Сады Адама - Дмитрий Захаров

– Вероятно, твой родственник!

– И еще, какой-то «Адхамар!»

– Какой загадочный звонок! Какие сексуальные слова ты произносишь! – волосы шелковисто тронули грудь, словно сказочные эльфы щекотали кожу прозрачными крыльями.

Вновь мяукнул Персик. В голосе кота слышалось благородное негодование.

– Латинская любовь…

Девушка заурчала как хищная кошка, на глазах выступили слезы, во рту стало солоно.

– У меня был любовник серб! Почти два метра ростом! – Лена задыхалась, изо рта вылетали капельки слюны, они пахли нектаром и весенней травой.

Свело ногу, прижатую бедром жены, но он не ощущал боли. Все существо превратилось в животный комок извращенного наслаждения. Слова любимой причиняли боль, но страстный зуд был сильнее. Взгляд оказался прикован к тонкой жилке на шее. Там, внутри пульсировала алая жидкость! Такая сладкая, и такая желанная! Челюсть свело судорогой от неумолимого желания. Болезненное, скотское вожделение! Человеку показалось, как через пронзительный визг телефонного звонка, некая сила проникла в него, сквозь поры кожи просочилась лютая энергия. Мужчина припал зубами к вибрирующей жилке. И тотчас лихая ярость захлестнула пылающий жаром мозг, и сила, которой он не ведал ранее, наполнила естество. Надо всего лишь сжать зубы!

– Это всего лишь страсть! – прошептал он. Слюна упала на горло, на крохотную синюю венку, увлажнив потную кожу. Всего лишь сжать челюсти…

Лена опрокинулась на спину за мгновение до того, как зубы мужа не повинуясь воли, сомкнулись со страшной силой так, что крошилась эмаль. Телефон замолчал. Это произошло неожиданно. Душная тишина навалилась плотно, тяжело, как ватное одеяло. Черная туча закрыла солнце, в спальне стало темно и холодно.

Марк лежал на спине, глядя в одну точку на потолке. Персик осмелился войти в комнату, мурлыканье доносилось из-под кровати. Лена опустила руку, кот аккуратно трогал розовым носиком ее пальцы. В комнате пахло потом и сексом. По окну стучали редкие капли дождя. Он давно должен быть на работе!

Опять зазвонил телефон. Лена вскрикнула, и заткнула ладошками уши.

– Это наверняка с работы! – будничным тоном сказал мужчина. Он встал с кровати, пошатнулся и чуть не упал. Перед глазами плыли радужные круги, на лбу выступила испарина. Жена лежала на боку, подтянув колени к животу, и зажимала уши ладонями. Ее подростковая нагота выглядела трогательно и беззащитно. Сквозь липкую патину подступающего обморока, Марк ощутил жжение в животе. Превозмогая отвратительную слабость, он заставил себя взять трубку.

– Слушаю! – сердце билось в груди как затравленный зверек, руки дрожали.

Он мечтал услышать язвительный голос шефа. Ненавистного, злого шефа. Раньше шеф был веселым компанейским парнем. Он снисходительно относился к опозданиям подчиненных, и симпатичных сотрудниц часто приглашал в кафе. Некоторые соглашались, и наутро они появлялись всегда порознь, старательно демонстрируя всем присутствующим, что между ними и шефом нет ничего серьезнее служебных отношений. От шефа исходил перегар, он капал в кофе чуть больше коньяка из неизменной фляжки, блудливо косился по сторонам, и на губах играла шальная ухмылка. Все изменилось после того, как подобные загулы вошли в систему. В стаканчике из-под кофе, самого кофе уже не было. Шеф с утра начинал пить коньяк, и к обеду его требовалось отвозить домой. Его вызвали на совет к учредителям, и в течении трех часов из-за плотных дверей ни доносилось ни звука. У него была преданная секретарша. Сухая как палка, высокая женщина с прозрачными глазами наркомана, которую почему-то все называли Пепе, в честь героини сказки Астрид Линдгрен. Пепе изнывала под дверью, но не разобрала ни слова. Иногда бубнил оправдания шеф, прерываемый звонками сотовых телефонов. Из кабинета он вышел бледный, постаревший на добрый десяток лет. Пару недель все было как обычно. Сотрудники опаздывали на работу, иногда выпивали в обед. Шеф преобразился до неузнаваемости. Он стал похож высохшее чучело. Под глазами появились синие круги. Он машинально подписывал бумаги, сухим бесцветным голосом отдавал распоряжения, на молоденьких девушек смотрел со страхом и ненавистью.

Драма разразилась через неделю такого сухого запоя. Шеф обвинил честную Пепе в какой-то оплошности, и кричал на нее так, что в стеклянных стаканах дрожали ложечки. Тогда все впервые увидели, как Пепе плачет. Из бесцветных глаз кайфующего наркомана текли соленые человеческие слезы.

На следующий день она слегла с гипертоническим кризом. После этого шеф сорвался. Вызов к нему в кабинет значил для сотрудника череду долгих унизительных оправданий, в худшем случае – увольнение. Сотрудники терпели. Фирма считалась перспективной в сфере компьютерных разработок, здесь были высокие оклады и отличные страховки.

Пепе вернулась на работу, характер ее после перенесенного стресса резко ухудшился. Она превратилась в лютую доносчицу. Зная всю подноготную работников фирмы, она педантично доносила шефу и про опоздания, и про пиво в обеденный перерыв. Ее все боялись и тайно ненавидели, а шефа жалели. Особенно женщины.

– Алло! – выкрикнул Марк в пустоту.

На кровать вскочил Персик, заурчал, и медленно, молочным шагом, комкая лапками простыню, двинулся к жене.

– Слушаю вас! – раздался незнакомый голос в телефоне.

– Это я вас слушаю!

– Господин Коган?!

– А вы кого думали услышать?!

– Готовы немедленно оказать вам помощь!

– Какую, к дьяволу, помощь?!

Голос одобрительно рассмеялся.

– Это хорошо, что вы ругаетесь! Iratus sum ego vivam! Латынь помните? Я злой, значит я живой!

– Какая латынь?! Вы мне трезвонили целый час!

– Вы меня с кем-то путаете, господин Коган. Я – представитель фирмы «Ратус норвегикус». Меня зовут Стоикус. Адам Стоикус, к вашим услугам!

Неприятный голос менеджера сверлил воспаленный мозг. Так мог говорить иностранец, безукоризненно вызубривший чужой язык, и тем не менее, остающийся для него не родным, со сложной фонетикой, которую выучил старательный мозг, но так и не могли усвоить язык и губы.

– Конечно, вы не можете помнить меня. Минуло столько лет! Вечность!

– Я впервые в жизни вас слышу!

– Генетическая память – своеобразная штука! Одно помним, другое забываем. Я вас не виню в забывчивости. Однако, пользуясь случаем, хочу прорекламировать наши идеи. Только что вы и ваша милейшая супруга имели удовольствие убедиться в действенности наших технологий!

– Какие к лешему технологии?!

– Наша фирма – лучшая в своем сегменте рынка! – азартно тараторил Стоикус. Марку казалось, будто в ухо вместе с речью вползает скользкая ледяная змея. Совершив усилие, он словил паузу в словах настойчивого менеджера, и произнес.

– Подождите минуту, я возьму другую трубку…

– Ваш гипоталамус оказался восприимчив к действию нашей техники! – похабно хохотнул незнакомец.– «Ари» и «Адхамар» – очень древние слова. Едва ли вы найдете их в википедии!

– Не говори с ним… – прошептала Лена.

– Что?!

– Не разговаривай с ним! – девушка прижимала к себе кота. Персик залез на внимательно смотрел на мужчину круглыми желтыми глазами.

– Но я даже не знаю, кто это?!

– Повесь трубку, и отключи телефон!

– Что может случиться, от телефонного разговора? – его раздражала манера жены, недоговаривать простые вещи.

Она отпустила протестующе вякающего кота, накинула халат на голые плечи, вырвала трубку из рук. Марк пожал плечами, и едва сдерживаясь от приступа праведного гнева, вышел из спальни. На кухне он поставил на плиту кофейник, зажег газ, обжег палец, открыл кран холодной воды, и долго держал руку под ледяной струей.

На работу он безнадежно опоздал. Если не случится чуда, ему предстоит выслушивать унизительный перечень своих негативных качеств. Шеф безусловно являлся талантливым человеком. Сосредоточив незадействованное либидо на унижение подопечных, он достиг в этом искусстве удивительного мастерства. Говорил медленно, процеживая слова сквозь тонкие поджатые губы, и для каждого слушающего умудрялся найти персональную болевую точку.

Палец онемел. Марк выключил воду, бросил взгляд на настенные часы. Чашка с растворимым кофе выпала из слабеющих пальцев, разбилась вдребезги, порошок седой пылью покрыл босые ступни. Он стремительно пробежал в прихожую, схватил новенький айфон. Ошибки быть не может! Шесть двадцать семь.

– Лена! – он бросился к телефону, и дрожащими пальцами набирал рабочий номер. Половина седьмого! Фирма закрывается в шесть. Протяжные, безнадежные гудки. Он смотрел на босые пальцы своих ступней. Они были бело-розовые, плотно прижатые друг к другу, с тонкими пегими волосками на подъеме. Как такое могло случиться?! Обычно, наказуемый стоял посредине кабинета, стул ему не предлагали. Часто во время экзекуции присутствовала Пепе. Она молчала, не отрывала блеклых глаз от бумаг, и бледные щеки девственницы покрывались розовой краской. Он собрался уже повесить трубку, когда на том конце провода раздался резкий голос.