, пока я размышляла, чем же сможет помочь нам этот маленький доктор, который отнюдь не производил впечатление силача.

– Это пустяки, – заверил ее врач и шагнул в сторону.

Следом за ним в квартиру вошли два таких лба, что я начала всерьез жалеть о том, что не согласилась на нефритового слоника. Услуги таких монстров следовало оплачивать по самой высокой таксе, если не хочешь неприятностей.

– Вам его как? – отвлек меня врач от тягостных раздумий. – На сколько времени? Можно и навсегда, но это дороже.

– Нам только поговорить несколько минут, – поспешно ответила я.

– На несколько минут не получится, можно на сутки, – разочаровал меня врач.

– Странный он какой-то, – подозрительно прошептала мне на ухо Инка. – Как он может гарантировать?

Двое типов тем временем подняли Лешкиного папу и потащили его к дверям.

– Стойте, – опомнилась я. – Вы его куда тащите? Он нам тут нужен.

– Что же вы молчали?! – возмутился врач. – Только время из-за вас потратили. Мы шарлатанством не занимаемся. У нас солидная контора. Держим пьяниц у себя ровно столько, сколько нужно их родным, чтобы провернули свои дела.

– Но вы могли бы поставить его под холодный душ? – просительно улыбнулась Инка. – Вам же не хлопотно. И капельницу ему тоже было бы хорошо. Или, на худой конец, рвотных порошков.

– Под душ? – удивился врач. – Но он же тогда протрезвеет.

– Так это нам и нужно, – воодушевилась Инка.

– Что же вы молчали? – снова возмутился врач. – Мы с этим клиентом не первый раз дело имеем, и всегда он у нас жил по несколько дней, потихоньку приходя в себя. У жены дел вечно целая куча, вот она его нашим заботам и вверяла.

– Ее убили, – сообщила Инка. – Теперь мы за нее.

Врач окинул нас заинтересованным взглядом и пробормотал, что ему, в общем-то, безразлично, кто тут за кого, лишь бы клиент был доволен. Затем Лешиного папу перетащили в душ, и оттуда послышались звуки, свидетельствующие о том, что блаженный сон этого гражданина грубо прерван и гражданин отнюдь не в восторге.

– Не знаю, – терзался врач, стоя рядом с нами, – правильно ли я поступаю...

– Совершенно правильно, – заверила его Инка, вручая ему самую большую из имеющихся у нас салатных лоханок.

Опешивший доктор так и остался стоять, тупо глядя на сей предмет и, видимо, пытаясь сообразить самостоятельно, что ему с ним делать. Наконец, осознав, что задача ему не под силу, пробормотал: