Адептус Астартес: Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

Он закрыл глаза и позволил разуму ускользнуть от чувственного восприятия, представив, что сознание утекает к мозжечку, где сохранились инстинкты человека, не до конца удалённые обучением космодесантника.

Он представил чёрный океан, терзаемый штормами и бесконечно глубокий. Библиарий словно упал с палубы корабля и погрузился в бушующие воды. Реальные ощущения — тихий вой ветра на кристальных равнинах, запах порохового дыма и засохшей крови, облегающая тело броня — отдалялись и исчезали в жидкой тьме.

Здесь в холодном мраке таились странные вещи, как и в нижних пределах настоящего океана. То были блудные мысли, инстинкты, игнорируемые космодесантником, и случайные выбросы псайкерского разума. Части самого себя, от которых избавился Деифоб. Космодесантников гипнопрограмировали не ведать страха, но это не означало, что они были лишены его, и именно здесь притаился изгнанный хищник трусости. Там были и заботы нормальных людей, на которые у библиария не оставалось времени — целая гора мелких тревог и раздумий, что властвовали в разуме человека. Когда-то у Деифоба была семья, и тут остались игнорируемые воином воспоминания. Та жизнь оборвалась ещё в юности, когда мальчик умер, а на его месте создали космодесантника.

Деифоб погрузился к самому подножию разума, фундаменту, откуда проистекали все его мысли и способности. Здесь за годы медитаций и обучения он воздвиг крепость, откуда мог проводить психические операции.

Библиарию не нужно было представлять твердыню разума, ведь он воздвиг её в таких чётких деталях, что цитадель поднялась сама собой. Командным центром был величественный круглый зал с троном, откуда обозревалась вся крепость и откуда сотни дверей вели в разные ментальные просторы. В оружейной твердыни лежали десятки комплектов доспехов и бесчисленное оружие — знакомые реликвии из прошлого ордена, которыми Деифоб мог вооружиться, когда начинал ментальный допрос с пристрастием. Вглубь скалы уходили ряды тюремных камер, где содержались определённые воспоминания — слишком важные, чтобы забыть, но слишком опасные, чтобы выпускать их на волю.

Деифоб сгустился в командном центре, сидя на троне. Ментальное творение выглядело почти так же, как и настоящий библиарий, разве что доспех почище, да лицо помоложе. Таким был Деифоб, когда строил это место.

Снаружи крепости, за пределами разума библиария, находилось сознание чужака. Враждебная территория, на которую собирался вторгнуться Деифоб. Каждая дверь вела к разным аспектам разума, чем он мог воспользоваться в поисках тайн врага. У человека было бы то же базовое строение, что и у самого библиария. Деифоб хорошо в этом разбирался, чем и пользовался, создавая из разума место, где он мог искать и бороться. Но сознание чужака был совсем иным. Существовали психически токсичные ксеносы, чьи разумы сочились ментальным ядом. Допросы влекли за собой риск оказаться в подобном пси-капкане.

Деифоб выбрал дверь. Она открылась, но снаружи оказалась видна лишь тьма. Откуда-то доносилось жужжание и гул — так разум библиария интерпретировал помехи поверхностных мыслей чужака. Быть может, так звучал страх.

Деифоб прыгнул в дверь. Он создал себе пылающие крылья, чтобы летать, и облачился в покрытую тяжёлой позолотой абордажную броню, которую видел на «Фаланге».

И врезался в стену удушливого бедлама. Безумия. Бесформенного и непокорного. Чуждого.

Деифоб боролся за сохранение своёго самосознания. Оно могло распасться в хаосе и оставить его блуждать в виде неразумной бесчувственной частицы. Библиарий мог никогда не найти пути обратно. Он заставил свой доспех стать крепче и тяжелее, наслаивая пластины брони, пока тот не перестал напоминать что-нибудь когда-либо носимое космодесантниками. Он представил, как падают якоря, находя опору в трясине, чтобы удержать библиария на месте.

Теперь он был похож скорее не на человека, а на линкор, космическую машину войны. Деифоб ухватился за идею, и его бронированный нос встретил ветра бесформенной материи. Якоря крепко держались.

Библиарий открыл огонь из пушек линкора и расчистил зону вокруг. Теперь она больше напоминала космическую пустоту.

Затем библиарий взял разум чужака и сотворил из него планеты и астероиды, дрейфующие вокруг, словно в полной молодых небесных тел внутренней солнечной системе. Деифоб решил, что ещё недостаточно контролирует ситуацию, чтобы призвать звезду, поэтому омыл систему суровым жёлто-белым свечением из ниоткуда. Не идеально, но сойдёт.

Библиарий стоял на якоре, сканируя чуждую туманность, что сияла всеми цветами. Где-то там таилось нечто полезное, какая-то схожая часть между разумами чужака и человека.

Его звездолёту пришлось туго. Космические ветра ободрали позолоту и открыли покрытую вмятинами сталь. Корпус начал распадаться. Деифоб чувствовал, что теряет орбиту, а свет туманности и звёзд странно изгибается — силы непонятного космоса боролись с захватчиком.

Деифоб позволил двери вновь возникнуть позади и покинул пустоту. Он вновь сгустился в тронном зале крепости, разрешив сознанию вернуться в знакомый облик Имперского Кулака. Дверь закрылась, но теперь в ней виднелось окно, показывающее пустоту, которую библиарий создал из бесформенной массы. Он запер дверь серебряным ключом, чтобы закрыть ментальное творение в памяти, сохранить и использовать позднее.

Библиарий поднял руку. Его доспех, как и корпус корабля, ободрало и опалило. Между пластинами латных перчаток виднелись чистые кости пальцев.

Поднимаясь обратно к поверхности, Деифоб позволил крепости ускользнуть камень за камнем.

Тела горели, дым обесцветил небо на мили вокруг. Оно отражалось в кристаллах, поэтому даже они казались грязными.

Выходя из десантной капсулы, Деифоб смотрел на груду трупов. Уже мало в чём можно было узнать человека или сородичей чужака, который всё ещё лежал связанным внутри капсулы.

— Библиарий! — заговорил сержант Ктесифон, надзиравший за сожжением. — Мы готовы к отлёту. Для нас на этом мире ничего не осталось.

— У инквизитора Кармиллы что-нибудь нашлось?

— Похоже, что нет, — ответил сержант. — У неё обнаружили имплант с хранилищем информации, но там лишь инструкции по передаче астропатического смертного кода в случае обнаружения тела. Мы положили её в шаттл. Возможно, апотекарий сможет узнать больше, но я нутром чую, что вряд ли у него что-нибудь выйдет.

— Тогда тащи туда же ксеноса, — сказал Деифоб. — Мы вернёмся на орбиту через час.

— Ну как там?

— Чуждо. Я смог лишь занять плацдарм.

— Он тебе ответит.

— Ах, но ответит на что? Даже самый одарённый псайкер не может обыскать всё содержимое разума. Часто самой большой проблемой являются не ответы.

— Тебе нужно знать, о чём спросить, — улыбнулся Ктесифон.

— Вот именно, брат мой! Чужак сохранит все тайны, если я не буду знать, где искать. Конечно, начну с обычных вопросов. Что он такое. Что он здесь делал. Воспоминаний о битве. Но есть один вопрос, на который я очень хочу получить ответ, но боюсь, что его-то чужак будет охранять упорней всего.

Теперь на костёр смотрели и Деифоб, и Ктесифон. Ветер уносил пепел. Скоро останутся лишь крошечные белые угольки, и к тому времени Имперские Кулаки уже покинут эту одинокую планету.

— Почему выжил только чужак? — спросил сержант.

— И это правильный вопрос, брат, — кивнул библиарий. — Посади его в клетку в шаттле. Я продолжу в зале Перчатки Боли.

Ударная группа Имперских Кулаков сделала своё дело и села на корабли. Над ними в свете звезды солнца выделялись яркие серебристые очертания «Судьбы Сталинваста». С рёвом двигателей космодесантники покинули безымянный мир.

Всюду в глубине леса бурлила жизнь. По широким мокрым листьям с плеском неслись существа, похожие на насекомых, но с чешуёй и стремительностью мысли теплокровных. Земля была живой, ползучей массой склизких амёб, пробирающихся через чёрную глину. В воздухе облака похожих на жгуты существ плыли по ветру, прежде чем спикировать и выпить кровь из всего, к чему прикоснутся. Сам воздух был живым, и микроскопические паразиты боролись за право первыми проникнуть в кровь Деифоба.

Библиарий с трудом пробирался через всё более густую растительность. Она цеплялась за Деифоба, пыталась утянуть его в топь. Хлюпанье доходившей до пояса грязи походило на скрежет голодных челюстей.

Впереди во мраке рассыпались исполинские остатки какого-то города ксеносов. Здания словно не строили, а растили, придавая им величественные биологические формы, ныне разбитые и поверженные корнями. Над библиарием сквозь густой подлесок проглядывали очертания чего-то, что могло быть лицом, а может опаляемой солнечными ветрами луной. Огромные каменные лестницы вели в никуда. А ведь когда-то это величественное зрелище могло убедить человека, что живущие в городе чужаки являются богами.