Fortunatim - Дмитрий Разумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так, как же вас понимать?
— Понимайте, как хотите. Я сказал всё, что хотел.
После этих слов, он отвернулся и замолчал. Всё же заинтригованный нетривиальной историей, я, как человек любящий четкость и доказательства во всем, позволил себе задать еще один вопрос.
— Позвольте поинтересоваться, а какие именно газеты вы просили тогда вам прислать? Может быть, помните?
Конечно, он услышал нотки недоверия, с которыми был задан мой вопрос, но ответил, не подав и вида.
— Я предоставлю вам полный список. И ещё, — он залпом допил свой виски. — Сверху в пачке лежал «Вечерний вестник столицы», я ясно запомнил большую фотографию какого–то молодого человека, она располагалась на первой странице прямо под названием статьи.
В разговоре опять повисла продолжительная пауза.
— Позвольте последний вопрос, — я старался не ошибиться в его формулировке. — Почему вы решили рассказать все это мне, совершенно незнакомому человеку?
Он поднялся с земли, отряхнул от прилипшей травы брюки и ответил ровно и открыто.
— Я принял решение. Просто принял такое решение. Сейчас, я принесу вам из машины тот номер журнала «Ethnie» и список всех заказанных мною газет. К сожалению, не имею возможности оставаться здесь долее, я должен ехать.
— Извините, — запаниковал я, видя, как незнакомец начал удаляться, — как ваше имя?
— Да, разве это важно? — бросил он из–за плеча.
Позже, я интересовался у своего друга, того самого, у которого был в гостях, об этом странном человеке. Но, ни по описанию внешности, ни по намекам о его возможной деятельности, он так и не смог вспомнить того, о ком я ему говорил.
ГЛАВА 2
БЕССЛЕДНО ИСЧЕЗНУВШИЙ
Так, с рассказа совершенно незнакомого и, отчасти даже загадочного человека началось мое исследование. Для начала, я отыскал в библиотеке все труды братьев Л’Аваль и тщательнейшим образом проштудировал их. Потом, принялся за изучение истории Буркина — Фасо, которой, справедливости ради надо сказать, отдал не более двух недель своего времени. Но самую интересную информацию, к своему величайшему удивлению, мне удалось почерпнуть из подборки номеров газет, список которых оставил мне мой давешний рассказчик. «Вечерний вестник столицы» с первой же страницы выдал мне любопытнейшую историю. Памятуя о том, что именно этот номер газеты лежал сверху той пачки, что была обнаружена в хижине шамана, я возьму на себя смелость привести здесь полный текст статьи под заголовком «Снова беспредел», написанной молодой и, на мой взгляд, не самой талантливой журналисткой Валерией Огли. Статью предваряло черно–белое фото молодого человека славянской внешности, пронзительно смотрящего на читателя.
СНОВА БЕСПРЕДЕЛ — «Как это так, нет на месте? — генерал был суров. — Немедленно разыщите его!» После таких слов, казалось бы, проблема, с которой я пришла в полицию, должна быть решена мгновенно. Однако, на деле все вышло несколько иначе. На днях в редакцию «Вечернего вестника столицы» обратилась Клавдия Б. с жалобой на «зверское» (её слово) отношение к ней и ее сыну в одном из Управлений внутренних дел столицы. Клавдия рассказала нам, как доставленного в кабинет оперуполномоченного подростка на протяжении восьми часов держали без пищи и воды, истязали и допрашивали. Несчастная женщина показывает нам справку из травмпункта, в которой зафиксированы следы побоев. «Это просто беспредел!» — глотая слезы, говорит она. Печально, но кроме нас ей совершенно некому было помочь. Началась же эта история с того, что 16-ти летний сын Клавдии (назовем его Алексеем) после игры в футбол с друзьями решил пойти на пруд. По дороге они гоняли мяч и вообще весело проводили время. Проезжавший мимо экипаж полиции, по неизвестной причине, не имея на то малейших оснований, остановил группу детей и, грубо втолкнув ничего не понимающего Алексея в патрульную машину, увез в неизвестном направлении. Друзья рассказали о случившемся матери ребенка, которая немедленно обратилась в ближайшее отделение полиции Там, ей в грубой форме ответили, что ее сын находится в тюрьме за якобы совершенное им преступление. Можете ли вы представить себе состояние женщины после таких слов? Только под утро Алексей вернулся домой весь избитый. Он рассказал поистине чудовищные вещи о том, как его пытал на допросе сотрудник полиции и ударами резиновой дубинки выбивал признания в совершении преступлений, к которым он не имел никакого отношения. Не в силах игнорировать этого поступка, совершенного теми, кто призван нас защищать, я направилась прямиком к начальнику окружного Управления внутренних дел, генерал–майору полиции Кирибашу Леониду Львовичу, который поначалу принял меня так любезно. К сожалению, грозный голос начальника был всего лишь ширмой, за которой скрывалось желание поскорее отделаться от меня, такой неугодной и назойливой. Только через час ожидания нужный сотрудник этого горе ведомства нашелся. Именно он так долго измывался над подростком в своем кабинете. Думаю, мир должен знать своих героев, назовем же и его фамилию. Это оперуполномоченный капитан полиции Митрохин Антон Николаевич. Его злые, без тени понимания и сочувствия глаза впились в меня с первой же секунды нашей встречи. «Ваш Алёша, — голос его тоже был не доброжелателен — был допрошен в качестве свидетеля по делу об убийстве!» Ещё одна уловка. «Что за дело? Когда и где произошло это убийство?» — пытаюсь дознаться, но так и не получаю ответа на свои вопросы. А были ли на них ответы вообще? Через пять минут разговора в такой манере, Митрохин просто выталкивает меня из своего кабинета, продолжая при этом на повышенных тонах уверять, что Алексей был отпущен им еще в семь часов вечера. Но мы–то знаем, что это не так. «Я не знаю, откуда у этого наркомана могут быть телесные повреждения!» — орал капитан, явно готовый наброситься на меня с кулаками. Изловчившись, я сумела снять этого человека на камеру своего мобильного телефона. Пусть жители столицы видят истинное лицо нашей полиции. Так что же это, снова беспредел? Снова мы оказываемся жертвами произвола со стороны властей? Редакция «Вечернего вестника столицы» говорит этому решительное НЕТ и впредь собирается выпустить серию статей о полицейском беспределе в столице. Нам есть чем «прославить» этих людей. Помните, что несчастный подросток, избиение которого похоже так и останется очередным сокрытым полицией преступлением, смотрит на нас глазами полными слез и надежды. Валерия ОглиДушещипательная история, рассказанная юным дарованием от журналистики, казалось бы, является одной из тысяч ей подобных и, без всякого сомнения, не представляла бы для меня никакого интереса, если бы не одно но. Лицо с фотографии в «Вестнике вечерней столицы», которое смотрело на меня с нескрываемой тоской (мне, почему–то показалось именно так), было ровно тем же самым, что смотрело на меня с недоумением (это также мое личное мнение) со страницы журнала «Ethnie». Снимки сделанные Жаном Л’Авалем в Ниитубе и Валерией Огли в Москве, без сомнения, запечатлели одного и того же человека. Принц Ниитубе и оперуполномоченный Антон Николаевич Митрохин оказались одним лицом. Осознание этого на несколько минут затуманило мой рассудок. От близкой разгадки какой–то очень большой тайны у меня закололо в кончиках пальцев. Господи, наверное так чувствовал себя Эванс[14], видя как из тысячелетнего забвения восстает Кносский дворец и вся Минойская цивилизация, наверное так ощущал себя Менделеев разродившись таки своим периодическим законом. Все это стоило серьезно обдумать. И на это обдумывание у меня ушел почти год. Почему так долго, спросите вы. Что ж, мне совершенно нечего вам на это ответить. Вероятно, я не обладаю аналитическим разумом должной мощи, раз так долго шел к раскрытию этой загадки. В свое оправдание могу сказать только одно, я все же её разгадал.
Итак, почти через год после того, как я выявил сходство фотографий Принца Ниитубе и оперуполномоченного Митрохина, у меня появилась возможность приоткрыть завесу этой тайны. На одной конференции, я был представлен не кому иному, как Леониду Львовичу Кирибашу, бывшему начальнику Управления полиции в котором работал Митрохин. К тому времени, он занимал один из постов в министерстве. В общении человек этот оказался довольно скрытным, все больше слушал, нежели говорил и на вопросы отвечал как–то туманно, неоднозначно. Похоже, он был не склонен сразу доверяться всякому новому собеседнику. Но судьба распорядилась так, что наше общение по завершении конференции не прекратилось. Как–то во вьюжный зимний вечер, буквально через пару месяцев после нашей первой встречи, мы оказались сидящими рядом за одним столом в доме отдыха «Сосны», где один наш общий знакомый праздновал свой юбилей. Ближе к концу вечера, я решился заговорить с генералом о Митрохине.
