Таинственная незнакомка - Курт Циммерман

Хильде тоже захотелось рискнуть. Она набралась смелости, прыгнула, потом еще раз, уже выше. Остальные восторженно приветствовали ее. Она задыхалась, хватала ртом воздух. Огляделась в поисках помощи, но круг танцующих был так плотен, что не было возможности выбраться. Но вот к ней подошел Анджей, теперь они танцевали в паре, и он ловко вывел ее из круга. Оба без сил упали на скамью, рассмеялись. Кто-то протянул им стакан, они пили, поглядывая друг на друга, и опять начинали смеяться.

«Ну что, Хильда? Это лучше, чем гурали на выставке?»

Хильде казалось, этой ночи не будет конца, но она чувствовала, что очень устала. Внимательный Анджей понял это:

«Идем спать, Хильда».

Она сразу насторожилась. Неужели он только для этого проехал с ней чуть ли не через всю Польшу? Что он сказал?

«Нет!» — услышала она. Он произнес просто: «Нет!»

«Неужели я что-то проговорила вслух?» — подумала Хильда.

«Идем, Хильда, — снова повторил Анджей. — Идем спать. Мы устали».

Он нашел для нее уютное местечко в сарае на мягком душистом сене. Видя его страстные глаза, она слегка покачала головой, зарылась глубже в сено, смежила веки и заснула.

Она проснулась первой. Анджей укрыл ее ночью своим пиджаком, а сам, как страж, улегся у ее ног и крепко заснул. Хильда обеими руками взяла его за голову, нежно поцеловала. Заметив, что он проснулся, она отодвинула его от себя и тихо сказала:

«Спасибо тебе, Анджей!»

СОНЯ И ТЕО

Пауля Пихотку последнее время не оставляет предчувствие, что его назначение на должность старшего советника не за горами. Он несколько раз внимательно перечитал протоколы допросов и отчеты сотрудников. Его предположение подтвердилось: облава на похитителей кроликов спугнула владельца или владельцев тайного радиопередатчика. Такому стреляному воробью, как Пихотка, не составляло труда установить, не исчез ли кто-либо из жителей поселка незадолго перед облавой, кто спасся бегством и как они были предупреждены. Его указания были целенаправленными и тщательно продуманными. Результаты лежали перед ним. Один из полицейских проболтался, и теперь его отправят в составе специального отряда на Восточный фронт. Исчез в неизвестном направлении и некий житель поселка. Он был водителем грузовика на военном заводе, но со времени облавы на работе не появлялся. Этот человек был радиолюбителем. Его звали Иоганн Меллентин. Вероятно, это имя было фальшивым, как и документы, которые он предъявил, устраиваясь на работу на завод. Но его словесный портрет, сделанный полицейским и подтвержденный и дополненный несколькими свидетелями, был настоящим, подробным и точным.

Советник уголовной полиции распорядился объявить розыск Иоганна Меллентина. Через несколько часов каждый полицейский в Берлине, а немного позднее и во всем рейхе будет иметь описание этого человека: возраст примерно двадцать восемь лет, брюнет, волосы слегка вьющиеся, глаза серо-зеленые, на подбородке ямочка, слева внизу золотой зуб.

Пауль Пихотка самодовольно улыбается. Таинственный незнакомец приобретает очертания. Уже определился облик радиста. С ямочкой на подбородке. Над ней есть рот, и этот рот заговорит. «Он заговорит, — думает советник уголовной полиции, — и я узнаю имена и адреса. Это не займет много времени, и я вскоре смогу преподнести всю эту банду до последнего человека бригадефюреру на подносе. Я скажу ему только одно: «Прошу вас, бригадефюрер». Длинные речи пусть он произносит сам, пусть только не забудет о моем повышении». Охотник доволен. Он напал на след дичи. Он почти наступает ей на пятки.

— Клоссхен! — В дверях тут же появляется секретарша. — Соедините меня с капитаном Кляйнфельдом из радиоконтроля. Может быть, радист не бросил свою рацию. Может быть, он попадется в сеть. Во всяком случае, уйти ему от меня не удастся.

Небольшие улицы пустеют уже с наступлением сумерек. Из окон домов не проникает ни луча света. Хильда Гёбель еще болеет, по врач разрешил ей небольшую прогулку раз в день. Неподалеку от дома матери она сворачивает на узкую улицу, кажущуюся особенно безлюдной. По одну сторону этой улицы находятся небольшие фабрики и мастерские, в которых в эту пору никого обычно не бывает. Уже издалека она замечает стоящий грузовичок «опель-бенц». Она замедляет шаги, осторожно оглядывается. Вокруг не видно ни души. В окнах близлежащих домов тоже не заметно ничего подозрительного. Едва она поравнялась с грузовичком, дверь кабины изнутри открывается. Она садится в машину. Машина тут же трогается с места.

— Вот и я.

Тео кивает. Он держит руль одной рукой, а другой обнимает Хильду за плечи и в знак приветствия крепко прижимает к себе:

— Я рад, что ты выздоровела, Хильда. Я принес тебе пару свежих яиц. Томас передает тебе сердечный привет и стакан меда.

— Если вы будете меня так баловать, я стану скоро такой сильной, что смогу выдергивать деревья с корнем. Спасибо, Тео. По в дальнейшем ешьте все это лучше сами. Вам это тоже необходимо. Свежие яйца и мед — это звучит как сказка. Откуда в наше время такие чудесные вещи?

— Это удивительно. Чем хуже положение с продуктами, тем больше можно купить из-под полы. Хильда, ты не представляешь себе, сколько припрятывают эти корректные фольксгеноссен! Я бы мог тебе многое рассказать!

— Представляю себе, Тео. Но ты, наверное, не для этого назначил мне встречу?

— И да, и нет. Это взаимосвязано. Мне нужен твой совет.

Теперь они едут по потемневшему пригороду. Но Тео не сбавляет скорости. Он больше занят разговором, чем дорогой.

— Я попал в грандиозную аферу и не знаю, что мне теперь делать.

— Рассказывай! Сколько у нас, собственно, времени?

— У меня обычный рейс. Я должен погрузить кровельный толь в Эберсвальде. Этой дорогой мне приходится ездить почти каждую неделю, и пока меня ни разу не останавливали.

— Если нас все же вдруг остановят, то ты меня не знаешь. Я голосовала на дороге, и ты подсадил меня.

— Естественно. Ведь это так и было. — Тео пытается улыбнуться, но улыбка не выходит.

Хильда замечает, что он изо всех сил старается подавить волнение.

— И надо же было этому негодяю обратиться именно ко мне! Лишь случайно я узнал, для каких вспомогательных целей меня использовали. В последнее время оберфюрер Краутнер часто просил меня подвезти его в моей машине, когда я возвращался домой. Причем у него самого есть служебная машина и персональный шофер. Я еще думал, что и среди великих мира сего попадаются такие, которые не пользуются своими благами и экономят государственный бензин. Две недели назад я должен был везти из Бранденбурга велосипеды. Этот Краутнер случайно увидел мой путевой лист и спросил, не смогу ли я прихватить его на обратном пути. Он тоже будет в тех краях, и ему не на чем добираться назад. Ну можно ли отказать начальнику? И вот я, как мы и договорились, ожидал его в закусочной недалеко от вокзала.

«Принесите мне еще кофе, фрейлейн». Тео посмотрел на свои часы. До прихода оберфюрера еще почти два часа. И зачем он только торопился? Вдруг он услышал позади себя знакомый голос. Краутнер! В зале, отделанном в деревенском стиле, хозяин поставил деревянные перегородки, и получилось несколько ниш. Кто там сидит, не видно, а что говорят, слышно, особенно если прислушаться, что и сделал Тео.

«Я же сказал тебе, что мы поставим у тебя еще один «опель-капитан». Почему ты не позаботился о месте в своем гараже? Если исправная машина будет стоять у тебя во дворе, ее может увидеть какой-нибудь ревностный идиот из вермахта и конфисковать. Надо снять резину, вынуть мотор, а машину, поставив на козлы, спрятать в гараж. Не вздумай ездить на ней! В документах указано, что она списана, предназначена на лом».

«Да когда это на наших улицах проверяли? Я мог бы на ней спокойно добывать жратву, которую ты всегда с таким нетерпением ждешь, Краутнер!»

«Ты должен ездить на велосипеде, идиот несчастный! Думай не только о своих делишках, которые ты можешь обстряпать сегодня! Мы должны позаботиться и о послевоенном времени. Тогда мы сможем развернуться, независимо от того, чем окончится эта заваруха с русскими. Подумай только, какие перспективы откроются перед нами. Говорю тебе, придет время, когда моторизация будет иметь исключительное значение. На сегодняшний день я раздобыл уже двенадцать машин с настоящими документами, где написано, что машины проданы организацией Тодта, так как они признаны мной, специалистом, непригодными. Если мы будем осторожны, а ты не будешь болтаться по окрестностям на машине, которой по документам вообще уже не существует, я достану еще. А «опель-капитан» убери, не держи на виду. Чтобы комар носа не подточил!»

Того, что услышал Тео, было более чем достаточно. Он кивнул официантке, расплатился и вышел. К счастью, его никто не заметил. И только в условленный срок, через два часа, он снова вернулся сюда и подошел к Краутнеру, который сидел за столиком уже один.