Лёд Апокалипсиса 2 (СИ) - Кулабухов Тимофей Varvar

Сон отступал, а слабость и спутанность сознания оставались как многослойная паутина, намотанная на лицо.

Через двадцать минут собрался с силами, снова встал, заварил чай с иероглифами, отыскал ртутный градусник, засунул под мышку, глянул заодно, что на кухне по температуре. Плюс семнадцать. Неплохо, не очень-то и холодно, больше от своего жара корёжит. Надо больше пить жидкости.

Пробовал холодный чай, вспомнил про ртутный градусник под мышкой. Тридцать восемь и девять. Ну, не сорок два, уже хорошо. Вряд ли я вирус цапнул, скорее это расплата за безбожную нагрузку последний дней.

Засыпал, просыпался, шаркал в туалет, подкладывал дровишки покрупнее. Кушать не хотелось совершенно, хотя осталось много каши. Собрался с силами, совершил рейд в мёрзлый зал, притащил оттуда три книги про любовь (если что, буду рвать на слои по десять листов, жечь их и да простят меня покойные авторы этой пульпы) и коробок с лекарствами.

Как старый мудрый ворон, копошащийся в пепелище после сражения, перебрал фармацевтику. Что мы имеем? Из понятного мне: аспирин, просроченный тетрациклин, активированный уголь, спазмалгон, но-шпа. Два пакетика «антигриппина». Знаю такое, у него основное действующее вещество это горячая вода. Остановлюсь на нём.

Заварил один пакетик, растолок туда же таблетку аспирина. Отковырял банку мёда (она плотно присохла) с полки, поскрёб по дну, набрал столовую ложку бледной субстанции сомнительного состояния и происхождения. Да брось, мёд не пропадает.

Смешал этой же ложкой «заварившийся» антигриппин и мёд. Стал неторопливо пить. Кисленько. Были бы лекари, они меня бы за такое самолечение прибили бы. Вот только их нет, а жить хочется. Время половина второго. Как там печь?

Сижу, завернувшись в козьи шкуры и два одеяла. Сознание «сфокусировалось», стало подташнивать. Потрогал ноги. Пальцы на ногах распухли и болели. Красные с тёмным отливом, но — пока на месте.

Где там моя книженция? Чтобы скоротать время, читал дальше «Затерянный мир». Местами до тошноты медленно, но терпимо. Снова дремал, подкладывал дрова, ходил в туалет, грел чай. Жаль, грелки нет. Дрова кончаются.Перед сном заложил самые крупные, почти все, укутался, улегся.

Сон не шёл. Наверное, потому что весь день в режиме полудрёма. Надо бы температуру померить. Градусник на столе, вставать лень. Повалявшись, какое-то время, незаметно для себя, соскользнул в сон.

Проснулся среди ночи от того, что меня трясёт. Холодно, аж слезу вышибает. Превозмогая ломоту во всех местах, которые мне дала природа, вскочил. Чуть не упал. Проверил печь. Не потухла. Дрожащими руками, заложил туда драгоценные сокровища последних крупиц дров. Они медленно начали разгораться.

Сходил в туалет, улегся, укутался, чем только можно. На раскладушке невыносимо тяжело спать, а в спальне совершенно цивилизованные кровати. Другое дело, что там слегка прохладно. С этой мыслью снова уснул.

Утром ощутимо подкатывала тошнота. Тем не менее, в желудке ничего не было, так что никто и не пострадал. Покрутив глазами по кухне, прикинул, что внутренние ощущения не такие как вчера.

Сегодня нужны дрова. Хоть диваны пускай в расход или обшивку «холодной».

По возможности плавно встал. Вроде не качает, не тошнит. Морду в печную заслонку. Углей мало, но есть. Где топор?

Словно палач, выбирающий себе жертву, бреду по замерзшему дому. Смотрю в сторону подвала, цокаю языком. Скрипя досками и собственными суставами, ковыляю наверх, на второй этаж.

Заводской деревянный стул. Пинком отправляю вниз. Стол для чтения? Не подходит. Деревянный стул. Годен. Снимаю три полки из цельных досок, равнодушно стряхивая содержимое. В данном случае, моя жизнь важнее вашей памяти, уважаемые призраки дома.

Теперь неторопливо, сидя на табурете, разделываю мебель на куски, кормлю печь и скидываю в неаккуратную стопку. Есть небольшой запас. Суставы ломит, перед глазами всё плывёт. Спать не хочется, но слабость наваливается лавиной. Если кто-то вломится в дом, мне хана. В подтверждение моих слов где-то на горизонте завыли волки.

Свеча догорала, дожёг остатки других из подвала. Книга читалась, но очень не хватало простой человеческой речи. Кто бы знал, что буду скучать по общению.

Сделал над собой усилие, поел небольшую порцию каши с килькой в томате. Завтра попробую выйти из дома на разведку.

В следующие дни чувствовал себя лучше, то есть прошло ощущение, что вот-вот подохну от любого чиха.

Окрестности дома представляли собой пустой кирпичный гараж и большой сарай, в котором когда-то жили куры (следы их помёта уверенно собирались пережить конец света).

Гараж ничем интересным не порадовал (в первый момент думал, что в канистре что-то есть, оказалось пуста, всё прочее просто хлам), сарай был куда интереснее.

Самовар расстроил, в нём не было поворотной ручки, которая одновременно держит жидкость внутри. Разочарование быстро заслонила керосиновая лампа, грязная, закопчённая и пустая. И всё же это о-го-го, какая технология. Шанцевые инструменты, некоторый запас выцветших от времени дров (бинго), три давно покинутых улья, мотор для лодки, триммер, коллекция пыльных стеклянных банок, кресло-качалка (пока не решил, тащить ли её в дом), коллекция полупустых банок с краской «квил», банка яхтного лака, мешок селитры-удобрения, ящик грязной соли с реагентами для посыпания дорожки, пыльный мопед «рига», паяльная лампа бутылка уайт спирит и пятилитровая баклажка вонючего бензина.

Опробовал паяльную лампу. Забилась, но горит. Жаль керосиновую лампу таким делом не заправишь. Пыхнет. А если попробовать уайт спиритом?

Пришлось чистить (перемазался сам), протирать какими-то тут же подобранными тряпочками. В жизни не возился с такой лампой, хотя видел в детстве. Внизу емкость, фитиль впитывает топливо, сверху горит. Чадит, дрожит, но огонь есть. Поставил лампу на какую-то крышку, неторопливо занёс дрова. Три шага делаю и уже отдышка. Зато после этих танцев захотелось есть. Это здорово.

Вечер. Закрыл уголок окна, чтобы мой свет не особо светил окружающим, если таковые случатся.

В этот раз варил макароны в промасленной воде, потом обжаривал на сковородке.

Бахнул в громадину тазика всю имевшуюся муку (а было не меньше килограмма), добавил соль, упаковку разрыхлителя, разных специй, сахар. Смешал. Чуточку воды. Принялся замешивать. Устал. Снова воды. Фууу… отдыхать некогда. Грязной рукой налил в тяжелый стакан с надписью «это твой день» грамм сто мартини, хлебнул. Погнал дальше замешивать. Добавлю чесночного масла, если получится херня, о моем фиаско никто и не узнает.

Занимаясь сразу всеми «блюдами», приготовил макароны, поставил дозревать суховатое тесто прямо в бадье (укрыл большом полотенцем), порезал оливки (жидкость с удовольствием выпил), часть бросил в мартини, подлил ещё, смешал оливки и макароны. На отдельную тарелку выложил шпроты с громадным количеством масла.

Сел, полюбовался на результаты. Лепота. Неторопливо, принялся кушать, добавляя соль по вкусу, ещё и в какой-то момент читать книгу.

«Вы обогащаете меня опытом! — крикнул он. — Границы человеческой тупости гораздо шире, чем я думал! У вас умственный застой! Поразительно!»

Ворона с возмущением каркнула, отлетела на соседнее дерево, но не спешила убраться подальше. Повернув голову, смотрела светлым глазом на мои кривляния.

По вполне цивильной встроенной лесенке, ведущей к ржавой спутниковой антенне, забрался на обледенелый сугроб, который одновременно был крышей моего временного жилища. Опёрся о топор, принялся неспешно осматриваться.

В любом деле, чтобы добиться успеха, нужна система, логика. Без логики не выбраться из лабиринта даже размером с уличный сортир.

Если мой успех «не подохнуть» достигается, то в дальнейшем нужно понять, где я и исследовать это скромное поселение.

Сука, скромнее некуда.