Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг. - Ковальская Елена

Надеюсь, Ты вынес хорошее впечатление о Кавказе. Да хранит вас Господь. Нежно обнимаем Тебя и дорогую Минни.

Твой Сергей.

(ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1.Д. 994. Л. 125–130 об.)

Вел. кн. Сергей Александрович — цесаревичу Николаю Александровичу

6 октября. Средиземное море. Между Яффой и Порт-Саидом.

Пароход «Кострома»

Дорогой мой Ники,

Хотя ты мне и не пишешь, хотя жара убийственная и я обливаюсь потом — все же хочу тебе сообщить о нашем паломничестве. Скажу тебе, что мы остались в полном восторге от дороги из Бейрута по Ливанским горам до Баальбека[347] — дивные виды, дивные освещения гор; местами они как бы сливаются с небом — до того они покрыты голубоватой дымкой — я ничего подобного не видал. Развалины Баальбека — храма Солнца — великолепие; я много видел развалин на своем веку, но подобных размеров — никогда. Решительно недоумеваешь, как люди могли переносить такие глыбы каменные[348], да еще их поднимать на ужасную высоту. Мы биваком стояли в самых развалинах. Екат<ерина> Серг<еевна> «ужас» как боялась скорпионов, но ночь в богатых палатках прошла благополучно, и на другой день, осмотрев развалины, причем Пиц снимал виды, — мы тронулись к Дамаску, куда прибыли около 9 ч. вечера; у въезда в город мы были встречены войсками — разными пашами и в чудном прохладном саду должны были пить чай (угощение губернатора) — причем тетенька и я восседали на каких-то тронах из шелковых тканей, с балдахином! Ты смеешься, дай я тоже, но вообрази себе, что на востоке это решительно никого не удивляет — они находят это очень натуральным. Наш дом в Дамаске был какого-то паши. Что в нем было особенно красиво, так это большой внутренний двор — весь устланный мрамором — по середине прелестный фонтан, тихо журчавший, и масса апельсинных деревьев, растущих в земле; мы тут целый день оставались, ибо это было единственно прохладное место. Днем наш двор обращался в настоящий базар местных, красивых изделий. Ездили мы по дороге — по которой идут караваны в Мекку — тут встречаешь удивительные типы бедуинов с красивыми чертами лица и совершенно бронзовым цветом — их костюмы живописны, а как они сидят на верблюдах и идут караванами — совершенная картина. Я ходил с нашими господами в турецкую баню — замечательно чисто и в общем напоминает нашу русскую.

Переход из Бейрута в Кайфу совершили ночью и рано утром съехали на берег, чтобы ехать в Назарет. В Назарет прибыли днем и прямо направились к месту Благовещения; ночевали мы в палатках. На другой день рано я поехал в Кану Галилейскую, помолиться на месте, где был дом, в котором Иисус был на браке[349], а оттуда верхом у подошвы Фавора мы встретились с тетенькой, Пицем и остальным обществом. Взбираться на Фавор ужасно трудно — тропинка отвратная. На месте Преображения отслужили молебен и отдыхали в греч<еском> монастыре[350] с митрополитом, который нас встречал. Ты можешь себе представить, как я думал о Полке — и меня забавляла мысль, что это первый команд<ир> Преобр<аженского> Полка, который вскарабкался на Фавор. Спуск был ужасен, жара неимоверная — в тот же день вечером мы были на «Костроме» и снялись, чтобы идти в Яффу — увы, и в море не было прохладнее! Утром — 29-го сент<ября> выехали мы из Яффы и в 4 ч. въехали в Иерусалим.

Ты себе представить не можешь, какое дивное чувство испытываешь у Гроба Господня. 1-го окт<ября> мы освящали церковь в память Мама на Елеонской горе — чудная была минута — команды с «Забияки» и «Костромы» тоже присутствовали. Ходили мы ночью к обедне ко Гробу Господню — пешком через весь Иерусалим — чудные лунные ночи! Вчера ночью мы все приобщались, как хотелось бы, чтобы и ты, дорогой мой Ники, испытал это блаженное чувство.

Мы объехали только ближайшие окрестности Иерусалима; были в Вифлееме, в Вифании — ив разных святых местах в самом городе. Вчера мы покинули Св<ятой> Град, ночевали в Яффе в доме нашего архимандрита[351]; кругом большой сад лимонных деревьев[352]. Должен тебе сообщить крайне оригинальную вещь, вообрази себе, что патриарх мне подарил маленького негра!! Мы его взяли с собой.

Больше писать не могу, духота невообразимая. Христос с тобой, обнимаю Папа, Мама и тебя крепко.

До свидания. Пиши! Твой Сергей.

(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1.Д. 1340. Л. 39–44 об.)

Спустя 13 лет один из спутников великокняжеской четы, генерал М. П. Степанов, рассказал епископу Арсению (Стадницкому) об обращении Елисаветы Феодоровны к православной вере, произошедшем у Гроба Господня.

Дневник митр. Арсения (Стадницкого)

…В хорошем состоянии духа отправился я отсюда к генералу М. Степанову, товарищу председателя Палестинского общества. Это — добрейший человек и весьма близкий к Великому князю. Я и его поблагодарил за заботы о нас Палестинского общества, а затем пошли «палестинские» разговоры…

Разговор наш был весьма оживленный. Он два раза был в Палестине с Великим князем. Из этой поездки (первой) он рассказал о следующем эпизоде, показывающем о сильном впечатлении от поклонения Гробу Господню. Великая княгиня в то время была еще лютеранкою. Когда она, войдя в кувуклию и поклонившись Гробу Господню, спустя некоторое время вышла оттуда, то была вся в слезах. Присутствовавший при этом турецкий паша, подойдя к Степанову, пожал ему руку и, указывая на слезы княгини, сказал: «Поздравляю». «Он все понял», — заключил Степанов.

(Арсений (Стадницкий), митр. Дневник. Т. 1:1880–1901. М., 2006. С. 353–354.)

Вел. кн. Елисавета Феодоровна — Английской королеве Виктории

3 октября. Иерусалим

Моя дорогая Бабушка!

Во все наше путешествие у нас было мало времени для писем. Имея свободное утро, я использую его, чтобы послать Вам несколько строк из этого Святого Города. Это такая большая радость — быть здесь, и мои мысли все время переносятся ко всем вам, я молю Бога благословить Вас во всем…

Я постараюсь в нескольких словах обрисовать нашу поездку, где каждое место было новым для меня, начиная с Киева. Какой красивый город и величественная река Днепр! Город расположен на холмах, и надо ехать вверх и вниз по улицам. Везде такие красивые виды! Наш художник-пейзажист сделал несколько прекрасных зарисовок.

Из Одессы до Константинополя море было прекрасным… Только жара была иногда ужасной. Но здесь лучше, так как ночами прохладнее и всегда чувствуется легкий бриз… Я начинаю почти что привыкать к жаре… Я называю наше путешествие ознакомительным и духовным.

Сначала мы поехали в Назарет и на гору Преображения, а потом приехали сюда. Это как сон — видеть все эти места, где наш Господь страдал за нас, и также огромное утешение — приехать в Иерусалим.

Страна теперь действительно прекрасная. Кругом все серые камни и дома того же цвета. Даже деревья не имеют свежести окраски. Но тем не менее, когда к этому привыкнешь, то находишь везде живописные черты и приходишь в изумление от прекрасных стен вокруг этого города. Это производит эффект настоящего мертвого города. Но иногда встречаются те библейские фигуры в их красочных одеяниях, и они создают настоящую картину на этом спокойном фоне. Я рада, что страна соответствует настроению мыслей… и можно тихо молиться, вспоминая слышанное маленьким ребенком, когда все это воспринималось с таким благоговейным трепетом.

Я боюсь, что мое письмо очень неаккуратно написано и есть даже ошибки в правописании, но когда получаешь так много новых впечатлений, то в голове все путается.

Я веду дневник, и, когда я вернусь в Петербург, я его аккуратно перепишу, и тогда, может быть, Вы захотите прочитать его. Я заношу туда всевозможные детали…

Пожалуйста, простите эти ужасные каракули. Сергей и я нежно целуем Ваши дорогие руки. Надеясь, что Вы вполне здоровы, я остаюсь, дорогая Бабушка, Ваша любящая внучка.