Тонкий лед - Эльмира Нетесова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чем рассчитывались с проститутками? Откуда взяли деньги?
— Мамка дала! — огрызнулся парень.
— Где взяла, если не работает нигде?
— Она мне не отчитывается.
— Короче, утверждаете, что в налете не участвовали? Посмотрим, как заговорите на очной ставке? — потерял терпение следователь.
Но Роман устроил базар даже на очной ставке, обложив матом друзей, свалил всю вину на них, сказав, что не знает ни сторожа, ни склада, ни товара. Утверждал, будто в притоне веселился с самого обеда. Но подвела бандерша. Она не только сказала, что он пришел в полночь, но и показала видеомагнитофон, которым Ромка рассчитался за свое посещение притона. Деваться стало некуда, хотя и тогда выкручивался, врал, что бандерша его с кем-то спутала.
Срок он, конечно, получил, но минимальный, поскольку в банде были налетчики постарше. Они и сроки получили немалые, да и судимость у них была не первой, не то, что у Романа.
Тот стал совершеннолетним уже в зоне, откуда сбежал через полгода. Его долго разыскивал уголовный розыск. Роман это знал, сумел приобрести чужие документы и жил по ним почти год.
Если бы устроился на работу и не связался с ворами вновь, так бы и жил под чужим именем. Но работать он не хотел. Снова влез в банду, но уже в более жесткую, чем первая. В ней были матерые рецидивисты. Ромку они взяли охотно.
Несколько месяцев банда орудовала в провинциальных городах, громила инкассаторов. Вот так же вечером тормознули их машину на тихой, малолюдной улочке. Вынудили инкассаторов остановиться, пробив покрышки вместе с камерами несколькими выстрелами. Машина была не оборудована и остановилась. Бандиты бросились к инкассаторам в салон.
Кто мог предположить, что один из них всегда брал с собой на работу черного терьера. Он быстрее пули бросился на нападающих. Первым оказался Роман.
Ох, и досталось ему тогда. Пес вцепился в горло и всей тяжестью повис на бандите, дав возможность инкассаторам открыть ответный огонь. Двоих нападавших ранили. Одного выстрелом в голову уложили насмерть, а еще двое успели сбежать. Романа тогда еле спасли в больнице. Следы от зубов терьера так и остались на его горле. С тех пор парень больше смерти боялся собак этой породы. Он провалялся в больнице три месяца. Много раз пытался сбежать, но не повезло. Его перевезли в следственный изолятор в «воронке» и долечивали уже тюремные врачи.
Когда Ромка стал вставать, он отблагодарил доктора. Ночью залез в его кабинет, забрал все лекарства, содержащие даже малую дозу наркотиков, и бесследно исчез из изолятора.
И снова его разыскивали. Угрозыск постоянно прослушивал телефон Екатерины, ожидая, что Роман обязательно позвонит матери. Но тот и не думал звонить ей на домашний номер, он связывался с ней по мобильному, который так и не узнала милиция.
Оказавшись на воле, он снова сменил документы, убив их владельца, своего ровесника после недолгого знакомства в баре, но и они не пошли впрок.
Подвели Романа дешевки и страсть к азартным играм. Ему никак не удавалось сорвать хороший куш по- честному. А деньги, которые попадали в руки, таяли слишком быстро. Повезло ему, как он считал, когда приметили фартовые. Они-то и взяли с собой Ромку, чтоб расколоть казино. Был уговор сработать тихо, без жмуров, но клиенты казино, засидевшиеся допоздна, не захотели отслюнить добровольно, решили защищаться. Ромка отступать не умел. Он завалил троих, остальным велел лечь на пол. Сам взялся шарить в карманах убитых. Деньги, снятые с банка, показались ничтожными.
Только Роман нагнулся к толстяку, которого убил первым, что-то тяжелое ударило его по голове. Это крупье постарался. Уложил нападавшего без сознания на пол и вызвал милицию. Очнулся Роман уже в наручниках.
Он долго плел следователю, что не хотел убивать посетителей казино, мол, сделал под угрозой разборки, которую ему пообещали фартовые. Он не знал, что их не взяли менты. Те исчезли сразу, как только поняли, что самих могут перестрелять посетители казино.
Роман стал единственным виновником случившегося, и именно ему ломали ребра в милиции. Его снова судили, отправили в зону. Оттуда пытался бежать. Помешали, отправили на Диксон. И даже в том безлюдье, где человеческое жилье встречалось не чаще, чем рыба в пустыне, он вновь пытался бежать.
— А что делать, если все хотят убить меня? — спросил он начальника зоны.
— Скорее на Диксоне арбузы созреют в снегу, чем ты, козел, увидишь волю!—ответили Роману.
Но его не испугали. Он стал присматриваться к пароходам, привозившим грузы для северян.
«Все равно смоюсь! —твердил себе Роман.— Если для этого нужно будет перестрелять всех до единого, даже это не остановит».
— Псих, маньяк! — возмутился Платонов.
— Он и здесь уже всех достал до печенок! — отозвался Соколов, оторвавшись от бумаг.— Когда его с «деляны» выкинули, мужики, конечно, вломили гаду. Думали, откинется, не продышит. Ведь и оттуда хотел сбежать, а за такое вся бригада была бы наказана. Сами же его и отловили. Врезали не слабо. Он через неделю снова за свое. Посадили на хлеб и воду, без баланды, чтоб жил, но на побег сил не осталось. Поверишь? Зря мечтали! — вздохнул Соколов.— Даже своих зэков извел. Что уж о нас говорить? Поставили на шкурение сортиментов на причале, так этот падла размечтался к японцам подвалить. Ну, выловили. Он в Поронайск лыжи вострил. У меня охрана больше всех его пасет. А ведь каким прикинуться может! Даже слезу пустит. Поначалу мужики верили. Теперь никто слушать не хочет. Подонок, не человек! — отвернулся Соколов к окну и тут же, распахнув его, закричал охране,— где Заяц? Почему его на рабочем месте нет?
— В сортире кряхтит! Там псы стремачат козла! Не смоется!
— Если собаки его дерьмо сожрут, самого уже не тронут! Быстро проверьте сортир! — приказал Соколов.
Охрана бросилась к туалету, но там уже было пусто. Лишь две овчарки, привязанные к гальюну, виновато виляли хвостами. Уже в следующую минуту за Романом пошла погоня.
— Черт, не человек! И угораздило ж тебя сляпать этого прохвоста! — не смог сдержать раздражения Соколов. Его будто сквозняком вынесло из кабинета.— Второй отряд, обыскать территорию!
— В бараке гляньте! Может, дрыхнет?
— Живо к катеру!
Попытается уйти - стреляйте на поражение сразу! — послышались команды.
Последняя отозвалась болью изнутри. Егор подошел к окну, стал смотреть сверху, чем все кончится.
«Только б не убили. Какой-никакой, он сын мне»,— думал человек, стыдясь себя.
— Живее!—донесся голос Соколова уже издалека.
— Собак спускайте! — услышал Егор голос Ефремова и вовсе поник головой.
«Пуля может пройти мимо, псы не промахнутся. Раздерут в клочья, как только нагонят,— думал, вздыхая.— Эх, Ромка! Ну, почему так коряво сложилась твоя жизнь? Что ж Катя упустила тебя, не сумела вырастить человеком? — вздрогнул, услышав выстрелы.— Засекли! Увидели! Теперь не пощадят. Какой же ты дурак, Ромка! Из этой зоны и не таким не повезло сбежать! —думает человек.— Нет, надо дождаться, чем все кончится»,— удерживает себя Егор, вслушиваясь в звуки погони.
Вот они стали ближе. Платонов понял: охрана возвращается.
«Живого приведут или приволокут за ноги мертвым?»— сжалось где-то в груди.
Егор боялся смотреть во двор. Нельзя показать Соколову своих переживаний, надо взять себя в руки. Но как? Егор выглянул во двор.
Он увидел Ромку. Его вели двое охранников, заломив руки за спину. Роман чуть ли не пахал землю носом.
— В «шизо» козла?
— В одиночку! До конца! Пусть там сдохнет! Никаких прогулок и баланды! Шконку на день поднимать. Пусть с утра до ночи на своих «катушках» обходится!— донесся голос Александра Ивановича.
С зэка вода стекала ручьями. Вокруг, рыча и скаля клыки, носились собаки. Они прыгали на Романа. Охрана отдергивала их. Зэк вздрагивал, вбирал голову в плечи, ноги заплетались от страха. Оно и не мудрено. Вон сбоку одежда порвана, висит клочьями, и кровь течет следом. Но кто обратит внимание на это?
— Давай, валяй шустрее! Че спотыкаешься, сучий выкидыш? Погоди, доберемся вечером. Родной мамке оплакать станет нечего,— подгонял охранник.