У ворона два крыла - Кира Измайлова

Я-то знала, что Том может дать фору любому первокурснику (а может, и старшекурснику), но старается этого не показывать. И ищет всякие и всяческие способы обуздать эту свою силу, придать ей нужную форму, придумать что-то новое… Фантазия у Тома была бурная, если не сказать больная, поэтому постоянно приходилось его одергивать, чтобы не натворил беды. Наверно, я выполняла роль стоп-крана, а то пойди такой локомотив вразнос, добра не жди! И это ему только одиннадцать…

— Может, просто опасается молодого конкурента? — предположила я.

— Нет, это не то. Он сам мне кое-что интересное подсовывал, не из школьной программы.

— Тогда надеется, что ты угробишься до совершеннолетия со своими экспериментами.

— Не-а. Тогда бы он их просто запретил.

— А ты бы послушал?

— Нет, конечно. Скорее… — Том машинально кусал от истекающего соком яблока, закапав подбородок, и я сунула ему носовой платок. — Скорее, я ему нужен для каких-то делишек, для которых у него кишка тонка. Ну как безотказное орудие. Бац — и готово.

Я только развела руками. Профессор Дамблдор мне не нравился, он был приторно-сладкий и какой-то…

— Душный.

— Прекрати мысли читать! — возмутилась я. — Просила же!

— Какие мысли, у тебя на лице все написано. Словом, позавчера он мне заявил, что ты для меня — неподходящая компания.

— Это почему?!

— Я тоже так спросил, а он заблеял, мол, мальчик и девочка в таком возрасте…

— В каком возрасте, нам одиннадцать!

— Не перебивай, — Том прожевал остаток яблока, сглотнул и, заев свежим снежком, продолжил: — Мол, пока вы дружите, а через пару лет она влюбится в кого-нибудь, а ты станешь ревновать, или же в тебя, и ты вообще забросишь учебу… Каково, Томми?

Он давно звал меня Томми — и короче, и забавнее.

— По-моему, он перепил, — честно сказала я. — Чаю с лимонными дольками.

— Это не все! Потом он загадочно помолчал, воздел палец, погладил бороду и изрек, цитирую: «Все беды от женщин, мой мальчик! Если ты желаешь посвятить себя высокой магии, держись подальше от них! Тем более магглорожденных, это до добра не доведет…»

Том сплюнул в костер семечко и добавил:

— Жаль, я сходу не нашелся, как ответить. На ум одна матерщина лезла.

Я нахмурилась.

— Не понимаю, разве он не твердит все время, что чистокровные и магглорожденные — суть одно и то же, любовь, дружба и все такое?

— То на уроках, а со мной он иначе говорит, — мрачно сказал Том. — Как же меня выворачивает после его чаепитий…

Видя по моему лицу, что я не поняла, он спросил:

— Помнишь, как мы познакомились? Сказать, почему мне так паршиво было?

— Скажи, если хочешь.

— Я сладостей обожрался. Дорвался, называется… У нас-то их сроду не было, ну там… тиснешь конфету-другую, а так хотелось! Дамблдор же мне оставил мелочь на расходы, я и спустил все на шоколадки, остановиться был не в состоянии… С тех пор вообще сладкого видеть не могу, а у него все чаи да лимонные дольки с пирожными.

— Бедняга, — невольно улыбнулась я. — Тогда шоколадку я тебе на Рождество дарить точно не буду. Ой, кстати, никак не спрошу: когда у тебя день рождения?

— Тридцать первого декабря, — мрачно ответил Том. — Но дарить ничего не надо. Радости в этот день никакой, сама понимаешь.

Тут он вдруг помрачнел еще сильнее.

— Ты что?

— Каникулы на носу.

Я кивнула. Скорее бы домой!

— А ты в школе останешься? — задала я бестактный вопрос.

— Если бы! — Глаза Тома сверкнули в свете костра красным. — Я просил оставить меня здесь, а ты знаешь, до чего я этого не люблю… В смысле, просить.

— И?..

— Возвращайся в приют, мальчик мой, — передразнил он Дамблдора. — Повидайся с друзьями! Нет у меня там друзей и никогда не было, только подхалимы и те, кто меня боялся как огня… И ни тех, ни других я видеть не желаю!

— Погоди, — опешила я. — Но ведь многие остаются…

— А я, видимо, особенный.

— А декану ты об этом говорил? Хочешь, я скажу? Это же безобразие!

— Какой смысл, Томми? Скажем декану, тот передаст директору, а директору нашепчет что-то Дамблдор, и все пойдет по кругу! Нет уж, — он бросил ветку с огрызком в костер. — Вымаливать я ничего не буду. Перетерплю, каникулы не очень длинные.

Я подумала. И придумала:

— Ты поедешь со мной.

— Чего?! — опешил он.

— Того! — передразнила я. — Ты же из Лондона? Я тоже. Сядем в поезд, выйдем — и ко мне домой. Не дело это…

— А родители твои? — негромко спросил Том.

— Они войдут в положение, особенно папа, — твердо сказала я. — И потом, ты же хотел посмотреть, как я буду покупать новую палочку, разве нет?

Угасшие было глаза Тома снова вспыхнули.

— И книг у нас дома порядочно. Пусть колдовать нельзя, но читать-то можно, — коварно сказала я.

— Это ведь расходы, Томми, а у меня ни пенса за душой…

— Отработаешь, — ответила я, понимая, о чем он. — Посуду там помоешь, полы, снег уберешь, поможешь отцу крышу починить, а то ему тяжело наверх забираться, а тебе это раз плюнуть. Я как вспомню твой поход по карнизу на спор, так вздрогну… Вот и все.

— Тогда по рукам, — вздохнул он и улыбнулся.

И мы ударили по рукам.

— Знаешь, что, — сказала я, подумав, — у меня деньги-то есть, папа дал на всякий случай. Их же можно обменять на галлеоны, я узнавала. Давай сперва, как приедем в Лондон, зайдем в банк, потом к Олливандеру, а после уж поедем ко мне? Я хочу, чтобы ты мне помог палочку выбрать.

— Не вопрос, — Том улыбнулся шире. — Предвижу цирк…

Он оказался прав. На мой жалостливый рассказ о случайно сломанной палочке Олливандер горестно поцокал языком, произнес прочувствованный монолог о небрежности молодых волшебников и зарылся в свои запасы.

— Попробуйте эту, юная леди, — бубнил он, но я качала головой, потому что Том тыкал меня пальцем в спину, и палочка отказывалась реагировать. — Нет? И эта? Не может такого быть!

— Ну посмотрите еще, может, завалилась куда, — просила я со слезами в голосе, — как же я после каникул в школу без палочки поеду!

— Вот! — провозгласил наконец Олливандер, пошарив в закромах. — Если и эти не подойдут, не знаю, что и делать, юная леди…

— Мне его палочка отлично подходит, — кивнула я на Тома, повинуясь тычку. — Только слишком сильная. Мне бы в таком же роде, но… в женском исполнении. Не найдется похожей, сэр?

— А вы… да, помню, тринадцать с половиной дюймов, тис, перо феникса… — Олливандер нахмурился, морщины у него на лбу забавно зашевелились и вдруг разгладились. — Вот же она, голубушка! И как я позабыл, куда ее положил?.. Ну-ка, испробуйте!

— Она, — одними губами шепнул Том, когда я легко взмахнула палочкой из остролиста с пером феникса внутри. Ощущения были совсем иными, нежели от моей старой или его собственной.

— Видите ли, мисс Редли, внутри вашей палочки — перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс отдаёт только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Второе — у этого юноши.

— Ничего себе! — поразилась я, отсчитывая монеты, а Том вдруг нахмурился. — Спасибо, сэр!

Мы распрощались и отправились домой.

— А что ты так мрачен? — спросила я, любуясь приобретением.

— Я пытаюсь вспомнить, где и что именно читал о палочках-сестрах, — серьезно ответил он. — Во всяком случае, краем глаза замечал, но тогда меня не это интересовало. Так или иначе, помню, что вроде бы друг против друга они не сражаются, но все же скрещивать их не стоит. Ясно?

— А я будто собиралась…

— Вспомнил! — вскинулся вдруг Том. — Если вдруг палочки-сестры будут сражаться, то та, что принадлежит более сильному духовно волшебнику, заставит вторую выдать последние заклинания в обратном порядке. Короче, ничего веселого из этого не выйдет. Так что…

— Да поняла я! — отмахнулась я. — Мы с тобой вроде сражаться не собираемся, но я учту на будущее. Кстати, мы приехали, вылезай!

Как и ожидалось, родители совершенно спокойно отнеслись к незваному гостю. Места в доме достаточно, половиц он не протопчет, как выражается бабушка Марта, ну а накормить не проблема. Кстати говоря, бабушкина ферма — большое подспорье в нынешние годы. В городе ничего толкового не укупишь, а она исправно снабжает нас то ветчиной, то колбасками собственного приготовления, то овощами и фруктами. Понятно, ради всего этого летом нужно ей помогать, у самой уже возраст изрядный, со всем не управишься. И так вон наемного работника держит.

Мама служит машинисткой в присутствии, а отец работает ночным сторожем на военном складе: больше сквибу в нашем мире и податься-то некуда. Но это ничего, зато днем, отоспавшись после дежурства, он всегда со мной занимался и рассказывал о волшебном мире. Сперва я думала, он сочиняет сказки, но когда у меня проявился дар, все стало на свои места.

— Интересный у тебя отец, — задумчиво сказал Том, когда мы прикончили роскошный пудинг и пошли пошататься по окрестностям.