Кофе - Мария Сорока

– Но ты придумай, чем этот год заниматься, – сказала мама и добавила: – Ну, так… Чтобы от безделья с ума не сходить.

– Угу, – ответила Зоя.

Она уже придумала, что будет делать дальше.

Зоя любила кофе. Ей нравилось вдыхать его аромат, нравилось сжимать в ладошке зерна и пробовать при варке новые специи. Не печалясь о проваленных тестах и долго не раздумывая, Зоя пошла учиться на барриста. Родители отнеслись к ее выбору снисходительно. Зое очень понравилось изучать сорта и вырисовывать шоколадной стружкой рисунки на молочной пенке. В фантазиях Зоя видела себя настоящей волшебницей, творящей чудеса с помощью турки и кофейного аппарата. Зоя была самой прилежной ученицей в группе и жадно запоминала все тонкости кофейного искусства.

Кофе… Этот напиток вдохновлял Зою и проникал в ее сознание, как наркотик. Сосредоточившись на варке, Зоя рисовала в голове картины стиля эпохи Возрождения и современного поп-арта, представляла шумные балы и религиозные празднества майя. Перед ее глазами возникали узоры из чистейших оттенков кофе, ванили, корицы, меда, карамели и шоколада. Занимаясь варкой кофе, Зоя будто танцевала под звуки клавесина и придавала живости даже строгому механическому «эспрессо».

Еще на выпускном вечере в голове Зои зародилось решение покинуть родительский дом. План назревал медленно, но неотвратимо. Каждый день Зоя терзала себя мыслью, что из нее получилось совсем не то, чего хотели бы мама и папа. Конечно, как любые хорошие родители, они наверняка хотели видеть Зою популярной целеустремленной девушкой. А в результате… Они хотели, чтобы Зоя стала самостоятельной перспективной студенткой. А от всех этих определений осталась только сомнительная самостоятельность. Полный провал при поступлении стал для Зои определяющим событием. Она решила: «Я должна уйти». И ушла.

В рассуждениях Зои прекрасно уживались мысли о том, что она обуза для родителей, и о том, что отец с матерью ни за что ее от себя не отпустят. Поэтому избавление родителей от груза в виде себя, Зоя представляла себе как побег.

Ничего остросюжетного из ее «побега», конечно, не получилось. Просто в начале августа Зоя отпраздновала свое совершеннолетие. Через неделю получила сертификат барриста. А на следующий день проснулась, собрала вещи, оставила записку «Не ждите к ужину я позвоню» и, пока кто-нибудь не вернулся с работы, тихо ушла.

Зоя медленно спустилась по ступенькам подъезда, поставила чемодан на пол, нажала на кнопку и толкнула тяжелую металлическую дверь. За дверью Зою ожидал новый мир. Вроде бы такой же, как и раньше. Но все было уже не так прозаично. Переступив порог подъезда, Зоя окунулась в необъятное и загадочное море взрослой жизни. Теперь весь мир дышал на нее, норовил утянуть в сети судьбы и завертеть в круговороте настоящей городской жизни, которая была незнакома маленькой тихой школьнице. Зоя даже представила, как уже сегодня будет рассказывать:

– Весь мир дышал на меня!

«…Перегаром», – мысленно сострит ее главный слушатель.

Она знала, что этот слушатель примет ее только такую: сбежавшую, уверенную в себе, отрезавшую все пути к отступлению. Тащить винтажный чемодан без колесиков через весь город, а потом еще на восьмой этаж дома с неработающим лифтом, было тяжело. Но с каждым шагом Зоя становилась все увереннее и решительнее. Преодоление последних ступенек запомнилось ей как великое восхождение. Разгладив скомкавшийся подъюбник и поправив миниатюрную сумку в виде пуделя, она подошла к двери. Обивка была в нескольких местах порвана и заклеена скотчем. Зоя прислушалась к орущей из-за двери музыке. Мелодия была незнакомая. Слова – не разобрать.

Зоя несколько раз вполголоса проговорила заготовленную ранее речь. «Здравствуй… Я решила…» – Зоя шевелила губами, проглатывая слова и буквы. Наконец, она встала вплотную к глазку и дрожащей рукой нажала на кнопку звонка.

Никто не открывал минуту, две, три. И вот, наконец, по ту сторону двери кто-то вскинул правую бровь, посмотрел в сторону прихожей, от которой вроде бы доносились какие-то звуки, сделал музыку потише, дождался повторного звонка и натянул джинсы.

Когда дверь распахнулась, Зоя не могла сдержать радостной улыбки. Ее всегда до внутреннего визга радовали эти взлохмаченные волосы, свисающие джинсы, шипастые браслеты и разноцветные фенечки. У него было много странностей и критическое отношение ко всему на свете. Зоя гордилась тем, что причастна к его жизни и занимает в ней значительное место.

– Привет, – сказала она нарочито-смущенно.

– Привет, – сказал он и с непонятной Зое эмоцией посмотрел на чемодан.

Глава II. Эдик

Цвет ясного ночного неба, с примесью света фонарей, был глубоким и насыщенным. Звезды светили не ярко, словно находились еще дальше, чем обычно. В воображении возникала изящная рука, небрежным движением рассыпающая звезды по небосклону. Эдик шел под этим небом, пытаясь отыскать хотя бы одно созвездие. Но в астрономии он разбирался намного хуже, чем в музыке. А в музыке он разбирался хорошо, очень хорошо. Еще он разбирался в гнете окружающего мира – долго изучал его, наблюдал, размышлял. Он ощущал этот гнет и не знал, куда от него деться. По сути, деваться было некуда.

В этом холоде реальности, в скупой на счастливые минуты жизни Эдик чувствовал себя бесконечно одиноким – как космонавт в одноместном космическом корабле где-то очень далеко от орбиты. Эдик мерил людей по себе. Эдик был уверен, что по-настоящему никому не нужен. И от этой мысли Эдику было, в общем-то, ни горячо, ни холодно.

Он ведь знал, что мы все живем в Аду.

Эдик был самый спокойный и самый пьяный в своей компании. Он редко улыбался и в хорошем настроении бывал только трезвым.

Итак, он знал, что все мы живем в Аду. Он не предполагал, не был уверен, или что-то в этом роде. Эдик именно знал. Такие познания не приходят под влиянием песен, фильмов или книг. Парадоксально – долгое время Эдик пропускал мимо ушей все слова про Ад. Он не задумывался над текстами песен и смыслами концептуальных фильмов, в которых продвигалась эта идея. Он смеялся над своими религиозными знакомыми. А потом внезапно, совершенно самостоятельно пришел к этому невеселому выводу.

До того большую часть своей сознательной жизни Эдик старался найти объяснение многим удручающим его вещам. Тому, что люди со временем стареют и начинают видеть в зеркале морщины и пожелтевшую кожу. Что родители порой переживают детей. Что любовь чаще всего заканчивается болезненным расставанием или скучным браком. Что мелочи разрушают дружбу. Что редко все складывается так, как хочется. Что в жизни мало красоты. Что во фруктах встречаются черви. И еще многому другому. Мало с чем из этого Эдик был знаком лично, но он знал, что так бывает, и что никто от этого не застрахован. И в один самый обычный день, Эдик вдруг осознал, что все мы живем в Аду. Он не строил гипотез о том, как мы здесь очутились, и есть ли еще что-то кроме Ада. Но факт оставался фактом.

Сложно сказать, стало ли Эдику от понимания этого жить проще или сложнее. Наверное, все же проще. Потому что если ты живешь в Аду, ничего не имеет ни смысла, ни значения.

Найдя ответ на главный вопрос и успокоившись, Эдик стал воспринимать жизнь как компьютерную игру. Он – главный герой, попавший в Ад, вынужденный бегать по его гадким закоулкам и делать множество задуманных кем-то действий. А раз это компьютерная игра, то, кроме всего, можно собирать бонусы и вводить секретные коды. Этим-то Эдик и занялся.

Он долго размышлял, где сможет собрать побольше бонусов. Все рассчитав, он решил, что ему нужно, и кем он хочет быть. Вечно пьяным панк-рок-музыкантом. И он стал вечно пьяным панк-рок-музыкантом.

С того момента дела у Эдика пошли легко и просто. Он мало чего хотел от жизни, но того малого, что хотел, непременно добивался. Он быстро собрал свою группу. Он никогда не страдал от творческого кризиса. Он легко находил общий язык с нужными людьми и всегда сам договаривался об очередном концерте. Он знал: для того, чтобы позволить себе быть вечно пьяным панк-рок-музыкантом, нужно быть успешным вечно пьяным панк-рок-музыкантом. Конечно, успех пришел не сразу, и некоторое время Эдик сомневался в своем выборе. Но вот, число поклонников стало больше числа друзей, а потом и числа знакомых. Эдик и другие парни из его группы почти все свое время отдавали музыке и пожинали сладкие плоды. Среди этих плодов были деньги и девушки.

Со временем Эдик перестал любить. Любить девушек из Ада казалось ему чем-то недостойным. Конечно, он спал с ними и иногда даже поддерживал отношения. Но Эдик-то знал, что все они просто маленькие гниющие в Аду существа. Красивые и не очень, страстные и бревна, спокойные, истерички, всегда веселые, всегда грустные, с образованием и без, из хороших семей, из плохих семей, с длинными волосами, с короткими волосами, милые, стервозные, с большой грудью, с маленькой, любящие делать минет, не умеющие его делать, – все они были, по сути своей, девушками из Ада – представительницами одной касты, одного сословия. Пожалуй, было лишь единственное маленькое хорошенькое исключение, которое милым ручным ангелочком обитало в его жизни, когда он жил в родительском доме. И в тот самый день, который пришел на смену ночному изучению созвездий, это исключение позвонило в дверь.