Президент не уходит в отставку - Вильям Козлов

- На самом деле это только с самого начала трудно, - сказала Оля. - А потом нас легко отличить друг от друга.

- Мы совершенно разные, - серьезно сообщила Аня.

Сорока улыбнулся. Как и там, на станции техобслуживания, он подумал, что они, должно быть, неплохие девчонки. Но так уж жизнь распорядилась, что им приходится все время дополнять друг друга.

- Чего ты все время улыбаешься? - спросила Оля.

- Смеется над нами, - сказала Аня, впрочем, ничуть не обидевшись. Они, похоже, вообще не умели обижаться.

- Я уже вас начинаю различать, - ответил он.

- Каким образом? - Этот вопрос они задали разом, чем еще больше его развеселили.

- Это секрет.

Сестры переглянулись и, рассмеявшись, умыли в озере лица. За полотенцем к палатке им не захотелось идти, вытерлись рукавами. По привычке, как бы между прочим, поменялись местами, потом еще раз - и Сорока снова перестал различать их.

- Вам нравится, что вас путают? - поинтересовался он.

- Нам все равно, - пожала плечами Оля.

- Иногда надоедает, - заметила Аня. - Тогда мы по-разному одеваемся.

- Ты завтра надень брюки, а я юбку, - предложила Оля.

- Отвезешь нас к Алене? - спросила Аня.

- Мы назад не вернемся, - сказала Оля. - Останемся у вас.

- Ну пожалуйста, - попросила Аня.

- Ваши приятели обидятся, - ответил Сорока, выпрямляясь. Консервную банку бросил в нос лодки. Услышав стук, подошел Гарик. Прежде чем забраться в лодку, оглянулся в ту сторону, где стояла Нина, помахал рукой. Лицо у него было довольное, глаза возбужденно блестели.

- Зачем вы смыли сажу? - весело посмотрел он на сестер. - Вы были как две негритяночки!

- Гарик, мы умоляем твоего друга, чтобы он нас похитил, - сказала Оля.

- А он не хочет, - прибавила Аня.

- Похитим? - метнув взгляд на сидящих у костра ребят, загорелся Гарик. Ему понравилась эта идея. - Только тогда мы и Нину захватим, - прибавил он.

- Поплыли, - хмуро сказал Сорока. - Ты готов похитить всех девушек на свете.

- Я для тебя стараюсь! - рассмеялся Гарик. У него было приподнятое настроение.

- В таком случае мы вас завтра сами украдем, - улыбнулась Оля, выразительно взглянув на Сороку.

- Имей в виду, что мы не шутим, - точно так же посмотрела на Гарика Аня.

- Вы слышали про амазонок? - спросила Оля.

- Мы слышали, что на Каменном острове русалки твист отплясывают... А что, появились и амазонки? - весело взглянул на нее Гарик.

- Амазонки сами выбирали себе возлюбленных, - сказала Аня.

- Прекрасное правило, - улыбнулась Оля.

Ни капельки не огорчившись, что их не "похитили", сестры, смеясь, побежали к костру, который ярко полыхал на фоне облитых пламенем сосен. Нины у костра не было видно.

Отплыв подальше от берега, Сорока - он греб - взглянул на улыбающегося Гарика. Однако спросить ничего не успел, потому что тот опередил.

- Я знаю, дружище, что ты сейчас скажешь, - все так же задумчиво улыбаясь, начал Гарик. - Почему я так откровенно начал ухлестывать за Ниной? Потому, что она очень славная девушка и еще в ту первую встречу понравилась мне. И еще ты упрекнешь меня за то, что я старался разозлить Алену? Да, я хотел ее разозлить и думаю, что этого добился... И ты знаешь почему: мне надоели ее постоянные насмешки. Надоело все время угождать ей, а в ответ...

- Ты ошибаешься, - перебил Сорока. Он тоже знал, что скажет Гарик. Ты ее ничуть не разозлил, а, наоборот, обрадовал.

- Ты считаешь, ей наплевать на меня?

- Я думаю, она на тебя не обидится, если ты даже влюбишься в Нину.

- А ты заметил, как она таращилась на Бориса? Глаз с него не спускала. Нарочно, чтобы я ревновал, мучился... А я и не подумал!

- Ты сегодня просто молодец... - усмехнулся Сорока.

- Пусть она теперь помучается, - продолжал Гарик. - А то, понимаешь, считает меня черт-те кем! Как будто я никому не могу нравиться...

- Можешь, можешь... - успокоил Сорока. А в глазах - насмешка и сожаление. Ничего-то Гарик не понял... Правда, немного погодя он проявил некоторое беспокойство.

- Ты думаешь, она действительно влюбилась в него? - Гарик испытующе посмотрел на друга.

Сорока слишком хорошо знал Гарика, чтобы не понимать, что тому и впрямь сейчас безразлично, влюбилась в кого-либо Алена или нет. Гарик живет настоящим, вспыхнувшее чувство целиком захватывает его, и он больше ни о чем не думает. Идет напролом, не считаясь ни с кем и ни с чем. Или это от цельности натуры, или... от излишней самоуверенности. Вот его логика: если ты мне понравилась, значит, ты мне принадлежишь. А то, что вокруг тебя существуют другие люди и у них свои есть привязанности, - все это меня не интересует. В мире только Я и Ты...

Мысли с Гарика перескочили на другое - надо посмотреть, с чем охотится на рыбу Длинный Боб. Очень уж они расхвастались, что могут запросто поймать любую... Сорока ничуть не удивился, увидев у дома лесника эту компанию. Тогда ночью он побывал не только на Каменном острове, но и в лагере. Там он их всех у костра и увидел. Когда Гарик в Ленинграде стал уговаривать Нину приехать в Островитино, Сорока подумал, что если она и впрямь решится, то нагрянет наверняка с Бобом на машине Глеба. Ну а где Глеб, там и близнецы. Глебу нравится возить их на машине и всем рассказывать, что он сестер ни капельки не различает... Теперь понятно, откуда у него машина: видно, ворочает "большими деламми" в комиссионке!..

И еще подумал Сорока, что эта встреча на озере может многое перевернуть в их дотоле спокойной жизни...

- Сестренки жаловались: мол, Глеб не дает им проходу, - сказал Сорока. - Может, и впрямь украдем их завтра? Поселим на Каменном острове, пусть загорают.

- Зачем завтра, - оживился Гарик. - Давай сейчас? Незаметно подплывем вон к той косе и по берегу подкрадемся к ним... Вот только не знаю, в какой они палатке. Надо дать какой-нибудь сигнал - сами запрыгнут в лодку!

- Это неинтересно, - улыбнулся Сорока. - Пусть лучше они нас с тобой похитят... Помнишь, что-то толковали про амазонок?

- На амазонок они не похожи, - сказал Гарик. - Скорее на... ну, которых воины похитили? Из библейского сюжета, что ли? Еще такая картина есть.

- На сабинянок? - подсказал Сорока.

- Если они меня задумают украсть, я упираться не буду...

- Пожалуй, я тоже, - рассмеялся Сорока.

Глава шестнадцатая

Серая резиновая лодка бесшумно скользила вдоль берега. Весла почти без всплеска уходили в тихую воду - лишь когда на мгновение выныривали из воды, слышно было, как с лопастей срывались крупные капли. Днище лодки с негромким шорохом подминало под себя круглые листья кувшинок. Желтые мясистые цветы, выныривая из-под лодки, поворачивались ей вслед и укоризненно покачивали головками.

Было раннее утро. Над Островитинским озером стлался туман. Он уже отклеился от свинцовой неприветливой воды и повис как раз посередине камышей. С берега казалось, будто стебли сами по себе торчат из воды, а утопающие в тумане длинные глянцевые листья со сверкающими каплями росы проклюнулись прямо из воздуха. Туман расползался по изумрудному берегу, по пшеничному полю, ватными комками застрял в прибрежных кустах. Солнце еще не взошло, но над соснами и елями занималась заря. Небо, не расчистившееся от ночной дымки, было невыспавшимся, блекло-серым.

В резиновой лодке сидел человек. Ом был в брезентовой куртке с капюшоном, новых резиновых сапогах. Человек отпустил весла, растопырившиеся в резиновых проушинах, и ухватился одной рукой за черный, косо торчащий из воды кол. Когда он дотронулся до распустившейся жерлицы, в стороне глухо бултыхнуло и по воде, очистившейся от тумана, разбежались большие круги. Человек снял с кола рогатку и стал за жилку быстро подтягивать добычу. Рыбина еще раз тяжело бултыхнулась у самого борта лодки. Человек ловким движением забросил щуку в лодку. Вытянутый плоский нос хищницы был насквозь пробит блестящим капканом. Человек разжал тугие стальные челюсти и высвободил добычу. Наступил на нее резиновым сапогом, капкан вместе с желтоватой жилкой и рогаткой отбросил в нос лодки, где был постелен брезент. Затем взял крупную щуку одной рукой за голову, второй за туловище, положил на колено и, напрягшись, согнул в дугу: послышался сочный щелчок, щука дернулась и замерла с намертво стиснутой пастью. Человек сломал ей шейные позвонки.

Таким же образом он поступил и с пятью другими щуками, попавшимися в капканы, установленные на безобидных жерлицах.

Резиновая лодка сама по себе не спеша плыла по озеру. Человек смотал на рогатки жилку, спрятал в мешочек зубастые капканы, а добычу завернул в брезент. Взялся за весла и, зорко вглядываясь в берег, заросший высоким камышом и осокой, стал грести вдоль него. Пока он возился с жерлицами, туман полностью растворился, исчез. Еще никто не видел: откуда берется и куда девается с озера туман? Или прячется на дно, или поднимается в небо? Туман вслед за ночью исчезает незаметно.

Человек греб к берегу и не знал, что за ним наблюдает другой человек, укрывшийся в обсыпанных росой колючих ветвях огромной сосны, что росла на Каменном острове, той самой сосны, на которой была оборудована смотровая площадка, точнее, наблюдательный пост ребят, когда-то живших здесь. Человек стоял на помосте, на днях снова сделанном им, и наблюдал за резиновой лодкой в полевой бинокль. Он уже давно стоял здесь. На плечах его куртки блестела роса. Солнце еще не добралось сюда. На каждой сосновой иголке висит и не срывается крошечная капелька.