Яд или лекарство? Как растения, порошки и таблетки повлияли на историю медицины - Томас Хэджер

CPZ в продаже его принимали 50 миллионов пациентов. Но сегодня он практически не используется.

Его вытеснили новые препараты, захватившие рынок, и эта эволюция была подпитана негативными сторонами CPZ. Чем больше старый препарат использовался в 1950-х и 1960-х годах, тем больше появлялось пациентов со странными побочными эффектами.

Возникла проблема «фиолетовых людей», когда кожа пациентов, принимавших большие дозы препарата, приобретала странный фиолетово-серый оттенок. У других появлялась сыпь или развивалась чувствительность к солнцу. У некоторых резко падало кровяное давление. У некоторых развивалась желтуха или помутнение зрения.

Это были относительно незначительные явления. Побочные эффекты ожидались от любого нового препарата, и большинство побочек CPZ можно было устранить, выбрав правильную дозировку. Но затем появилось нечто более тревожное. Врачи по всему миру обнаружили, что некоторые из их долгосрочных пациентов, приблизительно один из семи, опять же в основном те, кто принимал более высокие дозы, становились нервными, их языки бесконтрольно высовывались, губы чмокали, руки тряслись, лица искажались в гримасах. Они не могли перестать двигаться, переминались с ноги на ногу, раскачивались на месте. Они ходили дерганой походкой. Некоторым врачам это показалось похожим на симптомы энцефалита или болезни Паркинсона. Это состояние, названное поздней дискинезией, было очень серьезным. Даже когда врачи снижали дозировку препарата, симптомы могли сохраняться в течение нескольких недель или месяцев. У некоторых пациентов они не проходили даже после полного прекращения приема препарата.

Поэтому крупные фармацевтические компании искали следующий значимый антипсихотик, способный делать то же самое, что и CPZ, но с дополнительными преимуществами и меньшим количеством побочных эффектов. К 1972 году на рынке было представлено 20 препаратов. Но ничто из этой первой волны не оказалось значительно лучше препарата, который использовали Лабори и Деле.

В 1960-х годах Жан Деле был на пике своей карьеры. Его работа с CPZ изменила мир медицины, он пользовался всеобщим уважением, и его осыпали все бо́льшим количеством наград.

Затем, 10 мая 1968 года, все рухнуло. Майская революция в Париже вывела на улицы тысячи студентов-революционеров, и некоторые из них решили захватить офис Деле в Сент-Анн. Студенты считали, что безумие не столько биологический, как думал Деле, сколько социальный конструкт, используемый для принуждения к конформизму. Деле символизировал истеблишмент, власть, использующую CPZ как «химическую смирительную рубашку», чтобы контролировать любого, кого сочтет нежелательным. Деле олицетворял все плохое в психиатрии и обществе. Студенты ворвались в кабинет великого человека, выкрикивали свои идеи, опустошали ящики его стола, подбрасывали в воздух его бумаги и отказывались уходить. Они заняли комнаты Деле на месяц. Ходили слухи, что они сняли со стены его дипломы и награды и продали их как военную добычу на площади Сорбонны (на самом деле одна из его дочерей пришла в его кабинет и уговорила охраняющего студента разрешить ей забрать бо́льшую их часть домой). Когда Деле пытался читать лекции, они сидели в зале, играя в шахматы и отпуская грубые замечания. Это было унизительное публичное отвержение работы всей его жизни.

Это сломило его. Деле отказался от своей должности и больше не возвращался к работе.

Лабори по-своему процветал. Он так и не смог преодолеть обиду на то, что Деле приуменьшил значение его работы с CPZ, и затаил ее на всю оставшуюся жизнь. Но в дальнейшем он заслужил множество наград – в том числе премию Ласкера в области медицины, уступающую по престижности только Нобелевской премии. Он стал своего рода героем-правдорубом, его волосы были по-модному длинными, его замечания о психиатрии были свободными, а его галльская внешность позволила ему стать кинозвездой, сыграв самого себя в фильме Алена Рене 1980 года «Мой американский дядюшка».

Антипсихотики не просто опустошили психбольницы и изменили психиатрическую практику. Они открыли дорогу исследованиям мозга, продолжающим сотрясать наши представления о том, кто мы есть.

В 1950-е годы главный вопрос был: «Как CPZ делает то, что он делает?» Потребовались десятилетия исследований и серьезные изменения в нашем представлении о работе мозга, чтобы найти ответ.

До появления CPZ большинство исследователей рассматривали мозг как электрическую систему, как очень сложный коммутатор с сообщениями, идущими по проводам (нервам). Когда провода были перепутаны, все шло не так. Такие методы лечения, как ЭСТ, могли перезагрузить систему. Лоботомия позволяет вырезать неисправный участок проводки.

После появления CPZ ученые поняли, что мозг похож скорее не на распределительный щит, а на химическую лабораторию. Фокус в том, чтобы поддерживать молекулы в мозге в надлежащем балансе. Психические заболевания были переосмыслены как «химический дисбаланс» в мозге, с недостатком или избытком тех или иных химических веществ. Лекарства для разума действуют путем восстановления химического баланса.

Многолетние интенсивные исследования показали, что CPZ изменяет уровни класса молекул, называемых нейромедиаторами, которые необходимы для передачи импульсов от одной нервной клетки к другой. Используя такие препараты, как CPZ, в качестве инструментов для изучения химии мозга, исследователи выявили более 100 различных нейромедиаторов; CPZ влияет на уровень дофамина и некоторых других. Исследователи из других фармацевтических компаний начали находить другие антипсихотики, которые в разной степени влияли на различные группы нейромедиаторов.

В конце 1990-х годов начали появляться новые антипсихотики, «второго поколения». Они не сильно отличались от первых, включая CPZ, но при их приеме был несколько меньший риск поздней дискинезии. Их очень эффективно преподносили как великий прорыв. И поскольку они были несколько безопаснее, все больше врачей чувствовали себя комфортно, назначая их многим пациентам, и часто выписывали их не по назначению при состояниях, для которых они никогда не были одобрены FDA: при ПТСР у ветеранов, при расстройствах пищевого поведения у детей, при беспокойстве и возбудимости у пожилых людей. Дома престарелых, тюрьмы и фостерные (временные приемные) семьи начали использовать эти препараты, чтобы держать своих подопечных под контролем. К 2008 году антипсихотики превратились из специализированного препарата, используемого почти исключительно тяжелобольными пациентами с психическими расстройствами, в самый продаваемый класс лекарств в мире.

Чем больше изучались такие препараты, как CPZ, тем больше химических тайн мозга они помогали раскрыть. И чем больше мы узнаем о захватывающе сложном мозге, который мы носим в себе, тем меньше мы, кажется, знаем. Человеческий мозг – это единственная система в организме, на фоне которой иммунная система выглядит просто. Мы едва начали долгий путь к пониманию сознания.

Возможно, более важно с точки зрения культуры то, как эти препараты изменили наше представление о нас самих: кто мы есть и как мы относимся к медицине.

Если наше настроение, наши эмоции, наши умственные способности по своей природе