Комната кукол - Майя Илиш

Я покачала головой. Если бы мне нужно было назвать то, что жило в этих куклах, это странное живое свечение и дрожь… Я бы назвала их призраками, хотя обычно представляла себе призраков в облике полупрозрачных людей в развевающихся одеждах, как Белая Дама на иллюстрации в одном романе. А вовсе не в облике зрачков без глаз, свечения без света, жизни без… жизни. Меня снова бросило в дрожь. Слово, название – и эти образы отступят… Но до тех пор…

– Это души, – мягко сказала Вайолет, точно речь шла о чем-то совершенно повседневном. – Они невероятно ценные. И ты должна присматривать за ними.

Я сглотнула. К горлу подступала рвота. Я вдруг почувствовала себя преданной. Вайолет все это время знала правду о куклах – и Руфус тоже. Они использовали меня, лгали мне, говорили, что мне просто нужно составить каталог кукол, – и зачем? Зачем я им вообще? Наверное, мне было легче раздумывать об этом, чем принять сказанное Вайолет. Души. Зачем Молинье комната, полная душ? Я слишком давно не молилась, пропустила слишком много воскресных служб, но я помнила то, что долгие годы слышала в церкви. Души хороших людей отправляются в рай. Души злых людей попадают в ад. Все остальные проходят чистилище. Но никто и никогда не рассказывал мне о душах, которые превращаются в кукол. Чепуха какая-то! Кто бы это ни придумал, я его знать не хочу.

– Тебя это пугает, верно? – продолжила Вайолет. – Ты увидела их в истинной форме. Никто тебя не предупредил. Мне очень жаль, что тебе пришлось узнать об этом вот так. Но у нас не было другого выбора.

– Почему?

Именно этот вопрос сейчас беспокоил меня больше всего. Почему они мне просто не сказали? Я бы им поверила… наверное… как-то.

– Нельзя было, – отрезал Руфус.

Его слова прозвучали грубее, чем я могла вынести в тот момент. Я надеялась, что говорить будет Вайолет, мне хотелось услышать ее нежное воркование, но слово опять взял ее брат.

– Никто из нас не мог предугадать, когда ты пробудишься. Это знание опасно, мы не могли допустить, чтобы спящий что-то узнал, тем более человек… – Руфус осекся.

Я прищурилась.

– Ты даже сейчас еще не все понимаешь. Как бы ты отнеслась к случившемуся вчера, когда еще не пробудилась? Или раньше?

Я только медленно покачала головой.

Его слова проникли в мои уши, просочились в извилины мозга, въедаясь все глубже… и вдруг обрели смысл, пройдя мою голову насквозь. Спящий. Человек.

Я не знала, что Руфус имеет в виду. Кто я? И кто он сам?

– Ты все поймешь в свое время, – сказала Вайолет, и на этот раз я была уверена, что она читает мои мысли. – Не сегодня и не завтра. Твое пробуждение только началось, но оно займет какое-то время.

– А все потому, что она не проснулась сама по себе. Она ее разбудила, – мрачно заявил Руфус.

– Полагаю, в этом и состоит ее задача? – спросила Вайолет.

Я поняла, что они говорят о Бланш. Бланш открыла медальон и дунула мне в лицо серебристой пылью. Пыльцой фей…

– Она должна была осторожно следить за тем, когда наступит нужное время. И потом, когда начнется пробуждение, ненавязчиво помочь. А не схватить ее и швырнуть в холодную воду, – ворчал Руфус.

Я постепенно понимала, почему Бланш сейчас не с нами в гостиной.

– Она молода, – ответила Вайолет. – Она очутилась в детском теле, потому что в душе она и есть ребенок. Ты должен тщательно выбирать слова, ставя перед ней какую-то задачу. Ты не можешь ждать, что она все поймет сама. Она пожалела девочку и захотела помочь Флоранс.

Руфус молчал. Лежа на диване, я не видела лицо Вайолет, поскольку она стояла в изголовье, поэтому сосредоточилась на лице Руфуса, на его мыслях, его мимике. Он казался рассерженным, но его злость была адресована Бланш, а не мне. И тут Руфус, видимо, вспомнил, что я все еще здесь и слышу каждое их слово. Пусть я действительно не понимала, о чем они говорят, я все запомню и попробую разобраться, что же они имели в виду. И Руфус это знал. Протянув руку, он взял стакан, одиноко стоявший на столике, и протянул мне.

– Выпей, девочка. Это помогает заснуть, а тебе нужно будет много спать в ближайшее время. – Уголки его рта чуть приподнялись в улыбке. – Спать, чтобы пробудиться. Когда ты поймешь, что я имею в виду, худшее будет уже позади.

Но я не хотела спать. Я знала, что мне приснятся куклы – и души. Я хотела больше никогда не видеть снов. Но я повиновалась. Взяла стакан и выпила. Моим врагом были сновидения, а не сон сам по себе. И с врагом нужно столкнуться лицом к лицу, чтобы одолеть его.

Когда я проснулась, то уже лежала в своей постели. Чувствовала я себя хорошо. Кто-то позаботился обо мне и переодел в ночную рубашку. От этой мысли я улыбнулась. И уснула опять.

Потом я, наверное, буду кусать себе локти – я ведь упустила такую возможность наконец-то получить ответы на все накопившиеся у меня вопросы. Впервые Руфус и Вайолет начали рассказывать мне хоть что-то, они готовы были открыть мне новые тайны. А я не воспользовалась этим. Поджала хвост, как трусливый пес, и спаслась бегством в сон… Сама виновата. Едва ли такой шанс скоро представится. Но в глубине души я была этому даже рада.

Да, я могла бы задать им вопросы, я столь многое хотела узнать. Откуда взялись эти куклы? Кем была мисс Лаванда и что с ней случилось? Кем являются Руфус и Вайолет? Где Алан? Сотни вопросов, а может быть, и тысячи.

Но на самом деле я больше не вынесла бы ни одного ответа. Может быть, по этой причине мы ходим в школу восемь лет, а не узнаем все в один день. Наш мозг может переварить в день, в неделю или в год только ограниченное количество новостей. В моем случае я за несколько минут узнала столько, что хватило бы на целый месяц. В тот момент, когда Вайолет произнесла слово «ду́ши», где-то в моей душе захлопнулась дверца, и я отгородилась от внешнего мира, чтобы защититься. Я не хотела всего этого знать – мне нельзя было это знать, ведь я предпочитала сохранять ясный рассудок. Все это просто сон. Кошмарный сон.

Я сидела на кровати, не зная, как там оказалась, и чувствовала, что тут что-то не так. Вокруг, в моей комнате… что-то изменилось. И меня это пугало. Я даже не решалась оглядеться. Я боялась, что еще что-то отбросит личину и покажет мне свой истинный лик. Но из нового в комнате я увидела только вазу с яркими цветами, стоявшую на столике для умывания. Ваза была такой маленькой, что поместилась бы у меня в ладони. Я попыталась понять, из каких цветов состоит букет. Фиалки, ландыши и какая-то зеленая трава, которую я не узнала. Можно было встать и посмотреть поближе, но меня вдруг охватили сомнения. Разве ландыши не должны были давно отцвести? Конечно, я уже не раз замечала, что в саду Холлихока цвело все одновременно – и неважно, подходил месяц для цветения этого растения или нет. Но это было в саду, а не в безопасном пространстве моей комнаты. Я смотрела на цветы, точно ожидая, что они у меня на глазах превратятся во что-то ужасное. Но ничего такого не произошло. В вазе все еще стояли фиалки и ландыши.

Кто поставил их туда? И почему? Я покачала головой, представив, что во сне как лунатик пошла в сад и насобирала цветов. Это вполне могло оказаться правдой. Я ничего не помнила. От снов, которых я так боялась, у меня не осталось ни одного воспоминания. Не то чтобы меня это утешило. Кошмарам словно не нужно было больше вторгаться в мои сны, ведь они и так уже захватили явь. И сейчас я бы их больше не выдержала. Конечно, резоннее было бы предположить, что кто-то их мне принес. Кто-то приветливый, пожалевший меня… В этот момент открылась дверь и в комнату боком протиснулась Бланш.

– Вот ты где, – радостно сказала она, поворачиваясь ко мне. – Ты проснулась. Как у тебя дела? Что тебе снилось?

Я молча смотрела на нее. Бланш держала в руках птичью клетку, огромную, размером чуть ли не в ее рост, и теперь оглядывалась в поисках места, куда же ее поставить. Неужели она не видит, какая у меня маленькая комната? Совсем не такая, как у нее, где можно просто поставить клетку у окна или рядом с кроватью. Подумав, Бланш отставила в сторону миску для умывания и опустила клетку на столик. Клетка была для него слишком велика, и я боялась, что при первом же неверном движении вся эта конструкция обрушится. Там что, птица внутри? Любопытство заставило меня все-таки выбраться из постели.

– Что ты тут делаешь? – спросила я.

– Показываю тебе, что мне очень стыдно за свой поступок, что же еще? – Бланш просияла. В ее голосе не было и следа сожаления. – Я украшаю твою комнату, это же я виновата, что ты сейчас плохо себя чувствуешь.

Мне вспомнилось, что говорил о ней Руфус – и как он при этом злился. Я улыбнулась при мысли о том, какую головомойку он устроил Бланш.

– Это… это ты принесла мне цветы?

Бланш гордо кивнула:

– Белые цветы – от меня. Фиалки – от Вайолет. Только подходящие Руфусу цветы я не придумала, прости.

Я ухмыльнулась, хотя мне сейчас было не до смеха, слишком уж много всего случилось.