Герои космодесанта - Грэм Макнилл

Глаза Дак'ира невольно расширились, когда он увидел, как же их много.

— Выжившие! Гражданское население Цирриона!

— Открой его! — проскрежетал драконоликий гигант.

Его пластинчатые силовые доспехи, чье функционирование обеспечивалось действием темной энергии, разгоняли мрак мерцающим свечением. Драконоликий со своими воинами наконец добрался до подземной стальной камеры, которая заканчивалась огромными портальными воротами из сверхпрочной пластали.

Вперед выступил другой великан, облаченный в красную чешую стального панциря. Струйки дыма одна за другой вырывались из решетчатого забрала на его рогатом шлеме. Шипение и хриплое дыхание стали громче, а затем воин в рогатом шлеме изверг яростное пламя. Вырвавшись из-под его забрала, струя белого огня с ревом ударила в двери склепа и жадно охватила их.

Тугоплавкие засовы из пластали в считаные мгновения почернели и покрылись коррозией; слои абляционного керамита один за другим стекали на землю, а затем и сама дверная плита из адамантия, раскалившись добела, осела вниз сгустком лавы.

Воины попали сюда, быстро миновав станцию маглева и углубившись в один из малоизвестных «подземных» коридоров Цирриона. Никто не видел, как они сюда шли. Их предводитель лично проследил, чтобы в состоявшейся чуть ранее резне не выжил ни один свидетель. Где-то через час они достигли цели своего путешествия. Сюда, в городские катакомбы, не могли проникнуть облака с опасной концентрацией водорода. Война была где-то далеко: глухие звуки боев, которые еще велись в отдаленных секторах Цирриона, едва пробивались сквозь множество слоев металла и камнебетона.

— Это здесь? — спросил третий воин, когда обугленный проем сожженного портала понемногу стал остывать. Голос прозвучал, как булькающая магма.

Внутри виднелись сотни сейфовых шкафов, принадлежащих аристократическим домам Стратоса, здесь они держали самые драгоценные для себя вещи. Но мало кто мог даже подумать об артефакте, который преспокойно лежал в одном из этих стальных ящиков. Даже увидев его воочию, немногие бы догадались о его значении и тех ужасных, разрушительных силах, которые он способен выпустить на свободу.

— О да… — ответил огнедышащий воин, прикрыв глаза с красно-малиновыми веками и восстанавливая растраченные силы. — Это точно здесь… Где он и говорил.

Все новые группы отчаявшихся, измученных стратосийцев выходили на площадь Аереона.

Одежда большинства из них представляла собой лохмотья. Некоторые шли, судорожно вцепившись в свои жалкие пожитки — остатки попорченного огнем имущества, последнее напоминание о той жизни, которую они некогда вели в Циррионе и от которой не осталось ничего, кроме пепла. Лица многих были замотаны обрывками шарфов или полосками грязной ткани, предохраняющими носы и рты от ядовитых паров испорченной атмосферы. Лишь у немногих были старые респираторы, и время от времени они ими делились с соседями, так что толпа разбивалась на маленькие группы горожан, которые пускали по кругу чаши дыхательных приборов. На Саламандр водород не оказывал такого пагубного воздействия, поскольку легкие Астартес и их оолитовые почки, функционируя как единая защитная система, могли выделить и отфильтровать любой токсин. Это позволяло теперь воинам свободно дышать даже в смертельной для обычного человека атмосфере.

— Город парализован страхом, — произнес Ба'кен, когда последний осколок шрапнели был извлечен из его лица.

Саламандр сидел, привалясь к брустверу, в то время как брат Емек, обладавший базовыми навыками полевой хирургии, оказывал ему первую помощь. Боевой шлем Ба'кена едва не разнесло на части в результате ужасного взрыва, который вывел из строя его любимый огнемет, и еще довольно много осколков засело в его теле.

— И это только первые из них, брат, — отозвался Дак'ир, с жалостью глядя на печальную картину прохождения выживших граждан, минующих выставленные Саламандрами посты.

Между тем площадь Аереона постепенно заполнялась людьми. Дак'ир немного прошел вслед за нестройными толпами несчастных, которых солдаты Стратосского авиакорпуса, провожали до ворот Цирриона. Там, насколько он знал, простаивал без дела батальон бронетехники, который хоть сейчас был готов сопровождать выживших на их пути по небесному мосту в относительно безопасный Нимбарос. Уже около сотни граждан подошли к городским воротам, но еще больше толпилось на площади. Солдаты авиакорпуса изо всех сил старались обеспечить всем организованный выход из города.

— Почему они только теперь к нам вышли? — спросил Ба'кен, благодарно кивнув Емеку, когда тот наконец закончил извлекать из него осколки шрапнели.

Раны Ба'кена уже заживали: клетки Ларрамана в крови Астартес ускоряли как свертывание, так и зарубцовывание рассеченных тканей, а вживленная в мозг оссмодула способствовала быстрому сращению сломанных костей и даже регенерации утраченных частей тела и органов.

Дак'ир пожал плечами:

— Полагаю, узнали, что противник для консолидации сил отошел на новые позиции, где бы они ни находились. Плюс наше прибытие, должно быть, как-то заставило их встрепенуться. Заставило потянуться к нам за спасением.

— Мрачное зрелище.

— Да уж… — согласился Дак'ир, внезапно погрузившись в раздумья.

Война на Стратосе неожиданно предстала пред ним совсем в другом свете. Теперь это была уже не просто война за территорию, обнесенную колючей проволокой, или за подвергшееся порче место, но война за город, который молил об избавлении. За город, который отдал уже все, что только можно отдать, и чье лицо, как оказалось, могло быть простым, невинным и напуганным…

Отведя взгляд от бредущих мимо него человеческих теней, сержант увидел то, что осталось после боя от их лагеря.

Ограда периметра представляла собой нечто вроде демаркационной линии, которая разделяла две территории. Ту, что находилась под контролем Саламандр, и ту, что удерживал за собой «культ Истины». В том, что им следует держать оборону именно здесь, Кадай был непреклонен. Пара самоходных орудий «Громобой», лязгая гусеницами, непрерывно патрулировали площадь, и по гудению их сервоприводов можно было понять, что технодесантники прогоняют орудия по боевым программам, проверяя степень их готовности к различным режимам стрельбы.

В течение следующего часа на площадь Аереона прибыл брат Аргос, который привез с собой артиллерию и своих братьев-технодесантников.

Стало ясно, больше подкрепления не будет.

Из-за густого слоя облаков с низким термальным давлением, что испаряли богатые хлором океаны планеты, в верхней атмосфере Стратоса разразились свирепые бури с грозами. Теперь ни о какой посадке «Громовых ястребов» говорить не приходилось, и все виды связи с планетой были серьезно нарушены. Кадай и его Саламандры, первыми осуществившие выброску, оказались одни — факт, который они приняли стоически. Что ж, придется довольствоваться тем, что есть.

— И сколько же наших павших братьев отправится в долгую тьму? — вернул Дак'ира в реальность голос Ба'кена.

Здоровяк-огнеметчик глядел на медицинские контейнеры с телами убитых и тяжелораненых, стоящие на дальней стороне периметра.

— Надеюсь, меня никогда не постигнет подобная участь… — признался он шепотом. — Быть замурованным в дредноут… Существовать без ощущений в померкнувшем мире и вечно прозябать в холодном саркофаге… Пусть уж лучше меня поглотит огонь сражения!

— Это великая честь — вечно служить ордену, Ба'кен, — урезонил боевого брата Дак'ир, хотя упрек его и прозвучал довольно мягко. — В любом случае мы не знаем, какая судьба их ждет, — прибавил он. — Не считая тех, кто уже умер…

Тела павших воинов Третьей роты ожидали транспортировки на Нимбарос. Там, пока не утихнет шторм, они должны будут храниться на борту «Огненной виверны», чтобы потом этот «Громовой ястреб» смог вернуть их на «Ярость Вулкана», где они будут погребены в пиреуме ударного крейсера.

Все погибшие Саламандры, после извлечения их прогеноидов, прямо в своих доспехах испепелялись в пиреуме, и этот прах использовался в Культе Прометея для того, чтобы почтить их подвиг и укрепить боевой дух живущих. Эти священные практики мог проводить лишь капеллан, а поскольку на данный момент Элизия не было в составе роты, то до его воссоединения с боевыми братьями — или до возвращения на Ноктюрн — этот прах должен был храниться в крематории ударного крейсера.

Все эти мрачные размышления неизбежно приводили к мыслям о гибели апотекария Фугиса, которая случилась так не вовремя.

— Я говорил с ним, до того как мы отправились на задание… До того, как он погиб, — глядя куда-то вдаль, промолвил вдруг Дак'ир.

— С кем?

— С Фугисом. В изоляционной камере на борту «Ярости Вулкана».