Женщина нашего времени - Рози Томас

Кен выпил, незаинтересованно чмокнув губами, а Кэт только подержала бокал в руке. Ее взгляд был направлен на Харриет.

— Это большая ответственность для тебя. Особенно с такой игрой, как эта.

— Не только одна игра. Будут и другие, как только мы успешно запустим эту. Все будет расширяться, создавая целую империю. «Мы ограничены только небесами», — сказали они.

— Расскажи нам всю историю, — попросил Кен с проницательным выражением лица, означающим, что он сам стоит во главе дела и разбирается в таких вещах.

Харриет рассказала о предложениях Лендуитов.

— Они дают сто двадцать тысяч фунтов и получают первоначальные тридцать пять процентов в компании. Я имею равную долю на вложенные двадцать тысяч фунтов.

Это было одно из окончательных условий Мартина Лендуита. Это было знаком доверия, скорее всего символическим, который предложил Мартин.

На показ «Головоломки» на Ярмарке игрушек Харриет истратила почти все свои деньги до последнего пенни и смело смотрела в глаза Мартину Лендуиту. «Прекрасно, — сказала она ему. — Я справлюсь».

— Я собираюсь продать «Степпинг», — сообщила она сейчас Кэт и Кену. — Это наилучший способ получить свои деньги. И я смогу возвратить тебе твою ссуду, Кен.

Они оба пришли в ужас. Кэт с трудом выдохнула:

— Ты не можешь. Не раньше, чем пойдут твои дела. У тебя же ничего не будет.

Харриет подготовилась и к такой реакции. Она ободряюще улыбнулась:

— Я могу. Я должна вернуть деньги Кену до того, как я вступлю в новые обязанности. Я вложу оставшиеся деньги в «Пикокс» и оставлю немного на жизнь до тех пор, пока новый бизнес не начнет давать прибыль. «Степпинг» сейчас чего-то стоит, но я не смогу с ним и дальше как следует работать, если начну новый бизнес. Все будет очень хорошо, я обещаю это.

Она повторялась, пытаясь убедить Кэт, которая только отрицательно покачала головой. Харриет понимала, что затейливые названия и длительные разговоры об участии в акционерном капитале — это одно, в реальные покупатели — это другое, и, по мнению Кэт, значительно лучше.

— У тебя нет приличного дома, а теперь не будет и приличной работы.

«И мужа, чтобы ухаживать за тобой», — вложила в ее уста Харриет. Сама Кэт была защищена Кеном и его идеальным домом. Она настрадалась без этого достаточно долго, и было совершенно естественно, что она хотела такой же безопасности и для своей дочери.

Харриет нежно погладила плечо матери, глядя на серебряные волосы на ее голове. Она помнила лицо молодой девушки, которое видела проступающим через черты уже немолодой Кэт.

Она не испытывала страхов Кэт. Она знала, что судьба забросила ее вверх к головокружительно крутым вершинам, расходящимся во все стороны от нее, но она чувствовала под ногами твердую почву и была уверена, что сможет шагать без опаски по этому пути. Уверенность опьяняла ее. Чтобы ни говорила Кэт, у нее впереди будет настоящая работа. Ей не нужны ни дом, ни муж.

— Послушайте, — сказала она, — я еще не закончила рассказывать. Я хочу расплатиться с Кеном по приятной причине. Восемьдесят процентов новой компании будут принадлежать мне, персоналу и инвестирующей фирме. Таким образом, остается двадцать процентов для других инвесторов. Если вы, Кен и мама, захотите инвестировать меня снова, то мне это будет очень приятно. И если ты согласна, мама, то я хотела бы, чтобы ты вошла в совет. Ты была бы одним из пяти директоров.

Кэт покраснела.

— Я — директор компании?

А Кен только наклонился вперед, положив ладони на стол, заставленный бокалами с шампанским, про которое уже забыли.

— Я не знаю, дорогая, — неуверенно сказал он. — Кирпичи и цемент нужны всегда. Какая-то игра и куча процентов из воздуха — это нечто другое.

Кэт быстро взглянула на него.

— Кен, — взмолилась она.

— Все в порядке, — вставила Харриет.

— Теперь подождите обе. Харриет хорошо работала в своем маленьком магазине, я доволен доходом от этого капиталовложения. Она не подвела меня, но я знаю бизнес, и меня не привлекает новая идея. О каком количестве денег ты говоришь, Харриет?

— Десять тысяч фунтов.

Мартин Лендуит предполагал, что это будет приемлемое капиталовложение от семейных акционеров.

У Кена опустились уголки рта, и он отрицательно покачал головой.

— Слишком много для вложения в сумасшедшую идею.

— «Лендуит Эссоушиэйтс» готовится вложить в двадцать раз больше, — сухо заметила Харриет.

Прямой отказ Кена вызвал у нее раздражение, хотя она уже заранее была готова легко принять любое его решение.

— Ну и пожалуйста. Но я ведь не овца, чтобы следовать за ними.

— Кен, позволь мне сказать.

Румянец на щеках Кэт сконцентрировался в два пятна, проступивших на скулах.

— Я сама помогу ей. Если Харриет верит в свое новое дело и хочет, чтобы я участвовала в нем, тогда и я хочу этого. — Она повернулась к Харриет. — У меня есть деньги, чтобы вложить в дело. Это то, что оставила мне твоя тетя Дороти. Я их никогда не использовала и кое-что прибавила к ним за эти годы. Я дам тебе твои десять тысяч.

Она посмотрела в сторону, на Кена. Это было так редко, чтобы Кэт противоречила ему, но она всегда бывала такой решительной, когда дело касалось Харриет. Харриет вспомнила о предложении Джейн. Она подумала, несколько сомневаясь, что она хочет рискнуть деньгами своей матери там, где откажутся ее друзья. Однако у Кэт был муж, заботящийся о ней, а Джейн была одна.

К явному облегчению Кэт, Кен только хлопнул руками по столу.

— Это твои деньги. Я не собираюсь спорить с тобой. Кэт, если ты хочешь спустить их в канализацию, то это твое собственное дело.

А потом он подмигнул Харриет. «Он принял решение, — подумала Харриет, — и теперь он готов быть великодушным». Она знала также, что десять тысяч фунтов не такая уж большая сумма для ее процветающего отчима.

— Вы не спустите их в канализацию, — сказала она звонко. — Я обещаю это. Это хорошее капиталовложение. Спасибо, мама. Спасибо за доверие.

Тихо, как будто несколько пораженная тем, что она обещала, Кэт сказала:

— Кроме того, я хотела бы сделать это и ради Саймона тоже. А как насчет Саймона, Харриет?

— Сейчас он не получит ничего. Пока еще нечего получать. Когда придет время, он получит справедливую долю.

— Я знаю, ты сделаешь все правильно, — произнесла Кэт.

— Итак, я предлагаю десять процентов тебе, мама, и по пять процентов Кену и Лизе. Конечно, если ты хочешь включить их.

Кэт была довольна:

— Конечно, мне это нравится.

Харриет протянула руку:

— По рукам.

Все трое ударили по рукам.

— Выпейте ваше шампанское, — приказала Харриет. — Думаю, что это следует отметить.

Они оставили вторую бутылку шампанского до возвращения Лизы. Она пришла немного позже, раздраженная дневными делами и часом пик, надутая и хорошенькая в своей теплой ярко-красной куртке. Ее глаза устремились на бутылку и бокалы.

— Что происходит, мама? Вы выиграли в почтовый тотализатор?

— Харриет получила большой заем для нового дела.

Выражение лица Кэт представляло собой смесь различных чувств.

Она гордилась Харриет и тревожилась за нее, но она всегда сознавала существование старого соперничества между ее дочерьми и никогда не перехваливала одну перед другой. Она также страстно желала, чтобы все было хорошо, как она всегда неуверенно говорила себе. Не должно быть ссор сегодня вечером, да и, вообще, никогда, если только это возможно. Когда Харриет наблюдала за этим маленьким сражением внутри матери, она возмущалась, но и любила ее за это еще больше.

— Это повод для того, чтобы выпить. — Лиза поставила бокал, чтобы его наполнили.

— Мы собираемся стать акционерами. Разве это не прекрасно?

Лиза подняла на сестру брови, и Харриет разъяснила ей договоренность.

— Мне? — радостно воскликнула Лиза. — Наконец-то и я стану отвратительным капиталистом.

— Благодаря маме. Но теперь ты больше не сможешь покупать себе одежду по себестоимости в «Степпинг».

Лиза взглянула на нее:

— Успехов, успехов всем нам. Приготовить мне парадный обед? Ты останешься?

Харриет унаследовала от Кэт не слишком большую любовь к кухне. А Кен и Лиза были кулинарами.

— Только на этот вечер. — Никаких покушений на территорию Лизы. — Мне бы хотелось пообедать.

Лиза весело трещала и напевала над плитой, а Харриет накрывала круглый стол в столовой. Кэт нашла в шкафу новые розовые свечи и вставила их в стеклянные подсвечники, а Кэн спустился вниз в свежей рубашке и зеленом кардигане с обтянутыми кожей пуговицами.

Свет свечей дрожал и создавал уют, а они, когда сели обедать, почувствовали, что они — семья, сидящая вокруг стола.

После того, как поели, Кэт протянула руку, чтобы сказать что-то важное. Остальные трое после веселых протестов послушно успокоились.