Посланник - Анастасия Парфенова

– Я – Ирина, – успокаивающе улыбнулась Леди. – И ты имеешь полное право отгораживаться от нашей назойливости, не стесняйся.

Вперед выступил старый человек с восточным разрезом глаз и заплетенными в длинную косу черными волосами. И вдруг, совершенно неожиданно для Виктории, опустился перед ней на колени. По-настоящему. Распластался на полу, вытянув руки и опустив глаза к полу.

– Избранная. Огромная честь для недостойного приветствовать вас в мире живых. – Слова звучали как-то странно, неправильно. Виктория застыла, окончательно перепуганная, и даже думать не могла от смущения и замешательства. Судя по лицам остальных, те тоже не ожидали подобной выходки. Даже Толян отвернулся от своего монитора, чтобы посмотреть, что стряслось.

– Это Ли-старший, – озадаченно представила коленопреклоненного старика Ирина, и в ее голосе плескались удивление и смех. – И не спрашивай, дорогая. Я понятия не имею, что он делает.

Несколько секунд прошли в напряженной тишине. Наконец Ирина вновь нарушила молчание.

– Быть может, он ждет, когда ты дозволишь ему встать?

Виктория судорожно сглотнула.

– Э-эээ... Встаньте?.. – И даже добавила непривычное: – Пожалуйста.

Ли-старший поднялся гибким, отнюдь не старым движением, и за каменным выражением его глаз пряталась улыбка.

– Вам еще многое предстоит узнать, Избранная, – с этим загадочным напутствием он отвесил ей глубокий поклон и отошел в сторону. Ирина последовала за ним, бросив на прощание на Викторию все тот же озадаченный и веселый взгляд.

– Ну и ну! – произнес холодный серебристый голос за спиной девушки. – Где ты так хорошо выучила китайский?

– Я не говорю на китайском. – Виктория повернулась так резко, что перед глазами на мгновение все смешалось, и лишь помощь Сашки и еще кого-то помогла девушке устоять на ногах.

– Вот как? – Теперь этот холодный высокомерный голос звучал уже над самым ухом. – Но ты именно на нем сейчас говорила с Ирой и дедушкой Ли. Причем, если уши меня не обманули...

– Уверен, они тебя не обманывают никогда... – влез Сашка.

– ...То на одном из старых горных диалектов. И без акцента.

Это было слишком странно, чтобы об этом думать, и потому мозг Виктории, привыкший халтурить где можно и где нельзя, просто выбросил это из головы. И занялся более насущной и потенциально опасной проблемой: владелицей звонкого и презрительного голоса, что звучал в ушах Виктории тревожным серебряным набатом.

Ее усадили на какой-то пуфик, и владелица спесивого голоска отступила на шаг, уперев руки в боки, словно оглядывая свое новое приобретение. А Виктория наконец проморгалась и смогла увидеть, кто же это перед ней. И поперхнулась вопросами, во все глаза глядя на представшее перед ней диковинное существо.

Знакомство Виктории с западным фольклором ограничивалось в основном пиратской копией «Властелина Колец», произведшей на затуманенный героином мозг невероятное впечатление. И сейчас первой ее мыслью было: вот кому надо было сниматься в роли Владычицы Галадриэль. Потому что это существо не могло быть человеческой женщиной. Эльфийка, высокая, тонкая, гордая. Если на этом лице и был макияж (лишь позже Виктория узнала, что без макияжа Natalie даже спать не ложится), то он был столь искусен, что, казалось, полностью отсутствовал. Идеально очерченный рот, скульптурная линия лица, изящный точеный нос. Не то монгольские, не то северные скулы лишь подчеркивали экзотически-диковатый разрез прекрасных льдисто-серых глаз. Нет, такое совершенство не может быть настоящим, это, наверно, результат какой-то пластической операции... Но ни один хирург не смог бы повторить этот изгиб бровей, это едва заметное осознание собственного великолепия во взгляде. Она была тем, чем была, ни больше ни меньше.

Ее густые светлые волосы были подняты в высокую и небрежную прическу, рассеченную несколькими длинными и острыми, напоминавшими скорее оружие, нежели украшения, шпильками, и только одна длинная прядь падала на шею, завиваясь крупными кольцами. Ее платье было из чего-то матового и сине-серого. Высокий воротник-стоечка начинался под самым подбородком, от шеи до кончиков туфель она была закутана в струящиеся, тяжелые, точно случайно подчеркивающие стройность фигуры складки.

Губы Виктории беззвучно шевельнулись, произнося: «Belle».

– Это Natalie, – небрежно махнул рукой в сторону сошедшей с небес богини Сашка. – Она модель по профессии и так привыкла позировать, что делает это не только на подиуме. Не обращай внимания.

Модель? Виктория примерно представляла себе, что такое фотомодель. Конечно, девушки, которых она разглядывала на экране телевизора или на фотографиях в журналах, были красивы. Очень красивы, так что сразу становилось ясно, что настоящим такое совершенство быть просто не может. Но это была не та красота. Те девушки обычно были полуобнажены, демонстрируя впечатляющие фигуры или изящные одежды, они смотрели призывно, изгибались соблазнительно и вообще делали все, чтобы пробудить в зрителях несбыточные мечты... Или, в крайнем случае, зеленую, как болото, зависть. В Natalie не было ничего соблазнительного и уж, конечно, ничего призывного. От ее холодного совершенства веяло ледяным высокомерием Снежной Королевы, холодные глаза сияли, как могла бы сиять недоступная горная вершина. Эльфийская Владычица, взирающая на мир со спокойным бесстрастием существа, находящегося вне времени и вне чувства. Любые мечты об этой женщине обрубались у самого корня. Natalie была красива для себя и только для себя, что там пробуждалось этой красотой в окружающих, ее не интересовало ни в малейшей степени.

– Ты еще не оправилась до конца, – тем же мелодичным, серебристым голосом произнесла Belle, – постарайся пока не перетруждаться

И тут, к полному изумлению Виктории, Снежная Королева шагнула вперед и, наклонившись, ладонями обхватила запрокинутое лицо девушки. Безупречно наманикюренные пальцы скользнули по скулам, оглаживая кожу, льдистые глаза внимательно вглядывались куда-то в область носа.

– Что ты такое делала со своей кожей, чтобы привести ее в столь жалкое состояние? – несколько озадаченно спросила Natalie. – Сколько же потребуется питательных масок, чтобы привести в порядок это безобразие! А фигура? Такого за одно, даже самое выматывающее, занятие с собой не сотворишь! Чем ты питалась?

«Ах ты... ящерица бесхвостая!»

Виктория застыла было в удивлении и тут же почувствовала, как внутри у нее начал закипать горячий, незнакомый, но радостно приветствуемый гнев. Да что они себе позволяют?..

Прежде чем Избранная успела взорваться замешенным на страхе и недоумении бешенством, Natalie отступила, окинув ее еще одним пристальным, очень профессиональным взглядом.