Наваждение - Ольга Морозова

Я поплёлся домой, зная, что если утром меня не будет в номере, поднимется переполох.

В комнате я не стал зажигать свет, а кинулся одетый на кровать. Мой сосед уже спал, или делал вид. Во всяком случае, он ничего не спросил у меня утром, хотя мой вид говорил сам за себя. Алкоголем от меня не пахло, и один Бог ведает, что он подумал.

Было воскресенье, и у нас объявили выходной. Мы могли свободно побродить по городу, сделать снимки, купить подарки родным. Через пару дней мы уезжали, и, в общем, все дела были уже закончены.

С утра я выпил кофе и бесцельно шатался по городу в полном одиночестве. Меня звали отметить отъезд, но я отказался, грозя прослыть занудой и высокомерной выскочкой. Но мне было всё равно. Я не мог ничего объяснить им, таким счастливым и весёлым, и предпочёл испортить свою репутацию. Только мой сосед по комнате, его звали Женей, как-то странно посмотрел на меня, но опять ничего не сказал, предложив только выпить с ним по рюмочке виски. Я согласился, и мы выпили отличный виски, который он достал из чемодана. Он объяснил, что привёз его с собой, надеясь понемногу расслабляться вечерами, да как-то не случилось найти подходящей компании. Я удивлённо воззрился на него, силясь понять, что за компания такая особенная была ему нужна, но быстро выбросил это из головы, занятый своими мыслями. Мы выпили ещё, и я отделался от него без всякого сожаления.

В моём воспалённом мозгу созрел план. Я не мог так просто уехать, не увидев ещё раз Терезу. Я пересчитал наличность в моём кармане, взял всё, что у меня было, и вышел из гостиницы. До вечера я слонялся по городу, заходя в магазины и кафе, а с наступлением темноты отправился к дому Терезы. Я занял наблюдательный пункт на скамейке, и стал ждать.

Ждать пришлось недолго. Не знаю, откуда они брали клиентов, возможно, этот адрес давали в кафе, где работала Тереза. А может, у них были свои люди в гостиницах и ресторанах, кто знает? Да разве это важно?

Пожилой иностранец, пугливо озираясь, показался на улице. Я подскочил к нему, пока тётка Терезы его не заметила, и окликнул по-английски. Он вздрогнул, но остановился.

– Привет! Не найдётся закурить? Я уронил свои сигареты, ужасный мрак, не могу найти. Что за чёрт!

Он дружелюбно закивал, сверкнув белозубой улыбкой явно искусственного происхождения.

– О’кэй, – и полез за пачкой сигарет.

На чистом английском я рассказал ему, что немного заблудился, осматривая город, и спросил его, как пройти к набережной. Пока он обстоятельно объяснял мне, как лучше это сделать, я лихорадочно думал, как задать ему тот вопрос, который меня интересовал. Потом я спросил его, откуда он, и он сказал, что из Германии, приехал по делам.

Не зная, что ещё придумать, и не желая терять время понапрасну, я прямо в лоб спросил, не знает ли он, где можно найти хорошенькую девочку? Я сказал, что рассчитывал поразвлечься здесь, мне сказали адрес, но я его потерял. Только помню, что где-то близко отсюда.

Он недоверчиво посмотрел на меня, потом заговорщически подмигнул, и сказал, что знает адрес. Но только после него, потому что он как раз направляется туда, и очень хорошо, что он меня встретил, потому что в этой стране никогда не знаешь, чего можно ожидать от местного населения. А у него жена и трое детей, которых он очень любит. Ну а вдвоём не так страшно. Я закивал, выражая полное согласие.

Мы подошли к дому Терезы, где её внушительная тётя уже стояла в дверном проёме, и мой нечаянный друг обратился к ней на английском. Она назвала цену. Я вздохнул с облегчением: сумма была совсем небольшой. Хотя с другой стороны, мне стало горько за то, что Тереза соглашается на это за такую мизерную сумму, часть из которой, и я уверен, не меньшая, отходит её тёте.

Мой знакомый попросил показать девушку, и тётя крикнула Терезу. Я отошёл в тень, чтобы меня не было видно. Тереза вышла из комнаты, покачиваясь на высоких каблуках, с красным цветком в тёмных волосах. Немец восхищённо поцокал языком, вручил тёте деньги, и ушёл с Терезой в комнату.

Я вышел из тени, и сказал тёте на испанском, что хочу получить девушку на всю ночь. Тётя недобро воззрилась на меня, будто сомневаясь в моей платёжеспособности. Я повторил просьбу и попросил назвать цену. Она нехотя сообщила мне. Эта сумма не была большой даже для меня, но я добавил ещё несколько песо, чтобы смягчить её, сказав, что девушка очень понравилась мне. Она оттаяла, деньги сделали своё дело, и велела мне подождать в доме.

Она провела меня в холл, где стоял видавший виды диван, и усадила меня. Через час немец вышел, а тётя жестом пригласила меня входить. Трепеща от страха и от своей дерзости, я вошёл в комнату. Тереза сидела на кровати в одних чулках и нижнем белье, закинув ногу на ногу.

Увидев меня, она вскочила, пытаясь прикрыться халатиком, небрежно висевшим на спинке стула, но я отбросил его, заставив её стоять передо мной так, как она стояла перед клиентами. Я хотел, чтобы ей было стыдно, чтобы она зарыдала и стала просить у меня прощения, но она только пожала плечами и снова села на кровать.

Я сел рядом. В моей голове родились тысячи жестоких слов, готовых вырваться наружу, но я молчал. Молчала и она. Потом она вдруг обняла меня за плечи, как маленького, и положила голову мне на плечо. Я только и смог выдавить из себя:

– Тереза… Господи!

Она посмотрела на меня своими глубокими чёрными, как омуты, глазами и спросила:

– Зачем ты пришёл?

– Я хотел тебя видеть… я не мог так просто уехать…

– Всё было так хорошо… зачем всё портить? Я всегда бы помнила о тебе. Разве этого мало?

– Кому как… Зачем ты делаешь это?

Она удивлённо посмотрела на меня:

– Я же говорила тебе – мне нужно кормить семью. Мне очень повезло, что тётя согласилась приютить меня и нашла мне работу.

– Вот эту работу?!

– И эту тоже. Ты ничего не понимаешь. Ты придаёшь этому слишком большое значение. Это всего лишь способ заработка, и ничего больше.

– Тереза! Что ты говоришь?! Неужели тебе не противно?! Все эти люди, старые, молодые…

Тереза задумалась, а потом посмотрела мне прямо в глаза:

– Я не люблю никого из них, если ты об этом… Но мне нравится заниматься любовью… здесь нет ничего ужасного. Я хочу накопить денег и уехать. Зачем ты копаешься в моей жизни?

– Потому что я люблю тебя, разве это непонятно?

– Ты скоро уедешь и забудешь меня, нельзя заставить любить себя, а потом бросить. Я уже говорила тебе. Это очень, очень жестоко. Просто давай займёмся любовью. Мы будем вспоминать друг о друге… – Она поцеловала меня в губы, – если ты меня любишь…

Я не мог сопротивляться. В глубине души я знал, что она права, и это её жизнь, куда меня не приглашали, а я вторгся и пытаюсь качать права. Я, конечно, уеду, а она останется. Так пусть же и воспоминания будут приятными.

Мы занялись любовью. Я был очень ласков и нежен с ней, хотя собирался быть грубым. Но она победила меня, и я сдался.

Я сообщил Терезе, что заплатил за всю ночь. Она достала из тумбочки две сигареты и протянула одну мне.

– Что это?

– Гашиш. – Увидев мой испуганный взгляд, она улыбнулась. – Не бойся. Он очень слабый. Просто ты будешь смотреть на жизнь немного проще. Тебе стоит расслабиться немного. – Она затянулась и дала прикурить мне. – Это отличная штука.

Я вдохнул дым. Голова закружилась, но потом напряжение отпустило меня, и я почувствовал лёгкость. Все мои несчастья отступили на задний план, и я вдруг решил, что совершенно напрасно расстроился. Ничто не может помешать мне любить Терезу и в один прекрасный момент забрать её отсюда. Всё можно изменить, если очень захотеть. Я чувствовал себя всемогущим. Я полностью оправдал Терезу, и поклялся, что буду любить её, несмотря ни на что.

Я затянулся ещё и посмотрел на Терезу. Она лежала на смятых простынях, запрокинув голову, глаза её были закрыты. Мной снова овладело желание, я поспешил его удовлетворить. Наркотик действовал на меня умиротворяющее, и секс приобретал какую-то особенную, неповторимую окраску.

Потом мы просто лежали рядом, делая редкие затяжки. Тереза рассказала мне, что тётя не очень хорошая женщина, она эксплуатирует её на всю катушку, но до сих пор не догадывается, что её муж и обожаемые сыночки тоже заглядывают к ней в спальню. А может, и знает, но из жадности молчит? Лучше пусть всё происходит здесь, чем на стороне.

Сообщая об этом, она издала вульгарный смешок. Я и это простил Терезе. Отличная вещь – гашиш. Жаль, что у нас его трудно достать.

Потом в дверь довольно грубо постучали, и свирепый голос напомнил, что моё время подошло к концу. Я ответил, что уже собираюсь. Мне никак не удавалось попасть в брючину. Тереза вдруг засмеялась.

– Что смешного?

– Ты заплатил за ночь со мной… Разве не смешно? Мы любили друг друга на пляже, а потом ты заплатил, чтобы любить меня здесь… Как глупо.

– Может быть. Но так получилось. – Я начал приходить в себя. – Теперь прощай по-настоящему. – Я снова посмотрел на неё, и сердце у меня сжалось от непрошенной жалости, от убогости этого жилища и безрадостности её существования. – Я заберу тебя отсюда, обязательно. Всё будет хорошо. Дай ручку.