Гунны - Владимир Ключников

Однако все эти реверансы в адрес Поднебесной остались без ответа. Теперь северные сюнну уже не представляли для империи ни особой опасности, ни даже просто интереса. Фань Е, включивший в свой труд специальное «Повествование о южных сюнну», поименно называет южных шаньюев и рассказывает о каждом из них. Но северным сюнну он отдельной главы не посвятил, и лишь три северных шаньюя названы историком по имени. Можно только гадать, как долго прожил Пуну и кто именно – сам Пуну или его наследники предпринимали неоднократные, но бесплодные попытки наладить отношения с Китаем.

В 51 году северные сюнну обратились к императору с предложением заключить «договор о мире, основанный на родстве», но тот отказался даже принять посла. Северный шаньюй оказался настойчив. Он стал регулярно посылать императору «многочисленные дары» и на следующий год повторил свое предложение, присовокупив к нему просьбы о присылке музыкальных инструментов. В ответ Гуан-у отправил ему мелкие подарки, а в инструментах отказал, заявив: «…Считаю, что хорошие луки и острые мечи более необходимы, чем музыкальные инструменты».

Отметим, что к культурным запросам южных сюнну Сын Неба относился гораздо отзывчивее: за три года до этого он послал им в числе прочего музыкальные инструменты и «коляску с барабаном».

В 55 году северные сюнну направили в Поднебесную посла с теми же самыми просьбами. «В ответ им было послано письмо за императорской печатью и пожалованы шелка, но ответный посол не отправлялся».

Не получив возможности заниматься музыкой, северные сюнну последовали совету Гуан-у и стали наращивать свою военную мощь. Вскоре они совершили несколько набегов на пограничные земли, «что обеспокоило императорский двор», и в 65 году император Мин-ди (он же Сянь-цзун) согласился заключить с северными сюнну договор, которого они так долго добивались23. Но договор этот так и не был подписан. Северный шаньюй, в отличие от южных, все еще сохранял иллюзии по поводу собственной значимости. Он потребовал, чтобы китайский посол, приехавший для заключения договора, поклонился ему, но тот отказался, в результате чего был взят под стражу и лишен еды и питья. Вернувшись в Поднебесную, посол в самых нелестных выражениях обрисовал императору северного шаньюя и его политические планы, и на этом переговоры закончились24.

Среди северных сюнну теперь находилось все больше желающих поменять свободу на сытое существование подданных империи. Ежегодно на сторону южных кочевий переходило по нескольку тысяч человек. А в 83 году «вожди северных сюнну, жившие у горы Саньму лоуцзы», пришли к пограничной линии с изъявлением покорности и «привели с собой 38 тыс. человек, 20 тыс. лошадей и свыше 100 тыс. голов крупного рогатого скота и овец».

В 84 году император Чжан-ди, видя окончательный крах северян, сжалился над ними, заключил договор о мире и разрешил торговать с жителями империи. Начальнику округа Увэй было приказано «пригласить северных сюнну и ласково принять их». Северяне доверились императору и погнали скот на продажу, но южные сюнну напали на них и угнали скот за укрепленную линию. А вскоре небольшая армия южан, отправившись на охоту, встретила одного из северных князей и отрубила ему голову.

Фань Е пишет: «В это время северные варвары ослабли, их сообщники отложились, южные кочевья нападали на них спереди, динлины совершали набеги сзади, сяньбийцы нападали с левой, а владения западного края теснили с правой стороны».

В 87 году в восточные земли северян вторглись сяньбийцы, они нанесли им сильное поражение, обезглавили шаньюя Юя и содрали с него кожу. В результате «северная ставка пришла в полное расстройство», и 58 кочевий – более 200 тысяч человек изъявили покорность Хань. А в следующем году те немногие, кто еще сохранял независимость, пострадали от нашествия саранчи и вызванного им голода. Новый шаньюй, «получив урок от войск южных сюнну и опасаясь динлинов и сяньбийцев, бежал далеко». Военачальники возвели на престол его старшего брата, но «народ из‐за борьбы за престол между братьями рассеялся в разные стороны»25.

И тогда южный шаньюй решил присоединить к себе остатки северян. Китай дал согласие на военную операцию, и в 89 году объединенная армия, состоявшая из ханьских и сюннуских отрядов и из «пограничных цянов и хусцев», выступила на северо-запад. Северный шаньюй бежал, потеряв свыше 200 тысяч человек убитыми и взятыми в плен, а союзники захватили свыше «1 млн. лошадей, крупного рогатого скота, овец и верблюдов». После этого 81 северное кочевье изъявило покорность императору.

В следующем году операцию повторили. «Напуганный до крайности» северный шаньюй смог выставить только тысячу с лишним воинов. Он «был ранен, упал с коня, снова сел на него и бежал с несколькими десятками легковооруженных всадников, сумев таким образом избежать гибели». Победители захватили яшмовую печать шаньюя, его жен и пятерых сыновей и дочерей. Восемь тысяч человек было убито, несколько тысяч взято в плен.

Казалось бы, северные сюнну были окончательно разгромлены. Тем не менее, по сообщению Фань Е, в 91 году «северный шаньюй был снова разбит <…> и бежал неизвестно куда»26.

Описывая одну из этих трех последних побед (или, может быть, обобщая их), Фань Е рассказывает, как ханьские войска разгромили жертвенник, сожгли войлочные юрты, закопали в землю живыми десять сюннуских сановников, надели кандалы на руки шаньюйских жен, увековечили свои подвиги на каменной стеле и «с победными криками возвратились назад». «Испуганный шаньюй, накинув на себя войлочные одежды и боясь от страха дышать, бежал в земли усуней, после этого район к северу от пустыни обезлюдел»27.

Юйчуцзянь, младший брат бежавшего шаньюя, попытался возглавить оставшихся соплеменников и отправил послов в Хань с изъявлением покорности. В ответ он получил известие о согласии и оскорбительный подарок: печать со шнуром, четыре украшенных яшмой меча и «один зонт из птичьих перьев». Никогда еще сюннуский шаньюй не получал от Хань такого жалкого подношения. Юйчуцзянь не захотел менять свободу на зонт из перьев – он пробыл вассалом Хань всего лишь около года и в 93 году «поднял восстание и вернулся на север». В Поднебесной решили покарать строптивца, впрочем, это было несложно: ему вдогонку была послана всего лишь тысяча воинов. Беглеца уговорили вернуться обратно, «а затем обезглавили его и уничтожили его войско»28. С северными сюнну было покончено. Земли их попали под власть сяньби, которые создали к северо-западу от Поднебесной новую кочевую империю, а многие сюнну «стали называть себя сяньбийцами»29. Впрочем, в хрониках вплоть до середины II века время от времени еще мелькали какие‐то северные сюнну и их шаньюи. Так, в 105 году некий северный шаньюй направил в Хань посла, который «принес извинения в том, что его государство, будучи бедным, не смогло поднести подарки, предусмотренные правилами, и просил прислать посла для отправки вместе с ним сына шаньюя прислуживать императору». Однако вдовствующая императрица отправлять к сюнну своего посла не стала и сыном шаньюя не прельстилась – она лишь передала бедному соседу подарки30.

Между 120 и 150 годом северные сюнну еще совершали набеги на оазисы Западного края. Но это были мелкие стычки, и упоминания о них встречаются достаточно редко31. Следы раздробленных северян почти полностью теряются. Но кое‐что китайские хронисты о них все‐таки сообщают.

Записанная в VII веке китайская хроника «Бэй-ши» рассказывает про некое «Владение Юебань» (Юэбань): «Это есть аймак, прежде принадлежавший Северному хуннускому шаньюю, прогнанному китайским полководцем Дэу-Хянь». Согласно «Бэй-ши», бежавший шаньюй перешел через хребет Гинь-вэй-шань32 и «ушел на запад в Кангюй» (в сторону Сырдарьи) с теми, кто мог идти. А «малосильные, которые не в состоянии были следовать за ним», остались жить на своих прежних землях и образовали «Владение Юебань».

В «Бэй-ши» дается не вполне четкая информация о том, где же находился этот последний оплот «малосильных» северных сюнну – вероятно, к востоку или к северо-востоку от Балхаша33. Но где бы ни находилась Юэбань, это государство существовало еще в середине V века34.

Прежде чем окончательно проститься с народом сюнну, скажем несколько слов об этих людях: как они выглядели, на каком языке говорили, каких традиций придерживались. Ведь именно их облик, язык и традиции, трансформировавшись и обогатившись за два с половиной века, вероятно, легли в основу облика, языка и традиций гуннов.

Сюнну, даже во времена их расцвета, были не слишком многочисленным народом. До распада их империи в ней, по подсчетам современных исследователей, проживало около полутора миллионов человек35. Не все они были этническими сюнну – последние составляли, вероятно, меньше полумиллиона. На пять человек приходился одни взрослый мужчина-воин, и, значит, сюннуское войско в лучшие времена могло насчитывать около 300 тысяч конников.