Перельдар - Вера Токарева

— Обреченность и темнота сделают то, что не смог сделать волк?

— Именно. Пес сделает свое дело, а потом умрет. Нет ничего более ужасного, чем гибель близкого человека, а уж когда он угасает в твоих объятьях — есть от чего сойти с ума. Горе девушки будет велико, она согласится совершить самоубийство, чтобы спасти последнее близкое ей существо. Да, в конюшне отдай распоряжение приготовить трех лучших лошадей к восходу. Ты лично проводишь Дариена и Иду к Белой горе, тебе придется остаться где-нибудь поблизости от входа в пещеру. В Ледяном чертоге нашу парочку будет поджидать Маара. И я хочу знать, кто победит в этой схватке.

Айнон склонил голову, он был осведомлен о замыслах короля от начала и до конца. Циничность и хладнокровность плана не то чтобы сильно удивляли, скорее несколько озадачивали. Мелькнуло сомнение: оправдана ли цель? Перед внутренним взором возник образ молоденькой обреченной девочки с большими карими глазами. Эльф вздрогнул.

— Если сделаешь, как приказал, получишь должность начальника дворцовой стражи. А теперь иди и докажи мне свою преданность, — сурово велел король, от которого не скрылось колебание воина.

Эльф низко поклонился и ушел.

Аркуэнон вновь подошел к окну. Время утекало песком сквозь пальцы. Его нельзя остановить… Он сделал ход, теперь нужно посмотреть, как поведут себя фигуры. Если повезет, то он убьет одним выстрелом двух, нет, даже трех зайцев: уничтожит Маару, избавится от перельдар со всеми этими оборотнями, и, наконец, накажет выскочку Айнона.

Владыка был прекрасно осведомлен к кому бегает на тайные свидания его самовольная дочурка. Айнон поднял голову слишком высоко и должен поплатиться за это. Если ведьма не доберется до него, придется позаботиться, чтобы принцесса узнала, кто отравил пса. И не важно, что парень действовал по приказу, факта это не изменит, и он навсегда потеряет расположение идеалистки Эстелиминель.

Айнон же отправился прямиком на тюремную кухню, заглянув ненадолго к дворцовому лекарю. Сей мудрый эльф без лишних слов дал просителю некий порошок без вкуса и запаха, который можно смело добавить в вино.

Страж вызвался лично отнести обед узнику. Спускаясь по бесконечной винтовой лестнице в сопровождении факелоносца, первородный ухитрился незаметно всыпать зелье в кубок. То, что приходилось делать, эльфу не нравилось, но выбора не было. В случае успеха удастся выслужиться и Аркуэнон приблизит его к себе, в таком случае есть довольно приличный шанс когда-нибудь получить разрешение на брак с Эстелиминель. Если бы королю эльфов доложили об увлечении своей дочери, то, наверное, ядом напоили бы его самого. Айнон вздохнул. А что если принцесса узнает о преступлении, в котором он участвует? Простит ли ему интригу и подлость? Тем более что маленькую полукровку она взяла под свою защиту. Но тут размышления эльфа прервались, так как он оказался рядом с камерой пса. Тюремщик воткнул факел в крепление в стене и хотел взять из рук эльфа поднос, но тот решительно мотнул головой:

— Я сам, открой темницу.

Охранник загремел ключами, и дверца с мерзким скрипом отворилась, пропуская гостя. Вейн сидел у противоположной стены и смотрел прямо перед собой. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что пес впал в жестокое отчаянье. Но увидев Айнона, он заметно оживился. Обреченность как маска слетела с его лица, глаза вспыхнули золотистыми огоньками.

— Зачем ты пришел? — хрипло спросил пленник.

— Аркуэнон приказал проверить, как тебя содержат. Он еще не решил твою участь. Вижу, ты жив и вполне здоров, а большего мне и не нужно видеть, — Айнон повернулся, чтобы уйти, но тут же снова обернулся: — ах, да, ту девчонку мы все-таки отбили у волколаков. Так что она во дворце.

— Ида здесь? С ней все хорошо? — Вейн подался вперед.

— Да, я видел ее сегодня.

— Вот бы и мне увидеть… — мечтательно прошептал парень.

Айнон прекрасно понял, что пес говорит сам с собой, но сделал вид, что его удивила такая просьба:

— Ну, ты даешь! Неужели ты думаешь, что я приведу полукровку к тебе?

— Нет, — покачал головой Вейн, — я так не думаю.

— И зря. Вот возьму и приведу! — эльф поморщился: слова звучали насквозь фальшиво. — Но с одним условием: ты выпьешь вина за здоровье великого владыки эльфов.

Узник недоверчиво посмотрел на гостя, а тот стремительно подошел к нему и протянул кубок:

— До дна!

Вейн послушно взял вино и в несколько глотков осушил чашу. Айнон криво усмехнулся:

— Не сомневайся, жди, — и ушел.

Нет, ему не было жаль оборотня, но гадкая мысль, что он только что совершил подлость, накрепко засела в голове. Толи еще будет… Драма всего лишь набирает обороты…

Эльф семимильными шагами, почти бегом, кинулся в апартаменты Эстелиминель. Он попросил приближенную к Ее милости даму доложить о горячем желании засвидетельствовать свое почтение. И опять в слова проскользнула фальшь. Через пару минут его допустили к принцессе.

Эстель сидела на стуле и грациозно поднялась навстречу посетителю. Айнон преклонил колено, хотя более всего желал заключить девушку в объятья.

— Встаньте, — повелительно сказал нежный голос. — Господин Айнон, мы рады Вам.

Такое обращение должно было предостеречь возлюбленного: мы не одни. Но эльф и так краем глаза заметил сидящую в кресле полукровку и ринулся в бой.

— Ваше высочество, к Вам меня привело повеление владыки. Вы хотели говорить со мной?

— Я желала попросить Вас… Проводите мою гостью в подземелье, ей необходимо переговорить с диким псом.

— Если так, то лучше поспешить. Не знаю, сколько он еще протянет… — Айнон сказал это, с сожалением покачав головой.

— Что Вы говорите? Что значат Ваши слова? — Ида порывисто вскочила и сделала шаг к эльфу.

— Лишь то, что пес умирает.

— Но почему? — девушка подошла к говорившему вплотную и, как когда-то, взяла его за рукав.

— Потому что ведьма обманула вас, она не смогла остановить гибельное действие яда, а лишь заморозила его на время. Теперь чары окончательно рассеялись, и пес скоро умрет, — Айнон старательно прятал глаза и даже не пытался высвободиться из цепкой хватки.

Ида застонала и закрыла лицо руками.

— Можно ли как-то спасти его? — воскликнула принцесса.

Айнон отрицательно покачал головой и мягко сказал:

— Стоит поспешить, если вы, конечно, хотите застать его живым.

Через десять минут он выходил из комнаты королевской дочери в сопровождении перельдар. Им потребовалось совсем немного времени, чтобы добраться до темницы Вейна.

— Он не знает о том, что обречен. Не говори ему, — сказал Айнон и жестом указал девушке на темницу, в которой томился дорогой ей узник.

Эльф сам открыл дверцу и, пропуская Иду, произнес:

— Я приду за тобой часа через три-четыре. Надеюсь, этого хватит.

Девушка даже не удивилась странному поведению первородного, ей было решительно все равно, что он говорит и каким тоном. Весь мир сосредоточился в одном человеке.

Айнон ушел, заперев темницу снаружи.

Ида стояла, не шевелясь, не зная, что сказать и сделать.

— Здравствуй, — тихий голос сорвался и затих.

Девушка стремительно подбежала к Вейну и, опустившись рядом с ним на колени, порывисто обняла. Пропади пропадом гордость и другие условности — ее любимый умирал, даже не подозревая об этом. Оборотень крепко прижал к себе Иду. Он чувствовал, что с ним происходит неладное. Путались мысли, шумело в голове…

— Со мной что-то не так, — задумчиво сказал пес. — Не понимаю только что. Я рад, что ты здесь… со мной. Хочу тебе кое-что сказать, только не перебивай меня. У меня предчувствие, что я не выйду отсюда живым, и в таком случае все становится неважным. Ты самая красивая, самая добрая, самая нежная девушка, из всех, которых я видел в своей короткой жизни. Мои чувства к тебе чисты — я полюбил впервые… И рад, что судьба подарила мне возможность, побыть рядом с тобой… Ты плачешь? Но почему, разве я сказал что-то неприятное?

Ида покачала головой, она не плакала. Глаза оставались подозрительно сухими, словно горе до дна осушило их. В душе зашевелился протест, и вдруг захотелось кричать громко с надрывом, разрушить криком эту атмосферу прощания… Вейн почувствовал ее состояние и принялся лихорадочными поцелуями покрывать щеки, глаза, волосы девушки, бормоча при этом:

— Не терзай меня, не надо. Лучше бы мне не видеть тебя. О, зачем ты пришла?

В какой момент Ида стала отвечать на жаркие ласки, она и сама не поняла. Но то, что произошло в следующие мгновения, казалось столь желанным, что не возникло даже мысли — оттолкнуть, оскорбиться, убежать…

Спустя час любовники лежали на каменной скамье, покрытой шершавой всклокоченной шкурой. Вейн прижимал к себе Иду, боясь, что она растворится в воздухе, а сам он проснется. Девушка жалась к нему, содрогаясь всем телом от сырого воздуха подземелья. С каждой минутой оборотню становилось все хуже и хуже. Теперь он наверняка знал, что его поразила какая-то болезнь. Шум в ушах усилился, в глазах плавали кровавые круги, все сильнее пробивала крупная дрожь.