Уроки верховой езды - Сара Груэн

Перво-наперво я звоню кузнецу — спросить, как скоро он мог бы расковать школьных лошадей на задние ноги. Это будет означать пятьдесят долларов экономии с каждой лошади за полтора месяца. Конечно, убытки из-за утраченных постояльцев этим не возместишь, но надо же начало положить.

Фрэнсис вежливо выслушивает меня, после чего заявляет:

— Я не могу этого сделать.

— Почему?

— Год выдался засушливый, земля очень твердая. Если выпустишь табун с дырками в копытах от ухналей, как раз и дождешься беды.

— Значит, с этими подковами мы так и застряли?

— Нет, конечно. Но в этом году я только и делаю, что спасаю покалеченные копыта, а все из-за грунта. Мне даже приходилось ковать лошадей, всю дорогу отлично обходившихся без подков. Делать наоборот — значит голову в петлю совать.

Я вешаю трубку и едва не реву в голос. Итак, весь мой стратегический план сводится к получению задатков от так и не появившихся постояльцев. Ну, еще сэкономлю по три доллара на двадцати семи тюбиках глистогонного. Аж целый восемьдесят один доллар каждые два месяца.

Я не в состоянии больше сидеть в кабинете…

На середине лестницы я чуть не налетаю на Дэна. Я-то смотрю больше на свои сапоги — вот чуть и не врезаюсь в него. Он успевает подхватить меня под локти.

— У меня все в порядке, — выдаю я рефлекторно.

Хотя на самом деле я готова сломаться. Как я хочу, чтобы он меня немедленно обнял! Рухнуть ему на грудь, зарыться носом в плечо… Рассказать, как под моим талантливым руководством все в тартарары катится…

Ага, размечталась. Я поднимаю взгляд и вижу, что он неестественно бледен.

— Дэн, не пугай меня! Что случилось?

В моем голосе звучит страх. Сейчас он мне расскажет, что Ева угодила в механическую молотилку. Что обезумевшая лошадь проломила ей голову копытом. Что ее трактором переехало…

Вместо этого он говорит:

— Из бюро регистрации позвонили.

Стена, у которой мы стоим, качается.

— Согласно чипу, владелец — Иэн Маккалоу, — тихо говорит Дэн.

Я смотрю на него, пока его черты не расплываются. Потом оседаю на ступеньку. Но я даже и по ней не могу верно прицелиться и больно ударяюсь копчиком. Кровь шумно бьется в ушах.

— Нет, — вырывается у меня.

— Да.

— Нет…

— Это Хайленд Гарра. Аннемари, это родной брат Гарри.

— Не может быть, — шепчу я, борясь с дурнотой. — Хайленд Гарра погиб. При пожаре со взрывом. Все было в газетах…

Я жду, чтобы Дэн согласился, но он не делает этого. Ну почему, почему?.. У меня начинает покалывать в кончиках пальцев…

— Аннемари, это он, — повторяет Дэн.

Присаживается на ступеньку и берет мою руку. Я не сопротивляюсь, только пальцы у меня вялые, как макаронины. Я уплываю куда-то. Закукливаюсь.

— Аннемари? — окликает он вполголоса.

— Ты же сам говорил, что страховая компания не стала бы платить, не изучив тело.

— Откуда же мне знать, что они там увидели? Этого я объяснить не могу. Но конь, который стоит у тебя, точно Хайленд Гарра. Ошибка исключена.

— А если кто-то вытащил чип и его использовали по новой? — продолжаю настаивать я. — Или снова тот же номер назначили?

— Номера не используются повторно. Каждый из них уникален.

Я высвобождаю руку. Дэн смотрит на меня и продолжает:

— Я не берусь ничего объяснять. Но с чипом путаницы нет, это точно.

Тут до меня наконец доходит огромность случившегося. Я испускаю стон, достойный роженицы, и утираю лоб трясущейся рукой.

— Господи, господи, господи… Ну и что теперь будет? Голос у меня дрожит, я едва с ним справляюсь.

Дэн качает головой.

— Понятия не имею.

— И что они намерены предпринять? Ну те, в бюро?

— Честно, не знаю.

Я бесконечно долго смотрю на него. Потом говорю:

— Теперь его у меня заберут…

Дэн не сводит с меня глаз и молчит.

— Зачем ты это сделал?

— Что сделал? — удивляется он.

— Позвонил насчет чипа.

— Что?.. — Дэн ничего не может понять.

— Ничего этого не случилось бы, если бы ты им не позвонил…

У него округляются глаза.

— Ты шутишь?

— Ага, шучу. Я же просила тебя не делать запроса. Он возмущается:

— Просила, но уже после того, как я его сделал! И после того, как ты мне всю плешь проела — вынь да положь тебе именно такой сканер!

— Плешь проела? — Я раздраженно повышаю голос. — Да я тебя всего раз попросила!

— Ты же все лето этой мыслью одержима была!

Я шиплю:

— Я не была одержима!

— Неужели? Тогда как прикажешь это называть?

— Я… ну, мне было любопытно…

— Хорошенькое любопытство! А кто все марки чипов и сканеров наизусть выучил?

— Я исследовала вопрос…

— Ну да, исследовала, — кивает Дэн.

В его голосе звучит горечь.

— Я так хотела, чтобы это оказался именно он… Но не хотела, чтобы…

Я тщетно подыскиваю слово.

— …чтобы все подтвердилось официально. Ты ведь даже не спросил меня, хочу ли я, чтобы был сделан запрос…

— Что? Боже правый, какие тонкости! Слушай, ты на солнце перегрелась…

— Вот еще!..

Я уже кричу, кричу во все горло, точно скандальная торговка на рынке. Я сама понимаю, что это за пределами здравого смысла, но поделать ничего не могу. Меня понесло.

Под лестницей возникает Карлос. Он обеспокоенно смотрит на нас.

— А тебе какого рожна тут надо? — ору я на него, и он мигом исчезает из виду.

— Господи, Аннемари, парнишка-то чем провинился?

— Верно, ничем, — говорю я с горечью. — Это ты накосячил.

Он смотрит на меня, хмуро сдвинув брови. Потом спрашивает:

— Зачем тебе это?

Я чувствую по его тону, что он ждет, не пойду ли я на попятный. Поздно — я перешагнула черту.

— А затем!.. — рявкаю я.

— Богом клянусь, Аннемари, — говорит он, — ты самая невозможная женщина, какую я видел.

— А ты… ты только что отнял у меня брата моего Гарри…

Дэн поднимается и какое-то время стоит неподвижно. Потом с разворота всаживает в стену кулак. К потолку устремляется тонкая трещина. Я невольно отшатываюсь. Дэн спускается по лестнице и заворачивает за угол, так и не добавив больше ни слова.

Я визжу от бессильной ярости и тоже бью кулаком в стену. В руке взрывается боль. Она удивляет меня и приносит неожиданное облегчение…

Я его спрячу. Я стану отрицать, что он здесь вообще когда-либо был. Пусть являются с ордером и сканируют хоть всех лошадей. Это не сразу им в голову придет, только после того, как они сообразят, что сотрудничать я не намерена. А я уж позабочусь, чтобы они как можно дольше об этом не подозревали. Пока они там выправят все бумаги и получат свой ордер — я молчу уже про сканер давным-давно устаревшего типа, — Гарра будет далеко отсюда. Очень, очень далеко.

Я скажу, что его у меня украли. Я заявление в полицию отнесу. Я его укрою в…

А где, собственно?

У Дэна? Вот уж нет. Если будет сделана хотя бы попытка отобрать у меня Гарру, я с Дэном до конца дней своих разговаривать откажусь. Да и не станет он мне помогать прятать коня. Он у нас такой весь из себя правильный, такой высокоморальный и законопослушный. Где ему понять, что в жизни находится подходящее место и время решительно для всего, в том числе и для обмана…

Все так, но проблема-то остается. Где прикажете укрывать одноглазого коня, да притом полосатого?

Я брожу по пастбищу, точно тигрица в клетке, и тут меня осеняет замечательное решение. Я прижимаю ладони ко рту, чтобы не заорать, и хлопаю себя по карманам в поисках ключей. Нигде ничего. Наверное, я их на крючке у кухонной двери оставила.

Через несколько минут я распахиваю заднюю дверь и врываюсь на кухню. Останавливаюсь и перегибаюсь в поясе, пытаясь отдышаться после стремительной пробежки. Ева сидит за столом, листает журнал. Больше никого не видно. И никаких признаков ужина.

Я спрашиваю:

— А бабушка где?

— Без понятия, — отвечает Ева. — Фургон тут, а ее самой что-то не видно.

Я пересекаю кухню, даже не сняв рабочих сапог, и замираю в дверях.

— Мутти? — громко окликаю я, высунувшись в пустой коридор. — Мутти?

Секунду спустя дверь в столовую приоткрывается, и сквозь щелку я вижу лицо матери.

— Ш-ш, — произносит она, хмурясь. — Тихо! Папа уснул.

— У вас все в порядке?

Я вытягиваюсь на носках, силясь заглянуть в щелку.

— Все нормально, — отвечает она и тянет к себе дверь, перекрывая обзор.

— Ты точно уверена?

Я пытаюсь что-то увидеть поверх ее головы.

— Точно. Но ты не могла бы ужин приготовить?

— Мутти! Нет!

Она сурово смотрит на меня, серые глаза не мигают.

— Мутти, мне никак! Мне надо кое-куда съездить…

— Аннемари, я тебя прошу.

— Ну Мутти…

Я вглядываюсь в ее глаза и вижу, что надежды никакой.