Президент не уходит в отставку - Вильям Козлов

- А я все еще учусь, - вздохнул Сережа. - Эх, и надоела мне эта школа, если бы ты знал! - Он с любопытством взглянул на Федю: - Может, возьмешь в свою бригаду? И будем вместе... пути-дороги прокладывать?

Федя окинул его критическим взглядом, потом зачем-то поглядел на небо и лишь после этого изрек:

- Слабоват ты, друг Серега, в коленках для такого дела... Знаешь, сколько шпала весит? До ста килограммов! А пробовал стальной рельс подымать? А комарье да гнус всякий в тайге? Запросто может живьем человека сожрать.

- Ты сильнее меня? - обиделся Сережа.

- Привычные мы, - почему-то во множественном числе назвал себя Федя. Сызмальства занимаемся тяжелым физическим трудом, а у вас, в городе, все готовое... Хлеб-то ни в магазинах растет.

- Будто ты на поле хлеб выращиваешь! - поддел Сережа.

- Нам, деревенским, любая работа по плечу, - сказал Федя.

- Мы, городские, тоже работы не боимся, - не остался в долгу Сережа. Да чего мы делим: деревенские, городские?

- Ты давай учись, друг Серега, а дороги в тайге я буду прокладывать, с нотками превосходства в голосе заявил Федя.

- Ладно, я выучусь на инженера и буду проектировать те самые пути-дороги, которые ты станешь в тайге прокладывать, - серьезно пообещал Сережа.

- Ты уж постарайся, друг Серега, - заулыбался Федя.

- А Сороке я скажу про браконьеров, - пообещал Сережа. - Что у них за лодка-то?

- Голубая "казанка". Они ее на прицепе привезли. С плексигласовым козырьком. У нас таких больше нету. Лодка приметная. Мотор подвесной, "Москва".

Федя попрощался за руку и направился к мопеду. Сережа с интересом смотрел ему вслед. Как он сейчас заведет эту трещотку! Однако мопед завелся с первого оборота и сразу же рванулся вперед. Наверное, у него было что-то неладно с переключением скоростей. Федя только чудом не врезался передним колесом в ель. С треском вломившись в ольховый куст, который рос чуть в стороне от тропинки, мопед заглох. Федя как ни в чем не бывало слез с него и снова вывел на узкую лесную дорожку и завел. На этот раз мопед смирно стоял на месте и, оглушительно чихая, порциями выпускал из себя комки синего пахучего дыма.

- Друг Серега, - позвал Федя, сидя на мопеде. - Ты вот что, валяй на рыбалку без меня... Обогнешь с правой стороны Каменный остров - и греби прямиком на Утиную косу...

Сережа подошел поближе и, морщась, воротя лицо в сторону, внимательно слушал. Мопед тарахтел над самым ухом, вонючий дым ел глаза, лез в ноздри.

- Да заглуши ты! - крикнул он.

Однако Федя и ухом не повел. Мопед мелко дрожал под ним, готовый в любую секунду с места рвануться в карьер. Дрожала на продолговатой Фединой голове и новая железнодорожная фуражка, норовя съехать на глаза. Федя привычным движением головы ловко подкидывал ее вверх. Видно, у него была слабость к большим фуражкам. Иначе зачем бы он ее надел, когда на улице такая теплынь?

- У косы сразу примешь влево... - продолжал Федя. - Пошарь глазами увидишь на берегу расщепленную молнией сосну. В аккурат супротив нее и становись на якорь. Там лопушин много, так ты промеж них забрасывай удочку. Червяка насаживай потолще. И сразу несколько штук на крючок. Там глубокая яма. Не где самые лопушипы, а чуть правее. Увидишь, вода там черная и со дна нет-нет пузырики выскакивают. Я сам в ту яму перловую да пшенную кашу кидал. Не один чугунок за прошлое лето опростал... И нонче вволю подкармливал. Попомни мое слово, без леща не вернешься. Заветное место тебе открыл.

Федя поколдовал с рукояткой и отпустил сцепление; мопед, задрав переднее колесо, резко прыгнул, что-то лязгнуло - и с Фединой головы свалилась фуражка. Сережа поднял ее, подбежал к приятелю и протянул.

- Ты что, жить без нее не можешь? - спросил он.

- Форменная, - с гордостью сказал Федя и поглубже нахлобучил фуражку на голову.

- А куда подевал ту... клетчатую? - полюбопытствовал Сережа.

- Эка вспомнил! - улыбнулся Федя. - Ветром ее сдуло, друг Сережа, в прошлом году... Ехал я из Вышнего Волочка на подножке поезда, а ее, родимую, и сдуло. Хотел спрыгнуть на ходу - больно уж кепарь был добрый, да побоялся, шибко шел под уклон проклятый... Так и сгинула моя верная кепочка!

Федя помахал рукой и на этот раз вполне благополучно взял старт.

Мопед затрещал, как крупнокалиберный пулемет, выпустил длинный синий хвост и исчез меж сосновых стволов.

Белокаменный графский дом гордо возвышался на пригорке, откуда открывался вид на старый парк и озеро. Дом был двухэтажный, с пристройками, на фасаде - мозаичная картина, изображающая горделивую Царевну-Лебедь, выплывающую из камышей. Перед домом - зеленый луг с редкими старыми березами. Вдоль тропинки - ровные свежие кучки желтой земли: по-видимому, кроты ночью поработали.

- Вот здесь мы жили, - негромко произнес Сорока. - Шесть лет.

- Здесь можно санаторий организовать! - воскликнул Гарик. - Красота-то какая кругом!

- Совхозу - это его земля - дом не нужен, - сказал Сорока. Звероферма отсюда в двух километрах, там у них своих каменных домов с удобствами полно понастроено.

- Разве можно такими дворцами разбрасываться? - удивлялся Гарик, Ей-богу, если бы мне предложили путевку в дом отдыха на юг или сюда, я выбрал бы это место... Эх, хорошо бы сюда хозяина, он бы такой санаторий отгрохал! Парк, сосновые леса, отличное озеро! Что еще человеку надо? А если организовать рыболовную базу? Отремонтировать дворец, сделать на берегу лодочный причал, взять под охрану от браконьеров весь водоем... Да путевками сюда можно премировать лучших людей! Знай директор нашего Кировского, да он в два счета оборудовал бы здесь дом отдыха для рабочих. На своем заводском автобусе приезжали бы сюда отдыхать...

- Возьми и скажи своему директору, - насмешливо взглянул па него Сорока. - Думаешь, другие не зарятся на этот дом?

- Чего же он тогда пустует? - удивленно воззрился на друга Гарик.

- Директор совхоза говорит, что дом числится за совхозом, а передать его другому министерству он не имеет права...

- Получается, как собака на сене: ни себе, ни другим! Ты бы посоветовал директору совхоза поселить здесь... кого они разводят на звероферме? Выдр? Вот их сюда, в бывший графский дом... Пусть несчастный граф, что его построил, в гробу перевернется...

- Я письмо написал Председателю Совета Министров РСФСР, - сказал Сорока.

- Он тебя, конечно, послушается... - рассмеялся Гарик. - Президент Каменного острова шлет послание Председателю Совмина!.. Что же ты предложил?

- Здесь откроется летний пионерлагерь, - ответил Сорока. - Будут приезжать отдыхать ребята из Москвы и Ленинграда.

- Это тебе сообщил Председатель Совета Министров?

- Я верю, что так будет, - сказал Сорока.

- Жаль, что ты не настоящий президент, - улыбнулся Гарик.

Они поднялись по выщербленным ступенькам в дом. Из трещин выглядывали зеленые хохолки травы. Штукатурка со стен осыпалась, обнажая кое-где желтую щепу, под ногами похрустывали сухие комки глины. В комнатах лепные потолки, высокие изразцовые печи. В облицованной плиткой умывальной сиротливо торчали из стен медные с прозеленью водопроводные краны. На втором этаже поселились голуби. Они косили на незваных гостей круглыми горошинами глаз и недовольно бубнили.

В одной из комнат Сорока остановился и, опершись спиной о косяк двери, отсутствующим взглядом уставился в окно. На лице столь несвойственная ему мягкая, грустная улыбка.

- Здесь стояла моя железная койка с лопнувшей пружиной, - кивнул он в угол комнаты. - А здесь спал Коля Гаврилов, - показал он место у изразцовой печи. - Ночью он зубами скрипел.

- Наш детдом был куда беднее, - вспомнил прошлое и Гарик. - Мы жили не в графском дворце, а в двухэтажном деревянном доме, построенном сразу после войны. Когда шел дождь, крыша гудела, а железные карнизы бренчали, как балалайки...

- А мы зимой, лежа на койках, слушали вьюгу... - Сорока кивнул на печку. - Это не печь, а настоящий орган! Как задует ветер с севера, так и заиграет на разные голоса. Прелюдию Баха... Нет, правда, это совсем не то, что обычно завывает в дымоходе обыкновенной печи, - здесь настоящий оркестр... Слушаешь эту музыку - и забываешь, где ты... Какие-то незнакомые странные картины возникают перед глазами... Средневековые замки, рыцарские турниры, звон мечей, топот коней...

- Ты романтик, - удивленно посмотрел на него Гарик.

- Давай сходим как-нибудь в филармонию, - без всякого перехода предложил Сорока.

- Уволь, братец! - отмахнулся Гарик. - Я на музыкальные фильмы и то не хожу, а ты - в филармонию!

- А в пивную?

- Это другое дело, - заулыбался Гарик, не почувствовав подвоха. Такая филармония по мне...

- Теперь понятно, почему ты так легко отказался от Алены, - глядя на него, сказал Сорока.

- Почему же?

- Как бы тебе объяснить... Алена - это поэзия, музыка, а тебя, дружище, тянет в пивную...

- Алена - филармония, Нина - пивная? - Гарик наимурился и отвернулся. - Так я тебя понял?

- Очень уж ты меня примитивно понял, - поморщился Сорока. - Я Нину вовсе не имел в виду.