Академия тишины (СИ) - Летова Ефимия

— Я съезжу домой на два дня. Надо проведать Сэма и выяснить, что решилось по его поводу. А потом вернусь сюда, — неожиданно вслух сказал Габриэль, а я вздрогнула от звука его голоса больше, чем от появления умертвий-уборщиков. Помотала головой, мол, не обязательно возвращаться, останься с семьёй.

С Джейси, моим Джейси.

— Я бы вообще никуда не уезжал, — Габриэль прижал меня чуть крепче, а я зажмурилась, вдыхая его запах, скорее, чувствуя, чем слыша тихий стук его сердца. — Но Сэмюэль… Сейчас, честно говоря, мне кажется, идея с его поступлением сюда — абсолютно бредовая. В конце концов, пусть его тело выросло, и даже рассуждать он стал куда разумнее, но его ввели в стазис, когда ему было девять, Джей! Только девять лет!

Я протестующе отстранилась — демоны, как объяснить Габу, что его, а вообще-то и мой братец нужен мне здесь, нужен очень-очень?! Что на самом деле он старше нас обоих?

Демонов Джеймс и его привычка умалчивать обо всём до последнего!

— Дело не в том, что я боюсь за него, Джей, нет, я не чувствую себя виноватым, правда — больше не чувствую. И не в том, что ему тут будет трудно, в конце концов, об этом должны думать родители, а не я — они же сами здесь учились! Но в целом я бы не хотел, чтобы он здесь учился. Именно здесь.

Габриэль смотрит мне в лицо, зелёный и голубой глаза проявляют редкостное единодушие — в них тревога.

— Безмолвие, глухота — это какие-то варварские методы, Джей. Не говоря уж обо всём остальном — работа с трупами, со стазисом, с умертвиями этими. Может быть, кому-то и надо этим всем заниматься, но они переходят грань. Они все тут переходят грань! Вспомни Лукаса, вспомни леди Сейкен.

Габриэль тянет меня к себе, а я почти изумлённо смотрю на него — он редко проявляет эмоции так явно. И в том, как он беспокоится о Джеймсе, есть нечто невероятно… притягательное. Я целую его в ответ, ощущая покалывающее возбуждение в запястьях, но Габ чуть отстраняется.

— Джей, послушай. Меня здесь, по сути, ничего не держит — кроме тебя. Я останусь с тобой в любом случае, я знаю, что ты хочешь доучиться, несмотря ни на что. Твоя магия, твой дар — что-то особенное, это видно всем. Ты рождена для этого места, но ты же знаешь, что там, наверху, творятся какие-то интриги, что магов могут убить, они могут просто исчезнуть, а с этими твоими выездами в столицу совершенно тёмная история… Давай уедем отсюда вместе, Джей? Мы останемся вместе, в любой другой Академии, которую ты выберешь, и, я надеюсь, что после тоже.

Я смотрю на него потрясённо.

Не ожидала.

— Я на тебя ещё мальчиком запал, Джей, на такие жертвы ради тебя готов был пойти, — он вроде бы шутит, но зелёный глаз всё ещё непривычно серьёзен. — Что думаешь?

Мне так хочется сказать ему всё, что никак не удаётся сказать. Каждый раз эта демонова печать в самый нужный момент не даёт мне сказать ему самое главное! Вместо ответа я просто снова качаю головой, не отрывая взгляда от его потрясающих глаз за стёклами очков.

И Габриэль не настаивает.

— В понедельник вернусь. Постарайся ни во что не вляпаться, ладно? Ларс, надо полагать, останется?

Эти вопросы ответа не требуют.

— Завёл я себе сокровище, — его рука зарывается мне в волосы. — То одно, то другое, ещё и Ларс. Так на тебя смотрит.

Протестующе трясу головой: приятель тут явно не причём, а что «то одно, то другое» — так разве я виновата?!

— Так ты считаешь, что Сэму нормально будет здесь?

Энергично киваю.

— Ну… может, оно и так, — его губы касаются моего лба, и я позволяю себе зажмуриться, расслабиться. — Присмотрю за ним хоть, как и планировал, хотя бы год. Что-то мне подсказывает, братец ещё подкинет проблем.

…И возразить ему я не могу. При всём желании я, к сожалению, думаю так же.

Глава 30

Габриэль уехал, всерьёз заставив меня задуматься о будущем. Таком многовариантном будущем.

То есть, как минимум двухвариантном.

Доучиваться здесь, ждать Джеймса, пытаться наладить контакт с адьютом, пытаться построить собственный путь и карьеру королевского мага, искать следы Корнелии. Подвергаться гипотетическим опасностям. Хотя кто может гарантировать, что на жизненном пути огненной магички с некоторыми способностями в отношении поднятых-приподнятых умертвий не встретятся ещё какие-нибудь сумасшедшие маги?

Да никто!

И вообще, уйти я могу в любой момент. А сейчас у меня, так или иначе, есть двадцать четыре дня относительного покоя, когда я могу отдохнуть, позаниматься, подумать…

Попробовать что-то выяснить. Ну а потом решу, время есть.

Мне только восемнадцать, у меня полно времени, у меня вся жизнь впереди! А любовь всей жизни уже фактически найдена, полдела, считай, сделано.

О чём мне вообще тревожиться?

Опустевшая Академия казалась тихой вдвойне. Проводив Габриэля и трогательно (надеюсь) помахав рукой ему вслед, я пошла вдоль леса, отчего-то вспоминая, как вела в лечебное крыло сэра Джордаса с этими его странными повреждениями плетений. Тогда я ещё почти ничего не знала и крайне мало с чем могла сравнить, но сейчас мне показалось, что между теми его обрывочными, словно бы прогнившими, оборванными и разлохмаченными нитями и плетением больного в королевском дворце, которым я чуть было не запустила в Ларса, было что-то неуловимо общее, похожее, хотя мне всё-таки недоставало знаний, и я могла отметить только цвет, крайне печальное состояние и совершенно антинаучное, но такое яркое ощущение склизкой мерзозти и тоски. От этих воспоминаний мысли сами собой поспешили убраться подальше от сложной темы и перебросились на курсовой журнал Джордаса, который я как-то случайно нашла в закрытой библиотеке, и который недвусмысленного говорил о том, что глава факультета смерти очень хорошо знал Корнелию Менел. И если он всё же вернётся, разговор с ним будет стоять одним из первых в списке необходимых дел. Отчего-то я чувствовала себя гораздо смелее и увереннее, чем раньше.

Сэр Элфант мне не откажет. И раньше-то отказать по большому счёту не мог, а сейчас… Хмыкаю, вспоминая наше короткое противостояние перед тем, как я выпросила маленький отгул для себя и Габриэля. Это было… волнительно.

Налетевший ветер, мягкий, но уже по-осеннему прохладный, танцевал в моих распущенных волосах — я всё ещё толком не могла привыкнуть к этому волшебному ощущению. Идти бы вот так и идти…

— Одиннадцать, а не двенадцать, — раздался шелестящий голос у меня прямо над ухом, и я подскочила на месте.

Волосы Анны тоже разлетались, плясали, чудили и складывались в причудливые руны, но ветер был тут не при чём — призрачные пряди жили своей жизнью.

— Осталась совсем одна, девочка Менел?

"Ну и наконец-то, да только кто ж меня оставит, один уехал, так другой остался, да и прочие сейчас понабегут, подтянутся", — мрачно подумала я, обошла проявившегося передо мной призрака и двинулась дальше. Всё равно пытаться разговорить эту волосастую вредину дело дохлое. Её гипотетическая ревность и — или — зависть ко всем особам женского пола без исключения порядком утомляла, а новые загадки, которые она могла преподнести, только ещё больше раздражали. Захочет — сама меня найдёт. И сама всё расскажет.

Несколько метров спустя призрак снова меня нагнала:

— Было двенадцать магов, которых устранили после попытки государственного переворота. Чуть больше трёх десятков лет назад, я была ещё жива. Лукас только-только родился. Об этом почти никому неизвестно, королевская династия правит уже несколько столетий, но всегда есть альтернативные варианты, знаешь ли. Словно камень, упавший в воду — волны расходятся далеко. Водная гладь колебалась двенадцать лет, всё затихло со смертью Корнелии. Смертью, которой, если посмотреть на тебя, тогда не было.

Я остановилась, поглядела на Анну в упор. Эмоции и чувства плохо читались на полупрозрачном лице. Лично мне всегда виделась в нём насмешка.

— На самом деле смертей, конечно, было больше двенадцати, потому что убирали сначала кого-то из родни, а если таким образом повлиять на мага не удавалось, тогда уже и его самого.