Президент не уходит в отставку - Вильям Козлов

Она взмахнула ресницами, потом опустила глаза. Щеки у нее бледные, под глазами тени. Ковыряя ногой песок, с грустью произнесла:

- Теперь я убедилась, что ты меня не любишь...

- Хватит об этом, - резко сказал он. На сегодня с него достаточно! Даже ради нее, Аленки, он не станет унижаться, умолять, чтобы осталась... Она не верит. Если силой задержать, она не простит ему. Будет молча презирать. И потом чего воду в ступе толочь? Он-то знает, как ей трудно было решиться на этот шаг. А уж раз решилась - бесполезно отговаривать. Он это сразу понял, и весь последующий разговор был для него мучительным. Алена чувствовала, что делает ему больно. Ей хотелось как-то успокоить, смягчить этот страшный удар по его самолюбию... Иначе бы она никогда не сказала, что была в него влюблена... Да и впрямь была ли влюблена? Может, все это, жалеючи его, она придумала под влиянием минуты?..

От этой мысли ему стало еще горше: Сорока не мог терпеть, когда его жалели. Правда, это очень редко случалось, чаще всего ему приходилось кого-нибудь жалеть и защищать... Ну, сколько еще она его будет мучить? Он хотел повернуться и уйти, но не мог. Какая-то непонятная сила удерживала его на месте.

- Ты не будешь презирать меня? - дотронулась она до его руки. Пальцы у нее - как ледышки. А глаза глубокие и грустные. Все-таки она чувствовала себя предательницей по отношению к нему, и ей было тяжело.

- Пока, - произнес он пустое, равнодушное слово, проклиная себя в душе, что продолжает стоять и чего-то ждать, вместо того чтобы повернуться и уйти куда глаза глядят, только бы не стоять вот так пнем и не ждать у моря погоды.

Она вскинула руки и хотела обхватить его за шею, но он на лету поймал ее за запястья, будто ждал этого движения, и осторожно отвел в сторону.

- Тебе ведь этого не хочется, - мягко произнес он.

- Хочется! - срывающимся голосом крикнула она, и за домом сразу затихли голоса. - Откуда ты знаешь, что мне хочется, а чего не хочется?!

Он ничего не ответил, повернулся и зашагал вдоль берега не к дому, а к лесу. Резиновые подошвы с мышиным писком впечатывались в песок. Высокая фигура скоро растворилась в сумраке, затерялась среди смутно черневших стволов деревьев.

Алена, опершись одной рукой о спинку скамейки, смотрела ему вслед. По щекам ее струились слезы. "Так и надо тебе, дурак несчастный! - шептала она. - Я помучилась из-за тебя... Помучайся теперь ты!.."

И все-таки она не выдержала, в носках побежала вслед за ним, но, поравнявшись с кустами, остановилась.

- Вернись, Тимофей! - крикнула она.

Ей откликнулось лишь лесное эхо.

Глава семнадцатая

На суглинистый проселок из березняка выскочил пепельного цвета рослый зайчонок, на миг замер, вытянувшись столбиком, подвигал маленьким треугольным носом и снова бросился в лес. Он пробежал всего в двух шагах от толстой сосны, что росла на обочине. Немного погодя из тех же кустов вымахнула рыжая лиса с белым пятном на широком лбу. Зыркнув по сторонам желтыми глазами, остановилась, пошевелила острыми ушами и вдруг зевнула. Обнюхав то место, где постоял зайчонок, лиса было устремилась по его следам, но, добежав до обочины, резко остановилась с поднятой передней лапой. Так охотничья собака делает стойку перед обнаруженной дичью. Беспокойно втягивая в себя воздух, хищница попятилась назад. Сердито фыркнув, лиса крутнулась на месте, будто хотела ухватить собственный хвост мелкими острыми зубами, и исчезла в березняке.

Со стороны деревни послышался шум мотора. Из высокой травы, что неровной полосой тянулась между неглубокими колеями, с треском сорвался некрупный тетерев. Блеснув на солнце рябым оперением, скрылся меж деревьев. Покачиваясь на колдобинах и объезжая полувысохшие лужи с черной грязью, машина приближалась. Когда до толстой сосны, мимо которой проскочил зайчонок, осталось метров тридцать, из-за нее вышел на проселок Сорока. Расставив ноги, он утвердился посередине дороги и стал смотреть на приближающиеся "Жигули". За рулем сидел Длинный Боб, рядом Алена. На заднем сиденье разместились близнецы и Глеб.

Машина, не сбавляя скорости (она шла по неровной дороге километров сорок в час), приближалась. Хотя день был и солнечный, порывистый ветер раскачивал вершины деревьев. Редкие белесые облака, почти не загораживая солнцу низко проплывали над лесом. Их легкие кружевные тени то и дело пересекали дорогу.

- Вот болван! - проворчал Борис, нажимая на клаксон. - Пьяный, что ли?

Человек на пустынном лесном проселке даже не пошевелился.

- Боже мой, Сорока! - воскликнула Алена. На щеках ее выступил румянец.

- Сорока-воровка, - усмехнулся Борис. - Хочет тебя, Алена, умыкнуть... в свое гнездо!

Одна скула у него залеплена пластырем, наполовину уменьшившийся глаз блестел из-под нахмуренной брови синей льдинкой.

- Изображает из себя светофор! - заметил Глеб. Пугни-ка его, Боря...

- Давайте лучше возьмем его с собой? - предложила Аня.

- Я сяду к нему на колени, - беспечно засмеялась Оля.

Машина, не снижая скорости, приближалась к Сороке. Алена растерянно смотрела на него. Высокий, широкоплечий, он будто врос в землю. Лишь сузившиеся глаза выдают напряженность. Он немного подался вперед, будто приготовился на таран принять машину.

Борис, улыбаясь, рулил прямо на него. Алена встревоженно повернулась к нему:

- Ты же его задавишь!

Борис молчал. Красивое лицо его было спокойным, руки крепко держали оплетенную коричневым пластиком с кнопками баранку.

На заднем сиденье притихли. В зеркальце мелькнуло испуганное лицо одной из сестер. Сейчас Алена не сказала бы, кто это: Аня или Оля.

- Что ты делаешь, Борис... - послышался сзади приглушенный девичий голос.

- Стой! Он не сойдет с дороги! Неужели не видишь?! - почти шепотом произнесла вторая сестра.

- Почему я должен уступать ему дорогу? - не поймешь, всерьез или в шутку, сказал Борис.

- Остановись! - крикнула Алена. Ей показалось, что Сорока уже навис над радиатором и сейчас... Она изо всех сил крутанула руль на себя, послышался визг торм скрежет днища о песок, затем глухой сильный удар, веселый переливчатый звон разбитого стекла - и машина остановилась.

- Приехали!.. - Борис ругнулся, распахнул дверцу и, сложившись почти пополам, выскочил из машины.

- Он с ума сошел! - растерянно проговорила Алена. И непонятно было, к кому это относится: к Борису или Сороке.

- Не задели? - спросила Оля, испуганно тараща карие глаза.

- Какой смелый этот парень, Сорока! - с восхищением произнесла Аня.

- Правая фара тю-тю! - присвистнул расстроенный Глеб, выбираясь вслед за Борисом.

Алена не смогла открыть дверцу: ольховый куст плотно подпер ее своими согнувшимися в дугу ветвями. Она выбралась из машины, проскользнув под рулем, через дверь водителя. И сразу почувствовала, как ее кто-то крепко взял за руку и увлекает в сторону. Ошеломленная всем происшедшим, она сразу не сообразила, что это Сорока. Попыталась вырвать руку, но не тут-то было: Сорока не отпускал.

- Куда ты меня тащишь? - наконец возмутилась она.

- Домой, - спокойно ответил он. - Куда же еще?

- Да подожди ты, сумасшедший! - воскликнула она, ухватившись рукой за тонкую березу.

Он остановился, бросил взгляд через плечо, туда, где, нелепо вывернувшись с дороги, уткнулась носом в толстую сосну машина. Глеб, присев на корточки и что-то бормоча себе под нос, ощупывал бампер и вдавленную внутрь решетку радиатора. Борис, прислонившись к машине спиной, курил, бросая сумрачные взгляды на Алену и Сороку. Близнецы, выбравшись из машины, поохали-поахали, затем напали у самой обочины на спелую землянику и, забыв про все на свете, лакомились, весело переговаривались друг с другом. Они вдвоем никогда не скучали.

- Что это тебе вдруг взбрело... лезть под машину? - взглянула на него Алена.

- Я совсем забыл... - очнувшись от своих мыслей, пробормотал он. И лицо у него было виноватое.

- Что ты забыл?

- Поздравляю... У тебя сегодня день рождения, ответил он. - Стол накрыт, и тебя все ждут.

Алена секунду смотрела ему в глаза, а потом вдруг громко рассмеялась. И долго не могла остановиться. Глядя на нее, улыбнулся и он, затем коротко рассмеялся.

- Человеку машину угробили, а им смешно, - услышали они голос Глеба, все еще сидевшего на корточках у "Жигулей".

- Ты знаешь, я тоже забыла, - сквозь смех выговорила Алена и громко крикнула: - У меня сегодня день рождения-я! Мне исполнилось восемнадца-ать лет! Ура-а! Я-а-а совершенно-о-летння-я!

- Поздравляем! - в один голос откликнулись Оля и Аня. Подбежали, расцеловали Алену в обе щеки. И даже преподнесли по кустику спелой земляники.

Борис и Глеб негромко о чем-то переговаривались. Выплюнув сигарету, Длинный Боб взглянул на развеселившуюся девушку.

- Как я понял, наша совместная экскурсия по старинным городам закончилась? - усмехнулся он.

Глеб мрачно смотрел прямо перед собой. Круглое лицо его было расстроенным, маленькие глазки мигали, будто он хотел заплакать.