Третья истина - Лина ТриЭС

Лулу вздрогнула:

— Лучше в Белокалитвинскую!

— Почему? Она поменьше, вроде.

— Там хорошо, особенно зимой. Мне говорили…

— Ну, ладно, поживем — увидим, как бабка говорит. Вы лучше расскажите, чего там, в гимназии откалывают? Как меня выжили, так, небось, все Лидии Степановны от радости краковяк танцуют?

— Катя, — Лулу уловила в ее голосе нотки обиды, — не жалей эту гимназию, я бы сама ее с удовольствием бросила!

— Нет, девочки, учиться надо, пока есть такая возможность, — рассудила Татьяна. И Лулу в очередной раз поразилась ее взрослости. В отличие от других девочек, Таня никогда никому не подражала и вела себя, как большая.

— Девочки, а какого я вчера петрушечника видела! Смешнющего, в соседнем дворе. Васек побежал, и мы с Тимошкой подались…

Лулу уже полностью освоилась и получала большое удовольствие от самых простых вещей, которые были так долго недоступны. Посмеяться вместе, переглянувшись с подружками, посидеть вместе. Как хорошо, что к изголодавшейся по общению Лулу подошла именно Таня. Хватило бы сил отказаться от дружбы с кем-нибудь другим?

— Здр-р-р-расти! Здр-р-р-расти! — закричала Катя тоненьким голосом. — Немножечко терпения и будет представление!

— Это как цирк? — спросила Лулу.

— Ой, лучше, хотя цирк — тоже здорово! Ты на каком представлении была, с пантомимой или борцами?

Лулу начала рассказывать про достопамятное представление, после которого она налетела на Софью Осиповну, и до сих пор неизвестно была ли это победа сыскных талантов тетки или случайность. А дальше пошло то, о чем Лулу столько мечтала еще в прошлом году. Они перескакивали с предмета на предмет, оживленно спорили, перебивали друг друга и понимали с полуслова, особенно, упоминая гимназию. И когда оказалось, что уже семь часов, стало жалко, что время пронеслось с такой скоростью.

Татьянка первая поднялась:

— Мы пойдем, смотри как темно уже. Да, Кать, а тетя Лиза где?

— А мамка с братом извиняться пошли. Сережка наш ненароком отдубасил сына хозяйки дома. Тот, дубина стоеросовая, на шесть лет старше Сергуньки, девочки, не поверите: во! — Катя раздула щеки и растопырила руки, — локти к бокам не прижмешь, жирдяй такой, а к мамке побежал жаловаться!

— А за что он его побил? — уточнила Лулу, не признающая расправ без причины.

— Да хоть и просто! Дерутся же мальчишки! Нет, вы представляете, — Катя опять прыснула, — а эта его мамаша, у нее целые три дома по нашей улице, вместо, чтоб со стыда сгореть, такого тюфяка вырастила, иль уж по шее Сергуньке настучать, говорит: «пусть этот ребенок извинится, причем, при всех!» А нашему извиниться — раз плюнуть, а если еще понадобится, он и снова отдует — ему что! Ладно, бежьте, чего вы меня слушаете, я до ночи с вами могу болтать, тем более, Шура пришла!

Александра Курнакова, лучшая осанка гимназии, высоко ставила извинения, даже предполагала, что именно в этой форме надо было решать конфликты А.С.Пушкину, но сказать ничего не сказала. Стало радостно, что насмешница Катя оценила ее приход. Была и еще одна причина, почему Лулу не высказалась: Тимка, который подошел к ней, как только она уселась на скамеечку, и потянулся поцеловать. Она ему понравилась! Растроганная Лулу втянула теплого толстячка на колени, где он и просидел все время, вертясь и запуская пальчики в ее кудри.

Когда Катя сняла его с колен Лулу, он залопотал что-то, грозя сестре пальцем.

— А сколько Тиме лет? Ты сама ходишь с ним гулять?

— Да, усидит он целый день дома, маму замучает, вертыш такой, полтора ему! Если понравился, могу подарить.

Жаль, что это шутка! Эх, даже в гости нельзя пригласить! Хотя мебель у родственников не в пример лучше старенькой разнокалиберной Катиной. А куда было бы можно, в великолепно обставленное Раздольное, что ли? Лулу представила один из скандалов с маман в присутствии приглашенных девочек. Да, ужасно… А вот Катя у себя дома — не последний человек, никто даже не удивился, что к ней пришли.

Поцеловав малыша в щечку, Таня и Лулу, распрощались и ушли.

ГЛАВА 2. БИТЬ ИЛИ НЕ БИТЬ?

Лулу, затаив дыхание, заглянула в ответ. Точно. Последняя, самая трудная, задача решена… Ну-с, а что у нас за окном? В этом году дожди, видно, зарядили надолго. И не какие-нибудь, а холодные, которые могут лить с утра до вечера бесконечными, перпендикулярными земле, струйками, образуя водяную решетку. За ними чувствуешь себя медведем, запертым в зоосаде. Лулу ходила туда, когда было потеплей, и прониклась сочувствием к этому невеселому созданию.

Надо срочно, срочно придумать какое-нибудь занятие, чтобы не впасть в уныние. Не впервые она с огромным огорчением вспомнила, что сборы впопыхах все еще дают себя знать: забыла положить книги и карандаши в чемодан. В тех вещах, которые были упакованы при ней, а приехали потом, малой скоростью, их тоже не было. Когда багаж пришел, она бросилась распаковывать, втайне надеясь, что получит весточку из дома или какую-нибудь вещицу-напоминание. Но все вещи, увы, носили явные следы только Вериного представления о том, что ей может понадобиться в городе. И, как назло, закрылась книжная лавочка, в которой она покупала маленькие опусы. Здесь, у Софьи Осиповны, правда, есть библиотека, но ничего интересного Лулу в ней не нашла — розовые и черные книги, плотно стоящие в шкафу, оказались даже не разрезанными, а их названия совсем не заинтересовали.

Однако допускать тоску Лулу была не намерена. С самого первого дня занятий в этом году она старалась не давать себе распускаться. Оказалось, что для этого нужно два главных условия: держать под запретом воспоминания о лете и вечером выбрасывать из головы, случившиеся за день, неприятности. И то, и другое не всегда получалось. Первый месяц она каждый день с нетерпением ждала приезда Виконта. Но потом поняла, что он пообещал просто для того, чтобы успокоить ее там, в вагоне. Она не обижалась, наверное, он опять где-нибудь работает. Но ведь год рано или поздно пройдет. Как оттолкнешься от этого берега — сентября, так сразу становится виден и другой берег — лето!

Также она твердо решила не допускать позора с отметками. И выправить положение дел оказалось совершенно легко. Ей в этом году стало гораздо проще заниматься русским и арифметикой! Теперь она их хорошо понимала. Выросла, что ли? Самой досадной из отметок была неистребимая четверка по — французскому! И тут уж делать было нечего! Мария Михайловна никогда не спрашивала ее. А в журнале через равные промежутки времени появлялась очередная неизменная угловатая цифра. У Лулу не хватало решимости вступиться за себя: Мария Михайловна замечательно умела не отвечать на вопросы, а говорить свое, выруливая при этом на темы, крайне неприятные для собеседника.

Лулу снова взглянула в окно — ничего не изменилось. Она погрузилась в размышления.

Сейчас ей несравненно лучше, чем в пошлом году — у нее есть Таня с Катей! Собираясь втроем, они не только беззаботно болтали о всякой всячине. Им случалось вести серьезные разговоры о войне, о событиях, происходящих в гимназии и за ее пределами… В том, что творится за этими пределами, Лулу разбиралась довольно плохо и завидовала Кате с Таней, которые уверенно судили о взрослых проблемах. Ей хотелось уметь так же.

Но Тане гораздо реже разрешали задерживаться, чем могла это себе позволить Лулу. И она стала бегать к Кате сама. С ней они никогда не говорили об исключении из гимназии или про все еще не нашедшего работу отца. Обычно они разыгрывали представления, усадив четырех мальчуганов в качестве зрителей.

Насмешливая и живая в обычной жизни, в игре Катя стремилась к ролям томных героинь, принцесс, русалок. И к лучшему. Лулу все равно не могла бы принять Катю в мужской роли, например. Поэтому все подряд брала на себя: от ведьмаков до королей. Эти игры — представления у них назывались коротко: «будем наряжаться». В сундуке, привлекшем внимание Лулу в первый же приход, оказалось много интересных тряпок и лоскутов, из них при желании можно было соорудить и бальное платье, и тюрбан персидского принца.

Лулу очень удивляло, что Катя совершенно не любит читать:

— Ну, Катя, откуда тогда брать всякое интересное для игры? Только самим придумывать? В книжках же тоже сюжеты…

— Вот, ты мне и расскажешь, не закончила «Серебряные…». Помнишь?

Вот такой разговор был прошлый раз. Лулу осталась довольна собой. Что значит правильно подумать! Теперь ясно: надо попробовать найти «Серебряные коньки» у Софьи Осиповны, а вдруг? Кое-что подзабыто в начале, кто там сестра Питера Ван Хоупа? Хильда? Нет, она, кажется, Ван Глек… Может быть, Лулу слишком поверхностно прошлась по корешкам хозяйкиных книг в прошлом году… Пойти поглядеть?

На беду, в большой комнате, где находился книжный шкаф, сидела без света Софья Осиповна. Едва завидев Лулу, она запищала: