Гусарские страсти - Николай Прокудин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Машину Колчакова со спаренной ЗУ, замыкавшую колонну «наливняков», подбили и окружили в ущелье моджахеды. Два бойца успели проскочить простреливаемый участок, а остальные — нет. Сержант и пулеметчик погибли сразу, а водитель сгорел в кабине.
Вадику перебило ногу, а осколками посекло спину и грудь. Патроны в «магазинах» быстро иссякли. Вадик, превозмогая боль, достал из нагрудника две гранаты и положил под себя. (Привет тебе, Мишка Шмер!). Вколол два тюбика промидола в раненое бедро и стал ждать «духов». Силы таяли с каждой каплей вытекающей крови.
Моджахеды осторожно подошли к лежащим телам «шурави», методически стреляя в каждого, лишая шансов на жизнь. Один из «духов» ногой перевернул лейтенанта… Вай-алла!!! В побелевших от наряжения пальцах — две «эфки».
Отстреливаясь от наседавших «духов», уползающие по канаве бойцы услышали последний вопль Колчакова: «Хрен вам, а не жопу на барабан!» Последняя шутка поручика… Потом — два гулких одновременных взрыва.
До тел погибших ребят наши добрались к вечеру, когда автомобилистам подоспела на подмогу пехота.
Далее — перелет в «черном тюльпане», в «цинках» — здравствуй, Родина…
Шурка Пелько погиб еще раньше. БРДМ подорвался на фугасе, развалился на части. Экипаж с трудом опознавали, чтоб определить, кого куда отправлять…
Правнуку декабриста, то бишь Луневу повезло больше. Относительно, конечно. Оторвало руку ниже локтя — и все. Он и сейчас в военкомате служит. А куда ему, бедняге, деваться, осыпанному «благами» признательной Родины?!
А вот вашему покорному слуге, то бишь лейтенанту Ромашкину повезло просто несказанно! Две контузии. Три окружения. Горел в вертолете. Но ничего, вышел, считай, сухим из воды!
P.S. О чем хотел рассказать? Какая главная мысль повествования? М-м-м… Не все золото, что блестит, а все разгильдяи обычно приличные и порядочные ребята…
***— Врешь! Врешь, Никита! В «вертушке» ты не горел! — уличил очевидец Большеногин.
— Ну, ладно. Ну, не горел. Но все-таки вертолет дымил, когда я из него выпрыгнул!.. И в пропасть нас один раз едва не десантировали без парашюта…
— А, по-моему, ты все это придумал! — подвел итог Кирпич.
— Что — всё?! Про Афган?! Думай, когда говоришь!
— Да нет. Про Афган — сам знаю, сам был. А вот про твое собственное обоснование твоего убытия в Афган… Красиво, конечно! Гибель друга, безвыходные обстоятельства, преследование со стороны аборигенов, всё такое… Да признайся просто — глупость по молодости. Вот я — признаюсь!
— И что, Кирпич? Жалеешь?
— Еще чего! Это моя жизнь! Никому не отдам!
— Вот и я тоже. Уж какая есть…
— Мда-а-а, — философски протянул граф-князь Серж. — У каждого — своя. Кстати, я ведь так и не рассказал, почему я князь! Рассказать?
— М-м… Давай в следующий раз? — примирительно предложил москвич Котиков. — А то мы и так тут не столько пьем, сколько Ромашкина слушаем. Еще и ты! Перебор! В следующий раз, а? Через год?
— Как угодно! — обиделся Серж, по княжески сделав вид, что не обиделся.
— Заметано! — утвердил план будующей встречи Кирпич.
— А насчет еще выпить — это мы сейчас легко! — Вася Дибаша достал из портфеля очередной… литр. — Давайте за наше боевое братство! За то, что мы есть! И за то, чтоб не теряться в море людском!
— Оп, стоп! Я пас! — «душегуб» Большеногин накрыл ладонью свой стакан. — Мне завтра еще со зверями работать! Не могу на них дышать алкоголем — не поймут, обидятся!
— Э-э… Со зверями? В смысле, со «зверьками»? С «черными»?
— Да ну! С нормальными зверями! С дельфинами!
— Гм, да. Смешно. С дельфинами. Чего только человек ни придумает, лишь бы не пить! — поддел проницательный разведчик Виталик.
— При чем тут?! Я взаправду! После двух литров водки у меня аллергия начинается. А я работаю в воде! Насморк замучает и дышать невмоготу. А мне, знаете, сколько нырять приходится за день! Я ж в дельфинарии работаю! Руководителем программы!
— Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось! — заржал Кирпич. — Как тебя, сухопутную крысу, в воду занесло?! Ты же пехота!
— А это отдельная история! — воспрянул Большеногин. — Рассказать?
— Не на-адо!!! — хором воспротивились собутыльники. — Как-нибудь потом! Через год!
— Всё! Наливаем, пьем! — распорядился Кирпич. — Ладно, «дельфину» не наливать, — смилостивился.
— Это почему это?! — вопреки всякой логике восстал Большеногин. — Чтоб я за наше боевое братство не выпил?!
Выпил. Выпили. За наше боевое братство.
Никита с превеликим трудом справился с которой по счету стопкой, закашлялся.
— Чахотка! — хмыкнул Котиков. — Как языком молоть, так первый! А как пить, так… О-о, Никита, что-то тебя совсем развезло! Тебе куда ехать-то? В какой город? А то получится «Ирония судьбы» очередная!
— И-и-и-к! — икнул Ромашкин. — Я уже никуда не еду!.. Виталик! Дибаша! А ты, Серж?! Едете?!
— И я не еду! Остаемся! Тут на-а-армально! «Эрмитаж», блин! — тупо ухмыльнулся Дибаша.
— Я тоже! — ляпнул Кирпич.
— Нет, братцы! — категорически воспротивился Серж Большеногин. — Москвичи, конечно, могут продолжать пить, а нам нужно попасть на вокзал! Я, вот зуб даю, улечу самолетом домой в дельфинарий — утром из Питера.
— Ты до Питера сначала доберись, — ласково предостерег Никита. — И желательно миновать отделение милиции! Они ведь не посмотрят, что мы ветераны войны. Побьют дубинками, переломают ребра и скажут, что так и было. В отделении даже героев Советского Союза избивают ночами. Помнишь, Виталик, в Питере на Невском случай был…
— Я инвалид! Без ноги! — вскинулся Димка-художник. — Меня не посмеют тронуть! Я голубой десантный берет одену, тельник на груди порву и протезом всех отметелю!
— Спокойно, художник! Тебе, художнику, просто пальцы сломают! Как кисти и карандаши держать будешь? — Вовка Кирпич обнял за плечи Диму-художника. — Братцы, мы вас проводим на вокзал и посадим в поезд.
— Пра-а-ально! Ведите! Нам уже пора домой! Скоро поезд! Ту-ту-у-у! — Дибаша изобразил руками колесные пары старого паровоза.
Ну, ту-ту-у-у… Опять рельсы, опять шпалы…
Московские друзья помогли купить билеты, довели питерцев до поезда, посадили в вагон, помахали ручкой отходящему составу.
«Николаевский экспресс» двинулся плавно, без рывков, едва неслышно. Замечательный поезд!
Кирпич порывался присоединиться к отъезжающим. Но Котиков вцепился в него мертвой хваткой, якорем линкора.
…За окном скрылся перрон, замелькали бесчисленные огни ночного города.
— Хорошо-то как! Вот это погуляли! Вот это встреча! — воскликнул Серж.
— Не пропадал бы десять лет, так постоянно бы встречался с друзьями, — заметил Никита.
— Ха! Разве ж я пропадал?! Обстоятельства… Давай я хоть тебе сейчас расскажу, где меня носило эти годы! А то всех нас задолбал сегодня своими педженскими мемуарами, а мне, думаешь, рассказать нечего?!
— Да думаю, есть что… — покорился Никита. А куда денешься?! Из купе-то!
…Остальные уже храпели, а Серж все говорил и говорил. И его история была даже интереснее, чем довоенные приключения Никиты…
Но это уже другая история. И другая книга…