Когда пробьет восемь склянок - Алистер Маклин

Они направились по проходу на корму. Мне понадобилось десять секунд, чтобы исследовать электропроводку, и я пришел к выводу, что особых сложностей с ней не будет. После этого я двинулся вслед за ушедшими. Пройдя мимо коридорчика, ведущего в салон, я спрятался за вентилятором. Матрос вскоре вышел, он шел назад. Приблизительно секунд через двадцать он поднимет крик, когда увидит, что лодочник исчез. Но меня совершенно не беспокоило, что он будет делать через двадцать секунд.

Добравшись до приоткрытой двери в салон, я услышал голос сэра Артура:

— Нет, нет, я и так очень сожалею, что нарушил ваш покой… Да, спасибо… Охотно. Только один глоток, и с содовой. — Что-то сегодня Дядюшка Артур стал усиленно налегать на виски. — Благодарю, благодарю! Ваше здоровье, леди Скурас! Ваше здоровье, джентльмены! Не стану вам докучать, просто хотел спросить, не сможете ли вы оказать мне услугу… Мы с моим другом обеспокоены… Очень и очень… Кстати, где же он? Я надеялся, что он идет следом…

Это был спецпароль для Калверта. Я опустил воротник, который скрывал нижнюю часть моего лица, и снял зюйдвестку, надвинутую на лоб. После этого вежливо постучал и сказал:

— Добрый вечер, леди Скурас. Добрый вечер, джентльмены. Прошу извинить за беспокойство.

Кроме Дядюшки Артура в салоне находилось еще шесть человек, которые расположились вокруг камина. Сэр Энтони стоял, остальные сидели. Шарлотта Скурас, Доллман, генеральный директор Лаворский, его бухгалтер, лорд Чернли, биржевой маклер и еще один мужчина, которого я не знал. У всех в руках были стаканы.

Реакция, вызванная моим внезапным появлением, была довольно интересной. Старина Скурас выглядел полузадумчиво, полуудивленно. Шарлотта Скурас приветствовала меня натянутой улыбкой. Дядюшка Артур не преувеличивал, говоря о синяке у нее на виске. Он действительно был огромен. Лицо незнакомого человека осталось безучастным. Лаворский был непроницаем. Доллман застыл как статуя, а у лорда Чернли на мгновение промелькнуло такое выражение, словно в полночь на кладбище кто-то внезапно хлопнул его рукой по плечу. Во всяком случае, мне так показалось, хотя я мог и ошибиться. И все-таки стакан внезапно выпал из его руки и покатился по ковру. Характерная сцена викторианской мелодрамы. Наш «друг», биржевой маклер аристократического происхождения, вдруг сильно забеспокоился. Что касается остальных, то время уже прошло, и Доллман, Лаворский и, конечно, сэр Энтони теперь могли придать своим лицам самые различные выражения.

— Силы небесные! Да это же Петерсен! — Голос Скураса прозвучал удивленно, но не слишком. — Я и не подозревал, что вы знакомы!

— И давно! Да будет вам известно, Тони, что Петерсен и я несколько лет коллеги по ЮНЕСКО. — Дядюшка Артур, как и прежде, щеголял своей мнимой принадлежностью к делегации Великобритании в ЮНЕСКО — прекрасный предлог для объяснения частых поездок в отдаленные страны. — Ихтиология, возможно, не очень интересна, но зато познавательна. Петерсен — один из моих лучших лекторов. Он работал на меня в Европе, Азии, Африке и Южной Америке. — Я действительно бывал в этих частях света по его поручениям, правда, речь там шла не о научных докладах. — Я даже не знал, что он находился здесь, пока случайно не услышал об этом в отеле. Но я прибыл сюда не ради того, чтобы рассказать вам об этом. Речь идет о Ханслете, коллеге Петерсена, значит, и моем. Мы нигде не можем его найти. В городке он не был, а поскольку ваша яхта ближе всех, то мы решили спросить: может быть, вы знаете что-нибудь? Он не заезжал к вам?

— Боюсь, что ничем не смогу вам помочь, — сказал Скурас. — И никто из нас… Не так ли, господа? — Он нажал на кнопку звонка, и тотчас появился стюард. Скурас поручил ему узнать, не встречал ли Ханслета кто-нибудь из команды, и стюард ушел. — Когда же он исчез, мистер Петерсен?

— Понятия не имею. Я должен был провести несколько экспериментов и целый день мотался туда-сюда в поисках необходимого материала. Медуз… — Я преувеличенно громко рассмеялся и потер при этом воспаленное лицо. — Боюсь, что поимел дело с ядовитыми особями. А когда возвратился, его уже не было.

— Скажите, мистер Петерсен, а ваш коллега умел плавать? — спросил незнакомый человек. Я повернулся к нему. Коренастый крепыш лет сорока пяти с темными волосами, черными колючими глазами и загорелым неподвижным лицом. Как ни странно, здесь такими лицами обладали все. Я тоже пытался придать своей физиономии самое безучастное выражение. Но это оказалось не легко.

— Боюсь, что нет, — сказал я спокойно. — И вы, видимо, подозреваете то же, что и я. На корме у нас нет поручней. Один неосторожный шаг… — Я замолчал, потому что в салон вошел стюард, чтобы сообщить, что никто из команды не видел Ханслета. — Думается, — продолжил я, что надо немедленно сообщить о случившемся полицейскому вахмистру Макдональду.

Все остальные, судя по всему, были того же мнения. Мы распрощались и отправились назад. Холодный дождь при порывистом ветре казался еще сильнее и холоднее. У прохода я сделал вид, что поскользнулся на мокрой палубе, отчаянно взмахнул руками, пытаясь задержаться, и все же упал за борт, попутно схватившись и сильно дернув за электрическую проводку. Поднялась суматоха, но в дождь, ветер и при полной темноте понадобилась целая минута, чтобы вытянуть меня из воды. Старина Скурас — воплощение доброты — сразу предложил мне сухую одежду. Но я вежливо отказался и отправился с Дядюшкой Артуром на «Файркрест». После того как мы закрепили лодку, я сказал:

— Прибыв на «Шангри-Ла», интересно, как вы объяснили свое присутствие и драматический приезд на спасательной яхте Королевского воздушного флота?

— Я дал понять, что причина достаточно веская, что в Женеве сорвалась конференция ЮНЕСКО, потому что на нее не прибыл известный доктор Спенсер Фриман. И это в самом деле правда. Об этом пишут все газеты. На самом деле доктор Фриман не поехал в Женеву, потому что этого не захотели мы. Об этом, разумеется, никто не знает. Я рассказал, что жизнь профессора очень ценна для родины и что здесь, в Торбее, он проводит кое-какие эксперименты. Вот правительство и послало меня, чтобы его отыскать.

— Но почему, в таком случае, вы отправили спасательную яхту обратно? Это могло возбудить подозрения.

— Никоим образом. Если он где-то в торбейской глуши, то его можно найти только при дневном свете. И я сказал, что наготове имеется вертолет, который в любое время доставит доктора обратно. Достаточно мне поднять телефонную трубку — и вертолет будет здесь в течение пятнадцати минут.

— И вы, разумеется, не могли знать, что телефонная линия нарушена. Возможно, это могло бы и пройти, если бы до того, как поехать на «Шангри-Ла», вы не побывали на «Файркресте». Вы ведь не знали, что наши «друзья», которые закрылись в задней каюте, как только вы поднялись на борт, тотчас же сообщили, что у «Файркреста» находится спасательная яхта РАФа. Может быть, они даже видели ее в иллюминатор. Хотя это не важно: моторы этих яхт узнаются за сто миль. Я имею в виду характерный звук. Значит, наши «друзья» знают, что мы травим байки как завзятые охотники. В скором времени они узнают и кто вы такой… Могу поздравить, сэр. Теперь вы имеете честь быть зачисленным в ту же категорию, в которой нахожусь я уже много лет. Могу поклясться, что теперь ни одно страховое общество в мире не застрахует вашу драгоценную жизнь.