Дрозд и малиновка - Марианна Красовская

Что я могу сказать? Им удалось невозможное. Изумрудный шелк красиво оттенял бледную кожу и роскошные волосы, яркий цвет которых был чуть приглушен этой их мазью из горшка. Кстати, она приятно пахла розами и какой-то пряной травой. Брови и ресницы были не черные, а темно-рыжие, зеленые глаза казались огромными и глубокими, а пухлые губы таинственно поблескивали.

Я была красива как никогда.

И только проклятые веснушки портили всю картину!

— Почему вы не отбелили мне лицо? У меня кожа… пятнистая!

— Это мило! — заявила Гойренн, посмеиваясь. — К тому же нельзя быть такой красивой, женщины обзавидуются. А тут небольшой… даже и не изъян, а некая пикантность. Ты живая, ты не фэйри, и это прекрасно.

— Свежесть сада на твоем лице, словно бы роса на розе ясной. Не печалься, милая, напрасно, просто ты другая, не как все.

Я поджала губы, стараясь не слишком громко скрипеть зубами. Прекрасно, как же. Посмотрела бы я на них, если бы у них были это проклятые веснушки!

— Я готова, — мрачно объявила, засовывая ноги в туфли. Счастье ещё, что ниххонские деревянные сандалии на немыслимой подошве были тут не слишком в чести. Их носили только самые ярые приверженцы традиций, да и то, Наверное, только на маскарады или особые церемонии. В моде были обычные кожаные туфельки на плоской подошве, украшенные бисером и эмалевыми пряжками.

— Веер!

— Зонтик!

— Сейчас приедет экипаж. Ну ладно, с твоим цветом волос и глаз никто не будет ждать от тебя идеального соблюдения церемоний. Главное, молчи, молчи. Светлоликая все скажет за тебя.

— Не ругай ее, сестра. Мальва знает все сама. Двадцать лет она учила юных дев вести себя…

Дозволение на аудиенцию мне достала Райраки очень быстро, буквально на следующий день после того, как узнала о том, что я в столице. Прошение тоже она помогла составить. Дело осталось за малым: понравится императрице настолько, чтобы она предложила мне погостить.

На самом деле это тоже традиция: Светлоликая любит приглашать своих новых знакомых в дворец на пару недель. Это и честь, и обуза: наряды, причёски и украшения обходятся недёшево, а шансы опозориться на какой-нибудь церемонии довольно высоки. И тем не менее мало кто отказывается, ведь сколько полезных знакомств можно тут завести! А как тебя потом будут уважать дома! Поэтому тут я почти не боялась провала: не должна Императрица меня так запросто отпустить, я — чужестранка и владелица престижной школы. Если я совсем уж не наделаю глупостей, приглашение во дворец мне обеспечено.

***

Я стояла в залитом солнечными лучами кабинете в традиционном ильхонском, вернее, даже ниххонском стиле: декоративные панели с журавлями в разных позах на стенах, резная мебель тонкой работы, покрытая черным лаком, диван на гнутых ножках, обитый красным с золотыми цветами шелком, большой шкаф с множеством ящиков и книгами на полках. Невероятным образом все это слепящее глаз великолепие выглядело очень гармонично, хотя и весьма вычурно.

Точно так же — богато, сияюще и удивительно гармонично выглядела невысокая и немолодая женщина, стоящая напротив меня. Белое с золотым кимоно, высокая прическа, утыканная золотыми же шпильками с эмалевыми хризантемами,длинные серьги. Уже то, что на искусно накрашенном лице были видны следы возраста, говорило о немалых летах светлоликой. Ильхонцы стареют поздно и медленно. К моему стыду я напрочь забыла, сколько лет достопочтенной Юонг Кио.

Я вообще позабыла все на свете, отчего-то растерявшись, и теперь мучительно краснела под строгим взглядом золотистых (совсем как у Кейташи) глаз. Что мне нужно сделать? Как поклониться? Как складывать руки? Что сказать, как приветствовать? Имею ли я право вообще что-то говорить без позволения?

Я отлично знала этикет, была абсолютно уверена в себе, даже весела — ровно до того момента, как высокий слуга в роскошном алом кимоно пригласил меня в кабинет.

Наверное, нас было таких немало — кто терял дар речи перед императрицей Ильхонна. Кто-то и в ноги падал, я полагаю. Во всяком случае, поняв, что я безнадежно растерялась, она едва заметно улыбнулась и произнесла:

— Лея Мальва, я наслышана о твоих успехах в воспитании. Мой третий секретарь, лея Райраки, вышла из дверей твоей школы, и я очень ей довольна.

— Светлоликая и мудрейшая сэя Юонг, простите мою робость. Впервые я предстою пред очами столь великой особы, — брякнула я, все еще не придя толком в себя. Благо хоть вспомнила, как надо кланяться!

— Лея Мальва, разве я так уж страшна? Полно, присаживайся скорее. Я видела ваше твое прошение о гражданстве и рада, что Ильхонн стал для тебя настоящим домом. Расскажи немного о твоей школе.

Я неловко опустилась на указанный диван, мечтая не соскользнуть с него. Шелк на шелке — очень просто оконфузиться.

— Моя школа находится в пригороде Шейгана, там сейчас обучается тридцать одна ученица. Трое будут выпущены в этом году.

— Говорят, что великолепная актриса театра Синдоо, сэя Вейко — тоже одна из выпускниц твоей школы? Я с ней встречалась, откровенно говоря, это очень странная сэя. Мне она показалась безумной. Но как она блистает на сцене!

— Это так, Вейко довольно… своеобразная. У нее совершенно нет характера, — вздохнула я, решив, что уж светлоликой я могу поведать тайну своей ученицы. — Она — никто. Очень нерешительна, у нее нет собственного мнения ни по какому вопросу, она не умеет ничего чувствовать… Наверное, это злое проклятье. Но в этом и ее великий дар. Как только она надевает маску — маска эта становится ее истинным лицом. Если Вейко играет скромницу, то ходит, опустив голову и пряча взгляд. Если у нее роль богини — она творит чудеса. А если она примеряет маску распутной куртизанки — нет ни одного мужчины, который устоит перед нею.

— Театр — вся ее жизнь? — качнула головой императрица, и украшения ее прически тихо зазвенели в тон голосу.

— Другой жизни у нее нет. Только сотня чужих. Если бы Вейко не играла на сцене, она стала бы покорной и безмолвной тенью, стремящейся угодить мужу. Никогда не повысила бы голос, не возразила бы… Возможно, даже была бы счастлива такой судьбе, — в моем голосе прозвучало давно мучающее меня сомнение.

— А теперь счастливы все мы,