Неоновые огни Орлеана. Преступление - Оксана Бовари

— После ночи, проведенной с опытной «козочкой»? — прикинул Сол. — Вполне может. Вон сколько букетов надарили, и не только цветов.

От негодования Кармин покраснела до корней волос.

— Да я лучше сдохну в канаве от голода, чем лягу с такими, как вы!

Хмыкнув, Сол наклонился к ее ушку, и Кармин невольно почувствовала приятный аромат его парфюмерной воды, что, впрочем, не мешало желать растерзать Солимра в клочья.

— А если Химера прикажет?.. Даю голову на отсечение: сегодняшняя ночь ни за что с ним не сравнится, — улыбнулся он, после чего поднялся на ноги с легким поклоном: — Мои комплименты хозяйке дома.

Глава 13. На свободу в кандалах

— Ну что, приятель, как ты и хотел, Маривилл во всей красе, — сказал дальнобойщик, поправив замызганную бейсболку. — Приехали.

Он перевозил морепродукты с западных ферм, и весь грузовик напрочь провонялся рыбным смрадом. Но зато рыжебородый толстый каджун не задавал лишних вопросов.

— До центра можно добраться на трамвае, — добродушно посоветовал он. — Остановка через квартал отсюда. Только ни с кем не разговаривай, а то сам знаешь…

— Знаю, спасибо.

Джон расплатился с дальнобойщиком, повесил рюкзак на плечо и вышел на свежий воздух.

Воздух, пахнущий свободой. И пусть из-за жары и влажности дышать было тяжело, этот вкусный запах опьянял и лишь усиливался с каждым вдохом. Свобода! Дорога автостопом заняла больше четырех часов, но другого способа добраться до Орлеана из федеральной тюрьмы не существовало.

Особенно, если ты провел в ней долгих девять лет.

Потянувшись в карман за пачкой сигарет, Джон взглянул на монстра из бетона и стекла, что предстал перед ним. Раньше здесь не было торгового центра. Со стороны он походил на огромный безжизненный муравейник. Игривое солнце только что покинуло горизонт, и в ранний час молл выглядел заброшенным и никому не нужным. Не верилось, что к обеду кому-то всерьез понадобятся шмотки из однотипных магазинов в кредит и безвкусная стряпня из фастфуда. И все это — под аккомпанемент кассовых аппаратов и галдеж толпы. Памятная табличка с благодарностью кому-то из Ривьеров украшала вход. А вокруг нарядного глянцевого фасада не стесняясь разверзлась нищета Маривилла.

Коричневая от отходов Монре источала туман, стыдливо скрывая уродливый одноэтажный пригород, исполосованный нитями проводов. Джон растерянно осмотрелся, ища глазами знакомые ориентиры. Что-то выглядело знакомым, что-то — абсолютно неузнаваемым. Он узнал халабуду соседа, который каждый вечер напивался до чертиков и колотил жену. Сейчас гнилое крыльцо вконец покосилось, а желтую краску смыли дожди. Рядом с ним оброс кустарником гараж, в котором старый морпех хранил рыбацкую лодку. Вероятно, все-таки помер от рака легких. Продуктовая лавка когда-то была прямо на углу перекрестка, а это означало, что…

Торговый центр возвели на месте дома, где Джон провел самые счастливые три года своей жизни.

Зло сплюнув, Джон отвернулся и неторопливо зашагал к азиатской закусочной. «Лапшичную Кейда» никто не тронул. Вероятно, она охранялась правильным покровителем и даже обзавелась дополнительными столиками. Желтых Джон любил не больше черных, но узкоглазые засранцы знали толк в острой еде.

Дожидаясь рамен, Джон то и дело вспоминал разговор с прокурором своего уголовного дела. Начался он с того, что тюремщики вывели Джона из камеры и отвели к посетителю из верхних кабинетов — большая редкость для федеральной тюрьмы.

— Здравствуй, Джон. — Прокурор был приветлив, что означало только одно: ему что-то понадобилось. Никто просто так не вызывает сидельца спустя девять лет заключения, если не намерен выведать что-то позарез нужное для нового расследования. Конечно, бывало, что гости предвещали освобождение за хорошее поведение, но в случае с Джоном шансы на такую благосклонность равнялись нулю. — Пожалуйста, присаживайся.

Помимо прокурора в допросной находился еще один следователь: лысеющий мулат с бородой, проросшей белыми волосками седины. Джон решил не выходить за рамки приличия и послушно сел по другую сторону стола. Не то чтобы он мог позволить себе иное поведение.

— Как поживаешь?

По привычке не склонный к общению Джон молча повел плечами, что, впрочем, в условиях тюремного заключения можно было считать удобной чертой характера. Так проще выживать. А Джон терпеть не мог светский треп из вежливости.

— Хочу познакомить тебя с инспектором Темерсоном. Он из отдела ФБР по борьбе с наркотиками, — пояснил прокурор. Со своим наметившимся брюшком Темерсон больше походил на заядлого семьянина, чем на спецагента. — Он ведет специальное расследование по наркоторговле. У нас есть… предложение для тебя.

— Ясно… Надумали сделать из меня «крота»? — понял Джон.

Инспектор Темерсон, нахмурившись, изучал Джона так же тщательно, как до этого — его досье, и наконец подал голос:

— Раз уж ты сам об этом заговорил… Позволь немного предыстории.

Он надел очки в толстой оправе и принялся поочередно выкладывать из папки фотографии, разворачивая их на столе перед Джоном. Первым шел портрет немолодого лощеного мажора с обманчиво добрым лицом и строгими глазами. Напыщенная рожа была знакома каждому Орлеанскому ребенку. Незнание законов не освобождает от ответственности, а незнание самоназванных Орлеанских господ не гарантирует и того, что ты проснешься утром целым и невредимым.

— Думаю, пару месяцев назад ты уже слышал о смерти Валериана Ривьера, — сказал Темерсон. — В представлении он не нуждается. Его мафиозные кланы довольно давно управляют городом и считают себя его основателями… Валериана отравили, и анонимный криминальный авторитет заявил о своей причастности. Химера.

Рядом с плутократом легло изображение пятнистого пиксельного лица, вселяющего ужас то ли из-за своей репутации, то ли из-за мрачно пустующих глазниц.

— Его группировка по кускам отвоевывает Орлеан у французов, и, надо признаться, весьма успешно. Не без участия этого наркотика.

Темерсон вытащил сразу две фотографии: волшебного вида цветок, своими неоновыми лепестками напоминающий сказочную иллюстрацию, и ампулу с синим флуоресцентным веществом.

— Глизерфин. Производится на основе мощного успокоительного. Он в ходу у богачей, несмотря на опасность передозировки и сильную токсичность. Улики против Химеры косвенные, но сын Ривьера требует возмездия.

Джон окинул фотографии безразличным взглядом и столь же равнодушно посмотрел на инспектора.

— Здесь я не помощник. Я не криминалист и даже до курса по химии не доучился, — сказал он.

— Это еще не все. На днях в комиссариате Орлеана произошел взлом, если можно так выразиться. Преступники, состоящие в группировке Химеры, выкрали списки двойных агентов и информаторов. Как ты понимаешь, все они выведены или скоро будут выведены из игры. Комиссар Роше запросил помощь у федералов.

— Видимо, этот Химера порядочно допекает и тех, и других, — с нескрываемым удовольствием заметил Джон.

Прокурор не разделял его восторженных чувств: