Гусарские страсти - Николай Прокудин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Термезе Никита провел месяц службы за штатом. Там его гоняли по нарядам, перебрасывали с места на место — и никаких дальнейших перспектив. Кадровик в дивизии предложил повышение: капитанскую должность в танковой учебке, замполитом роты курсантов! Молодой лейтенант Ромашкин соблазнился и быстро согласился. А зря! Термез все же был город как город! С аэропортом, гостиницами, ресторанами, кинотеатрами, скверами, универмагами. Пусть изредка, но можно погулять по аллеям, по проспекту, по культурным и злачным местам. А что тут? Прошлый, вернее даже позапрошлый век.
Ромашкины пошли по единственной асфальтированной городской дороге в сторону рынка. Не без труда разыскали нужную остановку. Скорее, догадались о ее наличии по присутствию возле столба с навесом нескольких славянских физиономий мужского и женского пола. До этого по пути встречались исключительно азиаты, не желающие вступать в разговоры. Теперь вокруг свои, «бледнолицые братья», хотя и очень загорелые. Некоторые в военной форме. Один из таких подтвердил, что в вэчэ номер такой-то действительно попасть можно исключительно отсюда. Вэчэ номер такой-то — танковый полк. Педженский гарнизон это не только танкисты. Там стоят еще и пехотный полк, медсанбат, рембат, стройбат и еще множество мелких подразделений.
Значит таких страдальцев, как ты, Ромашкин, тут не перечесть… Он исключил почему-то из числа страдальцев супругу…
Служат же люди как-то, и мы послужим, не помрем!"
***— Товарищ лейтенант! Вы прибыли в учебный танковый полк! На капитанскую должность! И должны оправдывать оказанное высокое доверие, а не валять дурака! — прорычал командир танкового полка.
И чего он такой неадекватно агрессивный? Никита всего лишь доложился о своем прибытии в часть…
Малорослый подполковник Хомутецкий со злыми колючими глазами смешно топорщил жиденькие усы и во время разговора постоянно слегка подпрыгивал, приподнимаясь с пяток на носки, что раздражало — ишь, попрыгунчик! Вернее, разговора никакого и не получилось. Разговор — это когда беседуют двое, а ни одного умного или не умного слова Никите вставить Ромашкину не удалось.
— В предписании указан срок прибытия позавчера! Где болтался все это время?
— Да, я…
— Выгоню к чертовой матери! У меня своих бездельников достаточно! И я от них избавляюсь только так! Я тебя, лейтенант, мигом сошлю в Кызыларбат или Иолотань. В Туркво достаточно дыр, куда можно запихнуть ленивый зад! Намек понятен, лейтенант?! Всё! Идите в назначенную вам восьмую роту, а я еще подумаю оставлять вас или отправить куда-нибудь подальше!
Ни фига себе! Куда же еще подальше? Это что, еще не самая окраина земного шарика? Есть более глухие и гадкие места? Не ожидал, лейтенант Ромашкин, не ожидал.
Он совершил ритуал представления остальным начальникам, переходя из кабинета в кабинет. Никто особенно энтузиазма не выказал — прибыл и прибыл, какая нам от тебя польза!
Замполит полка Бердымурадов был менее груб, чем отец-командир Хомутецкий, но дослушать до конца рассказ об отсутствии билетов не пожелал, махнул рукой. По долгу службы расспросил о семейном положении и распорядился по поводу ночлега:
— Переночуете в общежитии. Затем поставим вопрос на жилкомиссии о выделении квартиры.
Ого! Есть даже свободное жилье!
— Когда приедет супруга? — спросил замполит, делая пометки в блокноте.
— Уже. Она со мной! С чемоданами на КПП. Как в кино «Офицеры», — Никита закатил к потолку глаза. Эх, как бы от нее избавиться побыстрее! Сплавить к теще, что ли? Может, и не вернется обратно. Надоело бесконечное нытье! Или пора разводиться?
— Вот и хорошо! — невпопад ромашкинским мыслям одобрил замполдит. — Председатель жилищной комиссии — майор Зверев, наш зам по тылу полка. Сейчас ступайте к нему, напишите заявление. Крыша над головой — самое главное для семьи!
— Крыша — да, это замечательно. Жена в следующем месяце на пару недель поедет сдавать сессию в институте. Пока туда-сюда, я обживусь…
Бердымурадова столь тонкие нюансы семейной жизни лейтенанта уже не интересовали, он уже углубился в чтение газеты «Правда».
Представление полковому начальству растянулось до вечера. Молодому лейтенанту все было в новинку. Казалось, не первый год в армии (шестой), но тогда был солдатом, курсантом. Все в прошлом, а теперь офицерская жизнь — с чистого листа. Как-то она сложится, жизнь эта? Капитанским званием? Или удастся стать полковником? А то и посчастливится — до генерала?
Из штаба полка, где сдал документы в строевую часть, он был скоренько препровожден в батальон, а там попал прямо в лапы начальника штаба.
— Лейтенант. Как фамилия? — грозно спросил рябой майор с «шилом бритым» лицом. Начальник курил на высоком крыльце, небрежно стряхивая пепел на парапет.
— Ромашкин. Лейтенант Ромашкин. Назначен на должность заместителя командира восьмой роты.
— Отлично! Как раз вовремя прибыл. Попался, голубчик! — майор радостно потер ладони. — Ты-то мне и нужен! Завтра заступаешь начальником патруля по гарнизону. Солдат тебе в подчинение определит ротный. Форма следующая: брюки в сапоги, без оружия. Чего молчим? Приказ не ясен?
— Ясен. Так точно! — отчеканил Никита в некотором смятении. Он-то сразу представился: «Лейтенант Ромашкин!» А вот что за майорское рябое «мурло» им так командует? — Разрешите полюбопытствовать, чтоб впредь знать? Вы-то, майор, кто будете?
— Что?!! Кто?!! Я — майор Давыденко! Начальник штаба батальона! Твой прямой начальник. Второй по значимости для тебя после комбата!
— Виноват. Не совсем понял последнее выражение. А замполит батальона у нас есть? Или он отсутствует? А ротный?
— Молчать, бояться! В порошок сотру, по нарядам загоняю! Ух, ты, говорливый какой объявился. Что ни замполит, то умник и демагог! Мало мне было Колчакова, так нате вам — еще один говорун! Что ни лейтенант, то Бенедикт Спиноза!
— А чем плох Борух? — буркнул Никита. Что в батальоне есть и другие демагоги, подобные ему, где-то вдохновило и порадовало.
— Борух? Какой Борух?!
— Спиноза. Фамилия Спиноза. Имя у него настоящее — Борух.
— А, так он еще и Борух?! Тем более! Все вы для меня спинозы-занозы! Занозы в жопе! Политические занозы!
В этот момент из открывшихся дверей появился широкоплечий майор, а за ним два весело хохочущих капитана. Майор поймал последние фразы Давыденко и нахмурился. Высокие начищенные сапоги сверкали черным глянцем на солнце. Шитая фуражка с высокой тульей, словно у латиноамериканского генерала-диктатора. Широкие плечи бывшего борца. Волевой квадратный подбородок. Ох, нелегка доля его подчиненных!.. Правда, позднее выяснилось, что этот борец — милейший человек.
— Мирон! Ты уже теперь не ротный, уймись! Чего ты накинулся на молодого лейтенанта? Солиднее нужно быть, интеллигентнее.
Начальник штаба слегка растерялся, лицо его и без того не бледное, побагровело еще пуще:
— Да вот… Прибыл новый замполит роты. По всему видать, наглец и бездельник. Мало нам своих!
— По чему — по всему? Какой у тебя критерий для определения личности? Веснушки на носу? Голубые глаза?
— Товарищу майору, наверное, не понравилось, что я за честное имя Спинозы вступился, — рискнул хмыкнуть Ромашкин.
— Чье имя, за какое имя?
— Спинозы. За Боруха.
— Наш человек! — кучерявый капитан-брюнет толкнул в бок высокого голубоглазого блондина, тоже капитана.
— Короче! — майор Давыденко швырнул окурок в урну, будто тот окурок во всем и виноват. — Вот, вам новый кадр! Забирайте на здоровье и мучайтесь. Но главное, чтоб не забыл о завтрашнем заступлении в патруль. Иначе я его живым сожру! В первый день службы!
Он быстро сбежал по ступенькам вниз и зашагал широкими чеканными шагами через плац к выходу из городка.
— Ну, лейтенант! И чем ты так Мирона разозлил? — опосредованно похвалил капитан-блондин. — Чуть не довел до инсульта!
— А я знаю?! Он и до меня был уже на взводе, словно бешенный бросился… Да! Кстати! — Отрапортовал скороговоркой: — Лейтенант Ромашкин. Прибыл для прохождения службы в восьмую роту.
— Вовремя прибыл! — возрадовался капитан-брюнет. -Наконец-то я сдам должность! Ведь ты моя смена, р-родненький! Моя фамилия Штранмассер, откликаюсь на Михаила.
— А также на Моисея, — подъелдыкнул капитан-блондин.
— И на Моисея тоже. Но никто пока на святую землю не зовет!
— Капитаны! Угомонитесь! Молчать! — Майор одним движением отодвинул в сторону обоих весельчаков-балагуров. — Молодой человек, повтори медленнее и внятно!
Ромашкин вновь представился, объяснился. Попутно мельком выразил недоумение — по поводу немотивированной ярости начштаба.
— Знаешь, как про таких говорят, Ромашкин? — сновап встрял неугомонный капитан-блондин. Жена плохо дает, или дает, но другим! Гы-гы!
— Р-разговорчики! Прекратить! — майор-замполит в корне пресек циничные намеки подчиненных на семейные проблемы товарища Давыденко. — Значит, так, лейтенант. Я — Рахимов, замполит нашего третьего батальона. Вот этот… веселый — капитан Хлюдов. Пока что замполит седьмой роты.