Кофе - Мария Сорока

И так, казалось, будет бесконечно. Туда-сюда. Туда-сюда. При каждом пробуждении – предательски неожиданные вспышки боли. Каждый раз надежда, что больше не проснусь.

Бесконечные прыжки в реальности. Как в «Эффекте бабочки»? Нет, там все не так, конечно, было. У меня, кроме света и звуков, и не менялось ни-че-го. Но вот, наконец, я оказался, где хотел – проснулся в своей кровати под родной шум компьютера.

16.08

Я открываю глаза. Боль. Жар. Вокруг – полумрак. Я поворачиваю голову – справа пустая металлическая кровать. Я поворачиваю голову – слева на другой койке лежит и сопит какой-то человек.

Я начинаю обдумывать. Я начинаю понимать. Я пытаюсь сконцентрироваться на своих мыслях, чтобы отвлечься от ужасного ощущения, разливающегося по моим внутренностям.

«Что заставило меня окончательно проснуться? Что?» – удивляюсь я. Начинаю мысленно ощупывать реальность.

Жесткая койка и, похоже, более или менее свежее белье. Слабый свет где-то в глубине комнаты (видимо, палаты). Чей-то храп. Чье-то неразборчивое бормотание во сне. Сопение соседа справа.

И – мелодия. Какой-то напев. Да, здесь кто-то поет. Похоже, девушка. Мычит что-то себе под нос. Что-то про любовь… Что-то про войну…

И тут я понимаю, что она поет фальшиво. Ужасно фальшиво. И я думаю: «Какая, нафиг, песня?! Нам тут и без тебя тошно!»

Из темного угла ко мне медленно приближается та поющая медсестра. На ней какое-то смешное платье, украшенное чем-то вроде кружева и прямо-таки огромными крестами. И сердечками.

Типичная, в общем, баба такая. За окном война. Тут люди мрут. А она даже в госпиталь как на праздник. Подходит ко мне, пружиня тугими локонами! И поет. И так поет, так заливается, столько чувства вкладывает… Так и хочется сказать «Заткнись, дура!»

И тут происходит невероятное. Я просыпаюсь на своем диване в своей большой комнате. А та медсестра стоит передо мной и хлопает глазами. И все осталось: ее пружинистые локоны, песня мимо нот и белое платье в крестах и сердечках. Заметив, что я проснулся, медсестра перестает петь, делает испуганные глаза и убегает на кухню.

21.08

Хочу написать про Зою, раз уж ей удалось повлиять на мои сны.

Первые три дня я старался вообще не обращать на нее внимания – больше трех дней девушки у Эдика не задерживались. Надо признать, Зоя раздражала меня меньше, чем прошлые девушки. Хотя она постоянно мельтешит перед глазами в своих дурацких платьях, но, все-таки, по ней видно, что она – хорошая девочка. И ей удалось спасти меня из моего очередного кошмара – это самое главное. До этого я ее вообще не видел. Пришел от заказчика уставший и сразу завалился спать – ее даже не заметил. А потом она сразу проникла в мой сон. И, что самое главное, пока что кошмары не повторялись! (стучу по дереву)

Когда прошло три дня, а она все еще оставалась у нас, я решил, что это уже повод узнать, как ее зовут.

Зоя – странное имя для девочки. Вот у меня была бабушка Зоя. Уж Зоя, так Зоя! А эта… Хотя, надо признать, это имя ей подходит. Она не очень красивая, еще не сформированная и коротенькая такая – Зо-я.

Но Эдик таких страшилок приводил, что Зоя по сравнению с ними Анжелина Джоли!

Ее вещи стали распространяться по квартире. Тут – бантики. Там – носочки. В ванной – плойка. А когда я начал собираться в командировку, то увидел в кладовке незнакомый чемодан! Тогда уже шел пятый день, и я решил спросить у Эдика, что его связывает с этой Зоей, что она так надолго у нас задержалась.

«Семейные узы», – ответил Эдик.

«Эдик, ты женился?!» – удивился я.

«Нет, это – сестра», – успокоил меня Эдик.

Ну не то чтобы успокоил. Я, если честно, был в шоке. Во-первых, я не знал, что у Эдика есть сестра. Во-вторых, я со страхом спросил: «Она что же – будет жить тут?». «Ну, ты же все равно пока уезжаешь. А там – посмотрим». Знаю я его «посмотрим»! Я совсем был в шоке. То есть оказалось, что она уже пять дней как сюда переехала, а меня никто и не спросил!

Глава IV. Жюстина

Она очнулась сидящей в фонтане. Солнце ярко светило прямо в глаза. Холодные капли больно били в макушку, уши, нос, веки. Черные струйки туши текли по щекам. Немногочисленная одежда вымокла до последней нитки и прилипла к коже.

Девушке ужасно захотелось скорее выбраться из воды, но тело какое-то время не слушалось. Даже глаза отказывались прояснять прямоугольники домов, фигуры людей, силуэты машин, – все расплывалось в яркие и серые пятна, раздваивалось и иногда растворялось в воздухе. Но вот, наконец, зрение обрело четкость, а мышцы согласились вступить в переговоры.

Девушка сделала несколько неуверенных попыток встать. Однако дно фонтана было скользкое, а движения слишком мягкими. Поэтому встать ей удалось только на третий раз. Хотя день был неимоверно жаркий, девушку колотило от холода. Ледяная вода ручьями стекала по лицу, груди, спине, животу, рукам. Девушка подняла руки, протерла глаза. Потом она попыталась выжать волосы и футболку.

Рядом со свистом пронеслись скейтбордист и роллеры. Мимо проходили люди, старательно не замечая девушку. Какой-то ребенок пытался что-то объяснить родителям про тетю в фонтане, но незамедлительно получил по попе. Наворачивая очередной круг, скейтбордист бросил на девушку мимолетный оценивающий взгляд и понесся дальше.

Вдалеке, из-за угла, показалась крупная фигура в форме. Носитель формы разговаривал по мобильному и был так увлечен, что не обратил на девушку внимания. А она, хотя мысли ее еще путались, инстинктивно поторопилась скрыться. Но прежде разглядела в воде босоножки и схватила их. Перешагнув мраморный бордюр, она, шатаясь и спотыкаясь, направилась к ближайшей арке, ведущей во двор.

Там, к счастью, было безлюдно. Даже от возможных любопытных взглядов из окон спасала густая листва деревьев. На детской площадке, посреди песочницы, одиноко стояла металлическая карусель. Несколько секунд девушка смотрела на то, как краска качелей блестит в лучах солнца. Не в силах больше сделать ни шагу, она опустилась на корточки, вытянула вперед руки и опустила голову. Она сидела и глубоко дышала. Ужасно болел затылок, тело ломило, гадко дребезжала внутри тошнота. Звук собственного дыхания вибрацией отдавался в ушах. Просидев так минуту, она собрала все силы на последний рывок, встала и, немного более ровной походкой, побрела к карусели.

Девушке ужасно захотелось пить. К счастью, солнце еще не высушило ее волосы, и из них можно было выцедить пару глотков. То же самое удалось проделать и с майкой. Утолив жажду, она скрутила свои густые волосы, и остатки воды полились на песок.

Девушка огляделась по сторонам. Вокруг все так же не было ни души. Тогда она сняла футболку и шорты, разложила их на сиденьях карусели.

Солнечные лучи высушили кожу. Карусель сильно нагрелась, и мокрые стринги уже не вызывали дискомфорта. Девушка примерила простые аккуратные черные босоножки на плоской подошве, найденные в фонтане, и они оказались впору. Затем внимание перешло на собственные руки. Но линии жизни сурово молчали, скрывая события и прошлого, и будущего. Не обнаружив никаких подсказок, девушка закрыла руками лицо и прошептала:

– Черт! Да кто… я?!

Но этот тихий крик души не нашел ответа.

Она хотела прошептать еще много восклицаний и ругательств, но говорить было очень сложно. Девушка потянулась к шортам и запустила руку в карман. В нем было пусто. Запустила во второй и – о чудо! Нашла там какой-то тонкий плоский предмет.

Это была пластиковая визитка. На черном полупрозрачном фоне золотыми буквами было выгравировано: «Андрей-Сан. Куро-лоли». Ниже, мелким шрифтом, выведены адрес и телефон.

Это была весьма сомнительная зацепка. «Андрей-сан. Куро-лоли», – вслух прочитала девушка. Слова по непонятности шли в порядке возрастания. Имя Андрей было ей знакомо, хотя конкретный обладатель этого имени в памяти не всплывал. «Сан» – вроде как-то связано с востоком. А вот загадочное слово (или два слова?) «Куро-лоли» окончательно ставило в тупик.

Итак, у нее были: шорты, майка, стринги, босоножки, визитка. Все. Она не могла вспомнить не только обладателя визитки. Она не могла вспомнить вообще ничего, что предшествовало ее пробуждению в фонтане. Бьющий во все колокола инстинкт выживания требовал немедленно понестись по указанному в визитке адресу. Голова продолжала болеть. От всего вокруг как будто шло какое-то гудение. Но бездействовать дальше было подобно самоубийству.

Девушка привела себя в порядок: вытерла обратной стороной майки размазанную по лицу косметику, потом стала ждать, когда высохнут одежда и волосы. Спустя полчаса ее перестало трясти, тошнота и головная боль немного унялись, одежда высохла. Девушка была готова к вылазке из своего ненадежного укрытия.