Метла Маргариты. Ключи к роману Булгакова - Альфред Барков

Совершенно очевидно, что Понырев идет по старому маршруту погони за Воландом («всегда по одному и тому же маршруту»); очевидно также, что повтором о нефтелавке и «старом покосившемся фонаре» (даже лексика совпадает!) Булгаков настойчиво сигнализирует о том, что маршруты погони Понырева и полета Маргариты не только пересекаются, но на каком-то участке даже совпадают (совпадающим участком являются особняк – нефтелавка – газовый фонарь). Причем из описания ясно, что нефтелавка и газовый фонарь находятся на участке между Патриаршим прудом и готическим особняком.

К сожалению, прокладываемые исследователями эти два маршрута не только не совпадают, но даже нигде не пересекаются. Хотя это обстоятельство, безусловно, должно сигнализировать о наличии в расчетах некорректных посылок, оно просто игнорируется.

В прекрасно изданной книге Л. К. Паршина[279], тем более радующей, что Леонид Константинович оказался моим коллегой (горный инженер), в яркой, красочной форме интерпретирована кропотливая многолетняя работа московских краеведов, сделавших вполне обоснованный вывод, что дома, соответствующего описанному в романе, в «тех», пречистенских, «арбатских» переулках нет. К сожалению, Леонид Константинович, повторив детали поиска, не учел их выводы, в связи с чем результат этой части его труда следует признать ошибочным. Да и адрес, по которому расположен, по его мнению, «дом Маргариты» (улица Танеевых, 12), находится в стороне от так красочно расписанного им маршрута Понырева. К тому же, и сам Л. К. Паршин признает, что «особняк не готический и фонаря с трехстворчатым окном не видно»[280].

Давайте же, уважаемый читатель, попытаемся вместе извлечь из текста романа максимум информации об этом особняке.

Он двухэтажный, удален от «красной линии» – между домом и тротуаром имеется решетчатая ограда и сад. Ось дома ориентирована по линии северо-запад – юго-восток, своим фасадом особняк выходит на северо-восток, имеет нечетный номер. Трехстворчатое окно должно быть расположено на втором этаже в угловой, юго-восточной части.

Теперь – о его расположении в топографии Москвы: к северо-западу от Кремля, между Патриаршим прудом и Никитскими воротами.

Вот каким путем получены эти выводы. Все эпизоды, связанные с этим особняком, происходят в вечернее время при полной луне, которая, следовательно, может быть только на востоке. Стоит напомнить, что, закончив роман летом 1938 года, Булгаков вплоть до марта 1939 года проводил ежедневные наблюдения за луной; в результате в эпилог, который был написан в мае 1939 года, были включены дополнительные астрономические данные, уточнившие данные об ориентации особняка в пространстве. Очевидно, что после завершения основной части романа писатель обнаружил отсутствие в ней информации, гарантирующей однозначность результатов.

В принципе, опираясь на содержащийся в романе материал, изложенные выводы сделать нетрудно. Вчитаемся в текст: Понырев подходит к особняку, «окрашенному луной с того боку, где выступает фонарь с трехстворчатым окном, и темному – с другого». Зная, что в полнолуния по вечерам луна бывает только на востоке, сделать вывод о том, что трехстворчатое окно находится в восточной части дома, совсем нетрудно. Из этого же отрывка следует (в первом приближении), что ось дома ориентирована по линии восток – запад.

То, что окно выходит на фасад дома, а не в его торец, следует из описания сцены перед полетом: иначе Маргарита не могла бы видеть своего соседа Николая Ивановича, находившегося в пространстве между фасадом и решеткой сада. Теперь предстоит уточнить, куда выходит фасад – на север или на юг. Читаем: перед полетом Маргарита «села на подоконник боком… лунный свет лизнул ее с правого бока… Полюбовавшись на луну, Маргарита повернула голову в сад и… увидела Николая Ивановича». Здесь ясно, что она сидела спиной к луне, следовательно, лицом к западу; значит, правый бок Маргариты, как и окно и весь фасад, ориентированы к северу. Вот как играет в романе совершенно, казалось бы, незначительная деталь: «лунный свет лизнул ее с правого бока». Не будь этой детали, невозможно было бы однозначно определить, куда же выходит фасад – на север или на юг.

Подчеркиваю, что такие ориентиры, как «восток», «запад», «север», пока определены в первом приближении; вместе с тем содержащаяся в эпилоге информация дает возможность уточнить направление оси дома.

…Действия Понырева носят систематический, повторяющийся из года в год характер. При этом освещение особняка луной не меняется: всякий раз, то есть каждый год, он «окрашен луной с того боку, где выступает фонарь». При четком совпадении оси дома с линией восток – запад возможны ситуации, когда выходящее на север окно освещаться не будет (бывает, что луна восходит на юго-востоке). Из этого следует вывод, что фасад выходит не точно на север, а на северо-восток. Следовательно, ось дома ориентирована по направлению северо-запад – юго-восток.

После выполнения этих операций определить, на какой стороне находится дом – четной или нечетной, – не представляет труда. Место действия в топографии Москвы указано четко – к западу от Кремля («арбатские переулки»); принципы нумерации, установленные еще с незапамятных времен, действуют и поныне: нарастание номеров от центра к периферии. В нашем случае слева, то есть с южной стороны, номера нечетные, справа – четные.

То, что дом расположен между Патриаршим прудом и Никитскими воротами, становится ясно из анализа маршрута погони за Воландом. «Поэт после тихой Спиридоновки (улица Алексея Толстого) очутился у Никитских ворот», затем увидел берет Воланда в начале Большой Никитской, или Герцена.

Большая Никитская пересекается с площадью Никитских ворот, а начало ее находится у Манежа. То есть, как только Бездомный пересек площадь, он вышел за пределы Арбатской части и перешел в Тверскую часть. Иначе говоря, Никитские ворота – конец того участка, на котором следует искать дом, поскольку из описания дальнейшего маршрута видно, что поэт в Арбатскую часть города уже не возвращался.

Таким образом, район поиска сузился до нескольких сот метров: Патриарший пруд – коротенькая улица Адама Мицкевича (Патриарший переулок) – Спиридоновка (Алексея Толстого) – очень короткий участок улицы Качалова (Никитской) мимо дома Рябушинских, где в тридцатые годы жил Горький – площадь Никитских ворот. Всего десять – пятнадцать минут ходьбы, причем на всем этом маршруте только Спиридоновка (Алексея Толстого) имеет вычисленное направление. Да и Булгаков в коротких описаниях этого маршрута явно неспроста трижды (!) повторил название этой улицы.

Остается только пройти по этой улице и осмотреть дома по стороне с нечетными номерами. И вот он, красавец – единственный на всю Москву, с элементами готики, с решеткой… И еще остается удивляться, – ведь булгаковеды часто ходят по этому маршруту, мимо этого дома, не могут не любоваться им, а ведь не узнают… Потому что ходят, как и Понырев, «с пустыми и незрячими глазами», никак не хотят вырваться из замкнутого круга стереотипов.

Поскольку я живу не в Москве, то не мог пройти этим маршрутом. Поэтому перед подвернувшейся командировкой зашел в одну из киевских библиотек, взял справочник «Вся Москва» за 1903 год, выписал адрес – Спиридоновка, 23 («Арб. ч.»), и пришел по этому адресу. И только тут узнал, что Патриарший пруд совсем рядом – в сотне метров! Правда, номер дома изменился, стал 17. Да сад вырубили в 1988 году – перед визитом президента США Р. Рейгана. Сделали лужайку, хотя и не такую обширную, как перед Белым домом. А так – все на месте. Как у Булгакова. И даже трехстворчатое окно. Голой Маргариты в нем, правда, видно не было – может, потому, что дом находится под охраной.

Но почему все-таки выписал именно этот адрес? Очень просто. Если Маргарита – Андреева, то тогда кто тот муж-инженер, от которого она в конце 1903 года ушла к Масте… – простите, к Горькому? Вот его адрес и нужно искать. То, что это не муж Андреевой А. А. Желябужский – ясно, она с ним к тому времени уже не жила. Тогда – Савва Тимофеевич Морозов. Вот его-то последний в жизни адрес и взял в справочнике. Кстати, именно этот дом на Арбате и описал Ф. И. Шаляпин, и вас, читатель, с его описанием я уже успел познакомить. Поэтому занимать ваше время другими подробностями не стану; желающие могут получить дополнительную информацию в воспоминаниях В. И. Немировича-Данченко, в книге Саввы Тимофеевича Морозова (внука мецената) «Дед умер молодым» с прекрасными фотографиями интерьера, в статье Н. Думовой «Друзья Художественного театра»[281]. Отмечу только, что особняк построен в 1898 году по проекту академика архитектуры Шехтеля (его же – дом Рябушинских, а также реконструированное в начале века здание МХАТ).

Оказывается, что дом С. Т. Морозова действительно известен в Москве как «дом в готическом стиле» – это видно из того, что комментаторы воспоминаний Ф. И. Шаляпина Дмитриевские, вовсе не имея в виду роман Булгакова, в качестве самой характерной его приметы выделили именно эту. Как видим, «готика» в архитектуре Москвы могла бы стать еще одним путем поиска «дома Маргариты» – если бы не стереотип мышления, не позволивший исследователям вырваться за пределы «замкнутого круга» Сивцева Вражка.