Сады Адама - Дмитрий Захаров

Змеиный хвост судорожно обвивал туловище зверька. Он понял. Крыса оценивает расстояние для прыжка. В полуметре находится выключатель. Они хотят обесточить дом! Ценой жизни одного из своих собратьев!

– Бежать!

Тряхнул оцепеневшую жену за плечи, схватил в охапку отчаянно сопротивляющегося кота, бросился к дверям. Крысы издали наполненный лютой яростью визг. Так могла кричать толпа людей, охваченная жаждой преследования, алчущие мести первобытные туземцы, одержимые лютыми инстинктами. Следовало повысить тон на несколько октав, и сходство было очевидным.

Крыса бросилась на выключатель. Марк дернул ручку – дверь заклинило. Персик впился когтями в плечо хозяина. Грызуны бросились под ноги, им следовало преодолеть четыре метра разделяющие людей и грызунов. Четыре метра гладкого пола, и триста тысяч лет эволюции. Спринтерская дистанция, для проворных грызунов.

Пасюк уцепился лапками за выключатель, как неуклюжий подросток на турнике. Дверь поддалась. Серая хищница вскарабкалась на выключатель, вцепилась зубами в примыкающий к тумблеру провод. Марк вытолкнул жену с такой силой, что пробежав по инерции несколько метров, она упала на пол. Дверь захлопнулась, с той стороны раздались гулкие удары. Казалось, кто-то швыряет в стену гутаперчивые мячики. И тотчас заискрилась проводка, мерцали всполохи электрического света, по стенам змеились длинные тени. Из спальни донесся визг, похожий на предсмертный вопль человека, запахло паленой щетиной. Несколько минут стояла мертвая тишина. Молчали крысы, притих Персик, прижавшись к груди человека. Шумное дыхание людей, и дождик барабанит по крыше.

Марк выпустил кота, тот подбежал к закрытым дверям в спальню, прижался носом к щели между косяком и паркетом. Лена опустилась на стул, и расплакалась.

– Надо позвонить в ветеринарную службу!

– Света нет…

– Дай сотовый!

– Мой остался в спальне.

– Ничего! – сказал он нарочно бодрым голосом. – Мой здесь…

Шлепая босыми ступнями, он выбежал в прихожую. Айфон лежал возле большой хрустальной пепельницы. Господин Коган привык к тому, что все вещи лежат на своих местах. Систематизация и строгий режим дня позволяли ему избавляться от страха перед жизнью.

Он включил айфон, соединения не последовало. На фоне бирюзового моря улыбалась Лена. На изящных бедрах повязано красное парео. Голубое бикини контрастирует с золотистой кожей голубоглазой красавицы. Пляж в Испании, возле Барселоны. Их вторая совместная поездка. До этого они ездили в Черногорию, где впервые серьезно поссорились – девушка кокетничала с красавцами сербами, и загорелые мачо смотрели на мужа, многозначительно посмеиваясь. Вспомнив про ту неудачную поездку, которая едва не закончилась разводом, он ощутил неприятный укол ревности. Сегодня, в порыве страсти она кричала, что то насчет сербов.

Мужчина набрал номер оператора. Наконец объявился робот оператор. Ледяным голосом он уведомил абонента, что кредит звонков исчерпан, и отключился. Неприятно, но не смертельно. Можно сходить к соседям. Отвратительные типы. Господин Евтушенко с супругой. Ушлый раньте, имеет долю акций в «Газпроме», на окружающих смотрит как на блох. Жена – ожившая кукла из сексшопа. Круглые глаза, круглый рот, круглые груди. Автомат для совокуплений. Марк до сих пор не уверен, что девушка владеет человеческой речью. При встречах они общаются на языке хищных рыб мечущих икру. Евтушенко исхитрился откупить несколько участков вдоль озера Разлив, и страшно горд тем, что имеет свой персональный огороженный пляж. Кукла жена загорает там нагишом, подставляя солнцу искусственное туловище. У них общая часть забора, бизнесмен охраняет его как американцы мексиканскую границу. Но сейчас он готов кланяться в пояс высокомерному соседу.

Он искоса взглянул на уголок дисплея. В том месте, где хорошенькую голову Лены венчала большая соломенная шляпа, светилось время и дата. Он закрыл глаза, сосчитал про себя до тридцати. Он часто так делал, в затруднительных ситуациях. Темнота и краткая передышка давали возможность обрести состояние душевного покоя.

Марк имел дело с цифрами. Он твердо знал, какое сегодня число. Восьмое сентября. Вчера был день рождения Пепе. Сотрудники подарили старой жабе дорогой ежедневник. Пепе как ребенок искренне радовалась подарку, и ему даже стало ее немного жаль. Как бывает жалко больную старую собаку со слезящимися глазами.

Он смотрел на циферблат, от осознания собственной беспомощности хотелось кричать. Мужчина присел на четвереньки вцепился зубами в голое колено, и тихо завыл. Технику можно сломать, починить, усовершенствовать. Техника никогда не врет. На синем дисплее белыми буквами отчетливо выделялась дата. Восьмое сентября. 18.23. Получалось, что либо телефон по собственному почину перенастроил время, либо в небытие канули несколько часов. Он помнил, что когда проснулся, на улице забрезжил утренний рассвет. Мелодично запел будильник – играла вечная, набившую оскомину размером с арбуз композиция группы «Eagles». «Отель Калифорния». Потом из-за стены раздался скрежет, телефонный звонок, два… нет! Три половых акта! Он не мог себе такого позволить даже в период полового созревания! Все это вместе заняло не более полутора часов.

Пару минут Марк неподвижно сидел на полу. Он пропел про себя куплет из композиции «Eagles», и сморщился от отвращения – Лена могла слушать это мелодраматический кисель до бесконечности. Карамельная музыка!

На улице стемнело. Дождь усилился, в доме стало сыро и неуютно. Он вынул из шкафа спортивный костюм, путаясь в штанинах, натянул его на голое тело. Возле плиты стояла Лена. Она настороженно смотрела в угол. За ее спиной негодующе клокотала кипящая вода в чайнике.

– У меня кончились деньги на сотовом!

Девушка приложила палец к губам.

– Что там такое?!

Он знал, куда именно смотрит жена. Маленькое окошко, ведущее в подвал, двадцать сантиметров в высоту, и двадцать пять в длину. Обычно, оно было застеклено, но на летний период стекло извлекалось. Это улучшало вентиляцию.

Персик припал к земле, и крался в сторону подвального окна.

– Персик!

Мужчина кинулся наперерез коту, но тот стремительно нырнул в тесный лаз.

– Персик! Мальчик мой! – рыдала девушка. Она упала на пол, и пыталась просунуть лицо в узкую щель. – Персик!!!

Из подвала тянуло холодной сыростью. Как из склепа. Марк оттащил жену, достал из шкафа початую бутылку коньяка и налил полстакана. Захлебываясь слезами, Лена сделала несколько глотков.

– Все будет хорошо! Он – кастрат! Они не охотятся…

– Сам ты – кастрат! – огрызнулась девушка, размазывая по щекам слезы, – Он меня спасал. Он готов был биться с этими ужасными тварями!

Мужчина проглотил обиду.

– Одевайся! Мы выйдем к соседям, и вызовем спасателей. Я уверен, что Персик жив. Крысы остались в спальне.

– Они везде! – прошептала девушка. – Они повсюду, я это чувствую… Персик погиб, спасая меня!

Подталкиваемая в спину мужем, она накинула легкое пальто, и они наощупь подошли к дверям. Марк набрал код сигнализации, и созерцал ящичек с сенсорными кнопками и голубым табло на стене. Оно тускло светилось неоновой синью экрана, и не подавало признаков жизни. Замок автоматически блокировал двери и окна, без ввода специальной комбинации цифр, их невозможно было открыть. Забравшийся в дом вор, был обречен.

– Должна ведь работать автономка!

– Они и работала! – хихикнула Лена. – Десять минут работала после того как свет перегорел, а потом сдохла! Как и мы здесь с тобой сдохнем скоро… – девушка засмеялась страшным резаным хохотом, закашлялась, и вдруг замолчала. Медленно ступая на ватных ногах, натыкаясь в темноте на стены, она ушла на кухню. На фоне шума дождя было слышно, как в стакан льется коньяк.

Дверь маячила в сером проеме коридора. Марк отошел на несколько шагов, разбежавшись, ударился плечом, сталь отбросила его как резиновый мячик.

«Я бьюсь о дверь как запертая крыса!» – мелькнула жуткая мысль. Из памяти всплыл разговор со странным менеджером из неведомой компании. Rattus на латыни означает – крыса.

Он нащупал тупой нож. Сунул лезвие в тесную щель между дверью и косяком, надавил рукоять. Тонкое лезвие с треском сломалось, полоснув тупым концом по костяшкам пальцев. Марк вскрикнул, прижал руку к губам. Из глубокой ссадины сочилась кровь. Терпкая, солено-горчичная кровь. Ратус…

Баюкая раненную руку, он вышел на кухню. На стуле сидела Лена, ее силуэт был едва различим в сумраке подползающей ночи. Горели газовые конфорки, фигуру жены окутал безжизненный синий свет – девушка напоминала призрака из готической сказки. Марк зашел в ванну, сбивая многочисленные флаконы с шампунями и кремам, ухватил баночку с йодом, плеснул на рану, и съежился от жжения.