Зеркальный лабиринт мести - Антон Леонтьев

Размышляя о превратностях любви, Лиза снова подумала о Егоре Шубине. И отчего она так часто возвращается в мыслях к этому сероглазому работнику «Закона и порядка»? Ведь он человек совсем другого круга. Нет, она не была снобом, однако с трудом себе представляла, чем занимается такой вот человек, как Егор.

Хотя, вспоминая то, что произошло на открытии центра красоты отца, вполне себе теперь представляла.

Да, отец и его враг… Что ж, после смерти мамы отец сильно изменился. Стал гораздо более жестким, нетерпимым, холодным…

Или он таким и был, и смерть мамы только позволила все это рассмотреть, как под увеличительным стеклом?

— Детка, ужинать! — услышала Лиза призыв Леонарда. Она вернулась на кухню, где ее ждал какой-то чудный вегетарианский рулет, а также чашка дымящегося бульона с вкуснющими клецками.

Леонард достал из холодильника бутылку белого вина и, откупорив ее, провозгласил:

— За нас, детка! Точнее, за тебя! Чтобы ты нашла счастье и того человека, который тебя не разочарует…

Странно, когда она позвонила Леонарду и спросила, может ли переночевать у него, он не стал задавать никаких вопросов. Да и до сих пор она не посвятила его в подробности того, что произошло между ней и Денисом.

После второго бокала, чувствуя тепло, растекающееся по телу, Лиза вдруг выложила все, как есть. И даже поведала о своей… своей симпатии к этому Егору Шубину. Леонард слушал внимательно, склонив голову и хлопая длинными ресницами.

— Мой тебе совет, детка: не упускай этого телохранителя. Конечно, как в фильме с Уитни Хьюстон у вас вряд ли получится, но ведь ты тоже не хочешь кончить, как бедняжка Уитни в реальной жизни — свернуть ласты от наркоты?

Они долго сплетничали, и Лиза ощутила, что на душе сделалось легче — то ли от перемалывания косточек знакомых, то ли от двух бутылок белого вина.

Наконец — было уже около часа ночи — хозяин зевнул и, сказав, что хотя время еще детское, ему завтра рано вставать на запись телевизионной программы, отправился к себе. Лизе была отведена огромная комната для гостей, которая сразу же ей понравилась, но…

Но какое-то непонятное чувство мучило ее, когда она, быстро приняв душ, ворочалась с боку на бок, не в состоянии заснуть. Поэтому она встала и вышла из комнаты, решив отправиться на террасу, — может, свежий воздух навеет сон.

Но на террасе сделалось прохладно и ветрено, накрапывал мелкий нудный дождик, так что, даже и не выкурив толком сигарету, она вернулась в недра квартиры Леонарда.

Лиза прошлась по кухне, снова заглянула в комнаты. Да, что ни говори, все было просто высший класс! И вдруг она поняла, что все время смущает ее в этой квартире. Она не только какая-то безликая и к тому же разительно не подходящая для Леонарда, но и…

Но и походит на декорацию. Да, на стерильную, идеальную декорацию. Такая квартира гораздо больше скрывает, чем рассказывает о своем хозяине. А ведь Лиза была уверена, что знает о Леонарде все. Ну, если не все, то почти все…

Но оказалось — ничего…

У нее мелькнула странная мысль, что и сам Леонард — своего рода декорация. Точнее, весь его эпатажный имидж, телевизионные ужимки, шокирующий стиль. Конечно, каждый медиаперсонаж играет определенную роль, однако…

Однако ей вдруг подумалось, что реальный Леонард играет свою роль не потому, что она ему нравится, а потому что так нужно…

Нет, все это глупости! И вообще, она не должна подозревать гостеприимного хозяина невесть в чем. Вот именно, невесть в чем! Не ее дело, кем в действительности является Леонард. Он же, в самом деле, не лезет к ней в душу и не задает вопросы, кем является она…

Лиза внезапно подумала, что Леонарду это и не требуется — она сама все ему рассказала. В том числе о драме в семье, о страхах отца… А Леонард только задавал наводящие вопросы, весьма умные, надо сказать, и подливал вина…

А она говорила, говорила и говорила!

А он слушал, слушал и слушал…

Лизе стало неприятно. Она подумала, что все эти полтора года так и шло: она говорила, а Леонард слушал. И что он знает о ней очень многое. А она о нем ничего…

И тут она вспомнила, где видела точно такую же квартиру, как у Леонарда. Нет, не точно такую же, обставленную иначе, да и планировка была иной. Но стиль — точно такой же, стерильно-безликий.

Это был фильм… Ах, как же его название, еще с этим известным актером, про удачливого молодого финансиста с Уолл-стрит, который притягивал к себе женщин, как магнит. И который по ночам занимался тем, что приводил этих женщин к себе в стерильно-безликую квартиру, а там убивал самым садистским образом…

Разделывал, словно он был мясником, а они скотом…

Нет, что она себе такое навыдумывала! Леонард был уж точно не таким — хотя бы потому, что если он кого к себе и приводил в стерильно-безликую квартиру, то не женщин, а мужчин.

Но кто сказал, что он не убивал мужчин?

Глупости, гадости и галиматья, не иначе! И почему в голову лезет такой идиотизм? Видимо, она все же перепила. А тут еще эту жуть навеяла история с отцом и психом, который преследует его…

Она остановилась около спальни Леонарда, ощутив импульс поговорить с ним. Вряд ли он уже спит… Она взялась за ручку, приоткрыла дверь и поняла, что свет в спальне уже не горит.

Испытывая стыд за то, что лезет к Леонарду с проблемами посреди ночи, Лиза осторожно отошла, стараясь не шуметь. Нет, и чего это она только вообразила… Сделала из Леонарда невесть кого! А ведь он такой хороший друг и советчик!

Лиза сделала несколько шагов и вдруг услышала позади себя быстрый осторожный топот. Она оцепенела, представляя, что сейчас обернется и увидит перед собой лицо маньяка с ножом в руке.

Обернувшись, она увидела облаченного в стильную черную пижаму Леонарда. Он выглядел странно, как-то задыхался, лицо было в поту.

— Ты… ты открыла дверь? — прошептал он. Глаза его гневно сверкали.

Лиза, чувствуя, что по спине ползут мурашки, пробормотала извинения.

Леонард на глазах успокоился. Но пожелал знать, она ли открыла дверь к нему в спальню. Девушке снова пришлось это подтвердить.

— Извини, детка, но я не могу спать, если дверь в спальню приоткрыта и ко мне проникает свет… Такая уж фобия с детства!

Он улыбнулся, становясь прежним Леонардом. Но Лиза поняла, что на пару мгновений увидела Леонарда настоящего — испуганного, во власти страхов и… и такого яростного!

Лиза снова улыбнулась, а Леонард, демонстративно зевнув, сказал, что и ей тоже пора баиньки. А потом вернулся к себе в спальню, и она услышала, как с другой стороны щелкнул ключ.

Что ж, кто-то не может спать при открытой двери, кто-то при закрытой, не все ли равно? Все еще продолжая ощущать неловкость, Лиза прошла к себе в комнату и отчего-то тоже заперлась изнутри.

Так было спокойнее… Дурость, конечно, но она ничего с собой поделать не могла.

Несмотря на все переживания и дурные мысли, ей удалось быстро провалиться в сон. Но едва она задремала, как ожил ее мобильный. Лиза была уверена, что звонит Денис, но это оказался брат Петр.

— Ты спишь, сестренка? — произнес он странным, каким-то ликующим тоном. — Псих снова объявился!

Лиза сначала не могла взять в толк, что за псих, но потом поняла, что речь идет о том типе, который подвесил к потолку обезьянку.

— Выйди в Интернет, немедленно! — сказал Петька. — Там такое творится!

— Да в чем дело? — спросила Лиза.

— Жанночка прижила своих детишек не от нашего отца! И это подтверждено данными генетической экспертизы. Господи, это ведь так классно, сестричка! Теперь только мы законные наследники отца!

Лиза не могла поверить словам брата. И тому, что в данный момент он думает только об одном — о хирургической империи отца.

Оборвав его, она сухо заметила, что уже поздно и она хочет спать. До отца дозвониться было нереально, пришлось звонить Нинель Львовне. Та в скупых выражениях сообщила, что с ним все в порядке. На вопрос о Жанне только хмыкнула и сообщила, что та находится под домашним арестом.

— А Лизонька и Петя? — спросила девушка, на что секретарша ледяным тоном произнесла:

— Они тоже! Это приказ вашего отца!

— Но ведь они ни в чем не виноваты, даже если это правда! Это же дети! — закричала Лиза, но секретарша, пожелав ей спокойной ночи, отключилась.

Спать после этого она не смогла, а все переходила с одного сайта на другой, понимая, что позор ее отца стал теперь достоянием всей страны, более того, всего мира.

Так прошло несколько часов, а потом, чувствуя неимоверную усталость, Лиза наконец погасила свет и прикорнула.

В себя она пришла от вибрации ее телефона. Разлепив веки, схватила телефон и поднесла к уху.