Сигнализация - Алексей Самарин

Как тут не вспомнить слова П. А. Столыпина: «Сначала успокоение, а потом преобразования». Реформы, проводимые слабой властью во время конфликта, всегда приводят к беспорядкам, хаосу и анархии, кровопролитным гражданским войнам.

Ряды протестующих, как правило, состоят из мыслящей части, постулирующей программные установки, цели и боевого чернорабочего элемента. Сразу оговоримся, последний часто выходит из-под контроля и действует самостоятельно, руководствуясь биологическими инстинктами и жаждой мщения, прикрывая произвол революционной фразеологией. Такие социальные группы И. Шафаревич называл «малым народом», Л. Гумилёв – «химерой», а современная наука – «маргиналами».

Вожди и исполнители – изгои общества. Традиционная культура не вызывает у них священного трепета. Неудовлетворённое самолюбие жаждет самовыражения в самых неадекватных формах. Кромвель, Робеспьер, Дантон, Леба, Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев… в стабильном обществе остались бы на «задворках истории», не сделали бы головокружительной карьеры, не попали бы «из грязи в князи».

Когда нет моральных табу, все инакомыслящие – враги. Одержимая обречённость вне правил и запретов. Отряды «железнобоких», монтаньяры-якобинцы, «ленинская гвардия» – ими движет нечеловеческая гордыня и злоба. И пусть весь цивилизованный мир их осуждает, они готовы идти до конца.

Разум и Провидение

Классик рационалистической философии Гегель писал, что «свобода есть осознанная необходимость». Если следовать его логике, то свобода ограничена возможностями познания. А поскольку таковые постоянно расширяются, уместно предположить, что человечество в перспективе сможет управлять природой и моделировать общественные процессы, предотвращать экологические и социальные катастрофы.

Так ли это? Смею вас заверить, что нет! Люди всегда действовали вопреки логике и здравому смыслу, пренебрегали даже инстинктом самосохранения. Как тут ни вспомнить удивлённый и расстроенный возглас Людовика XVI на торопливый рассказ герцога Лианкура о взятии Бастилии:

– Это же бунт, – пробормотал король.

– Нет, государь, это революция, – печально ответил герцог.

Хотя наступление революции во Франции предвидели и предсказывали многие, но её начала никто не смог упредить. Сам король, в отличие от своего предшественника Людовика 15, получил прозвище Людовика Желанного, потому что отказался от традиционного подарка в 24 миллиона ливров, поднесённого ему по случаю вступления на престол, и начал очищать «авгиевы конюшни» королевских финансов, назначив генеральным контролёром учёного экономиста и крупного администратора Тюрго.

Что делать новому финансисту Франции было понятно, и он предложил программу реформ:

– пусть налоги платит не только народ, но и два первых привилегированных сословия: дворянство и духовенство;

– шире открыть дорогу свободному предпринимательству буржуазии.

Аристократию охватило яростное негодование. Тюрго обвинили в пренебрежительном отношении к церкви, а Людовик 16 отправил реформатора в отставку. Та же участь ожидала и его преемников, как только они приступали к решению самого больного вопроса – ликвидация дефицита государственного бюджета. Старый порядок сам рыл себе могилу. Принцип: «на наш век хватит, а после нас хоть потоп» – подавлял чувства необходимости и разумности реформ.

Дальше ещё нелепее! Аристократия, заразившись либеральными идеями просветителей: Вольтера, Монтескье, Гольбаха – не желает больше терпеть деспотизм короля, хотя и не склонна расставаться со своими привилегиями. В итоге – Генеральные штаты, инициаторами созыва которых становится французское дворянство. Последствия известны: штурм Бастилии, кровавый якобинский террор. Знание и разум не спасли, произошло то, что должно было произойти.

Поразительно, но, спустя сто с лишним лет, аналогичную картину мы наблюдали и в России накануне октябрьской революции 1917 г. Николай 2 сначала поддержал программу П. А Столыпина, удалил из Петрограда Распутина, но потом возвратил его со словами: «Уж лучше один Распутин, чем сто истерик за день», имея в виду свою царственную супругу.

Патриота и государственника убил в Киеве террорист-провокатор Багров в 1911 г. на юбилейных торжествах в честь 50-летней годовщины отмены крепостного права. Как тот попал в здание театра, где находился императорский двор, до нынешнего времени неизвестно. Знаем только, что он служил и охранке, и революционерам одновременно, то есть был двойным агентом. Слова Столыпина: «Дайте мне двадцать спокойных лет, и вы не узнаете России» проигнорировали.

В 1914 г. началась Мировая война, которая в конечном итоге погубила Россию. Незавершённость реформ, хаос, анархия и коррупция в высших эшелонах власти, сословный эгоизм дворянства и абсолютная неадекватность императора оценивать ситуацию. В результате не логичное отречение в феврале 1917 г. под давлением Государственной думы, превращение монархии в республику с двумя центрами власти: Временное правительство и Петроградский совет.

С февраля по октябрь 1917 г. все политические силы от кадетов и октябристов, до эсеров и меньшевиков побывали у штурвала государственного корабля. Но их реформаторский пыл имел явно негативную окраску:

– полиция и органы политического сыска были расформированы. В силовые структуры пришли не профессионалы. В стране выросла преступность, потому что объявили всеобщую амнистию, двери тюрем распахнулись и на свободе оказался маргинальный сброд. Бороться с ним было некому;

– бесславно завершилось и реформирование вооружённых сил. Введение исполнительных комитетов солдатских и матросских депутатов в армейских кругах сказалось на боеспособности и окончательно развалило последнюю опору государства.

Забыли, что написал Николаю 2 в завещании его отец Александр 3: «Помните, что у России только два союзника – армия и флот!» В итоге к октябрю 1917 г. Керенского и Зимний дворец некому было защищать, кроме «женского батальона». Ленин и большевики пришли к власти без усилий. И опять осознание проблемы, не предотвратило грозного события. Оно произошло, потому что должно было произойти.

Теперь несколько слов о революционных ожиданиях. Эйфория первых дней быстро проходит. Праздники заканчиваются и выясняется, что будни совсем другие. Вместо свежего ветра – душная атмосфера произвола и беспредела. Хочется вернуться в прошлое, но оно уже разрушено. Каким будет новое здание, неизвестно даже архитекторам, но точно не таким, о котором мечтали революционные романтики. Русский писатель начала 20 века Л. Андреев однажды написал: «Всё приходит, но слишком поздно». От себя добавлю: и абсолютно не таким, как предполагаешь и мечтаешь!

Искусство и ремесло

Часто говорят, что личные художественные вкусы и пристрастия вне критики. Каждому своё. Одним нравится классическая музыка, другим эстрадная, кто-то читает Достоевского, Толстого, а кто-то Донцову и Полякову. Что лучше, определить невозможно, потому что спор ведётся о разных вещах и в разных плоскостях, смешиваются две различные области человеческой деятельности.

В данном случае – искусство и ремесло. Но ремесленник обустраивает дом, а художник – душу. Их объединяет одно – уровень мастерства. Следовательно, можно оценивать только способности, степень талантливости. В средние века в европейских городах подмастерье, прежде чем стать мастером, демонстрировал своё умение – изготавливал шедевр-образец.

Никто не будет отрицать, что хорошо пошитое платье, уютную квартиру, комфорт и тепло, создают талантливые люди. Но они не художники, они ремесленники. И в этом нет ничего обидного. Искусство же не серийно, оно уникально, потому что художник подобен Творцу, он создаёт новое из ничего.

Почувствовать и пережитьТревогу, трепет, ощущенье.И в образе остановитьБолезненное впечатленье.Поэт подобен палачу:Он, изживая, убиваетСвою болезнь или мечту,И вновь болеет и мечтает.Страдает, снова воплощает,Но пустота его гнетёт,Душа опять переживаетИ избавлением живёт.

Человек, по своей сути, существо дуалистичное. Духовное и телесное, сосуществуя в нём, проявляют себя в различных сферах. Телесное, как биологическая необходимость, формирует материальный мир, обустраивает быт. Но, вместе с тем, порождает эгоизм, злобу, зависть. Выражением телесности являются натурализм и развлекательность.

Искусство есть преодоление телесности, но не в смысле её уничтожения, а одухотворения. Вырастая из чувства тоски и неудовлетворённости, оно стремится преодолеть двойственность человеческой натуры, сделать её гармоничной. В. Соловьёв в работе «Красота в природе» определяет искусство, как «чистую бесполезность», но не в плане бесплотности, а в смысле отсутствия в нём утилитарного эгоистического интереса.