Танцы на минном поле - Владимир Свержин

Надо было свершиться чуду, чтобы эта страшная история не сработала. О том, чтобы этого чуда не произошло, старший лейтенант Полковников позаботился заблаговременно. Не успела еще высохнуть типографская краска на первых оттисках, как страшилка перекочевала в сеть “Интернет”, оттуда — в дневные выпуски разнообразных газет калибром поменьше, и еще Бог весть, куда. Газетная утка выросла жирная и наваристая.

Скандал должен был громыхнуть завтра рано утром, когда выяснится, что помещение редакции еженедельника “Свободный мир” раскурочено до последнего гвоздя, и драгоценная дискета, никогда, впрочем, в природе не существовавшая, пропала бесследно. Нельзя сказать, что начальство ушедшего на дно “Центра Усовершенствования” бурными аплодисментами приветствовало затею молодого старшего лейтенанта. Однако, выслушав аргументацию аналитика, руководивший работой организации полковник Талалай, скрепя сердце, дал разрешение на планируемый акт вандализма. Слово было сказано, согласие получено. Дело оставалось за малым — за благополучным окончанием этого безнадежного начинания. Это был любимый тост Ривейраса. Алексей Полковников, гнавший сейчас служебную “Ауди” в сторону Страстного бульвара, всячески к нему присоединялся. Первый шаг был сделан. Теперь оставалось главное — подготовиться и, что еще важнее, подготовить Женечку к неизбежной пресс-конференции Центра общественных связей ФСБ, которой предстоит состояться завтра.

Глава 17

Перелет на Северный Кавказ был позади. Старший лейтенант в пятнистом бушлате с серым смушковым воротником неторопливо и деловито проверял документы прилетевших, в основном, военных, поскольку вот уже три года гражданские рейсы на этот аэродром были редкостью. Он привычно ощупал фактуру бумаги, оценил оттиск печати и отметил наличие секреток. Правда, хозяин этого удостоверения, двухметровый бородач, судя по документам, капитан ФСБ, не слишком напоминал образчик российского офицера. Но за свою службу старший лейтенант повидал много, а потому отвык удивляться. “Значит так нужно”, — подумал он и возвратил следующее удостоверение спутнику капитана.

— На ту сторону собираетесь?

— До станицы Гупаловской как добраться? — Немного помолчав, спросил чернобородый капитан, игнорируя вопрос офицера аэродромной охраны.

— Вечером в ту сторону автобус будет, — охотно ответил лейтенант. — А нет — идите на трассу, тормозите любой военный грузовик. До развилки он вас довезет, а там уж, не обессудьте, километра четыре пехом в гору. Если повезет, может, конечно, кто подберет. Но вообще-то, машины туда редко ездят, место глухое.

Поблагодарив старшего лейтенанта, офицеры подхватили свои вещи, и бодро зашагали к трассе. В отличие от московских шоссе, забитых иномарками, дорога, тянувшаяся мимо аэродрома, по количеству старых советских автомобилей вполне напоминала путь в “светлое будущее” застойных времен. Картину меняла лишь хищная зеленовато-бурая туша БМП с повернутым в сторону трассы пушечным стволом, притаившаяся в распадке ближайших холмов.

Ждать пришлось недолго, и тупорылый ГАЗ-66 затормозил возле голосующих офицеров.

— Куда вам? — поинтересовался водила в зеленом армейском ватнике без погон.

— До развилки на Гупаловскую подвезешь?

— До развилки? — водитель почесал лохматую голову. — Можно и до развилки. Залазьте!

Войтовский забрался в кабину, а Ривейрас полез в кузов, забитый мешками с картошкой. Устроившись с относительным комфортом, он заложил руки за голову и, чтобы не думать о гуляющем в кузове холодном ветре, о предстоящей операции, о проклятых боеголовках, постарался сосредоточиться на чем-нибудь милом и приятном. Он вспоминал жену, всхлипывающую на кухне, когда он, заскочив домой буквально на несколько часов перед вылетом, вдруг, ни с того, ни с сего ринулся искать дембельский альбом, и, аккуратно вырезав из него одну из фотографий, сунул ее в нагрудный карман куртки. Сын пошел в этом году в первый класс, и теперь, по секрету от матери, копил оставшиеся от завтраков деньги, чтобы купить папе ко дню рождения бронежилет, такой же, как в кино… Владимир зябко поежился. Как ни крути, теплее от этих мыслей не становилось.

— Вам куда от развилки? — спросил в это время его напарника водитель грузовика.

— В станицу, — коротко ответил Войтовский.

— Да-а, — протянул водитель. — Тогда, считай, вам повезло. Я как раз туда еду. — Он замолчал и, повременив немного, спросил: — Закурить, часом не найдется?

— Найдется. — Капитан вытащил из кармана пачку “Родопи”. — Угощайся.

Шофер кивнул и вытащил из пачки пару сигарет.

— Не возражаешь?

— Бери, не стесняйся.

— А в станицу к кому? — затягиваясь табачным дымом, произнес парень.

— Мне б из Пластунов кого найти, — неопределенно ответил Войтовский.

— Эка, сказанул! — Усмехнулся водила. — Это тебе и ехать никуда не надо. Вот он, я, Никита Пластун. Прошу, как говорится, любить и жаловать.

— Пластун? — переспросил его пассажир.

— Так точно. Да ты, капитан, не журись. У нас в станице, кто не Гупаловы и не Юхименки, то, почитай, все Пластуны.

— А Валерий Пластун у вас там есть? — печально вздохнул Михаил, понимая, что если не назвать имени, ему, пожалуй, придется иметь дело с доброй сотней разновозрастных Пластунов.

— Валерий, — на минуту задумался его собеседник, — есть. Аж три. Тебе какой нужен?

— Ну-у, эдак с меня ростом, — пояснил Войтовский.

— А-а, Валерка! — догадался Никита Пластун. — Он мне по отцу четырехъюродный брат, а по матери — двоюродный дядя, — продемонстрировав глубокие познания в области переплетения генеалогических лиан, он с простодушной хитрецой уставился на офицера. — Да только он здесь сейчас не живет.

— Не живет? — озадаченно посмотрев на него, переспросил Войтовский.

— Не-а! — покачал головой водила. — Почитай, года два в станице не объявлялся. Так что, ежели чего надо, ступайте к Колюхе, младшаку его, может, он чем поможет.

— А Колюху этого где искать? — Со скрытой недоверчивостью осведомился Войтовский.

— А чего его искать? — пожал плечами Никита. — Он в заповеднике лесником служит. Так что, коли соль и спички у него еще не кончились, там, в горах, в лесу и сидит.

— Послушай, Никита, — обратился к нему капитан, — я так понимаю, ты человек вольный, не мог бы ты нас до Валеркиного младшака довезти?

— А чего ж? — хмыкнул Пластун. — Коли на лыжах ходить умеете, можно и сводить. Картоху мне разгрузить поможете, так и до вечера там будем.

— Согласен, — кивнул Войтовский.

— Ну, тогда по рукам.

Никита не обманул. Когда начало темнеть, лыжники увидели перед собою бревенчатую избу-пятистенок, темнеющую впереди на лесной опушке.

— Света нет, — тихо, но так, чтобы слышал идущий рядом Войтовский, проговорил проводник. — Да и Шахрай не лает. На дальний балаган, что ли, пошли, — задумчиво предположил он.

— Может и пошли, — откликнулся Войтовский. — Вон лыжня идет, — он ткнул палкой в сторону леса.

— И верно, — кивнул Никита. — С утра снег был, а лыжня видна. Значит, недавно пошел, — добавил он. — Знаете что, заходите-ка, покуда, в дом, топите печь, дрова и спички там есть. А я пойду по лыжне, авось догоню. А то, ежели уйдет на дальний балаган, ищи его потом, неделю может носа не казать.

— Может, все же, подождем вместе? — Облокотившись на воткнутые в снег палки, предложил Ривейрас.

— Никита дело говорит, — прервал его Войтовский. — Пошли в дом, время дорого.

Через пятнадцать минут в русской печи уже потрескивали дрова, охваченные жарким пламенем, и Ривейрас, прислонясь спиною к нагревающейся печной туше, ждал, когда закипит вода в изрядно закопченном котелке. В дверях появился Войтовский с новой охапкой дров.

— Да, — произнес он, смерив, пустую комнату скептическим взглядом. — Ну что, Валера еще не появлялся?

— А что, должен был? — Брови Ривейраса удивленно поднялись.

— А как же! — Изумился Михаил. — Сам посуди: командир сказал, что он в станице, значит, так оно и есть. Он абы чего говорить не станет. Теперь, дальше. Когда мы у Никиты во дворе мешки таскали, помнишь, соседский мальчонка забегал?

— Было дело, — согласился Владимир.

— Так вот, Никита ему на ухо что-то нашептал, мальчонку как ветром сдуло.

— Да мало ли чего, — пожал плечами Ривейрас. — У этого Никиты, поди, сотня дел без нас.

— Может, и так, — согласился капитан. — А может, и нет. Пока мы мешки таскали, пока отдыхали, чай пили, пока лыжи нам разыскивали, часа полтора прошло. Вполне хватит времени, чтобы дойти куда надо, а может, и вернуться. Особенно, если идти, точно зная куда, а не крутиться по закоулкам, как мы.

— А мы сильно крутились? — Удивился Владимир.

— Э, Володенька, — протянул его напарник, — пора тебе на отдых. Совсем ты, видно, притомился. Мы семь раз направление меняли. Опять же, лыжня, — ни с того, ни с сего заметил Войтовский.